​Индустриализация – движущая сила экономики

Учитывая, что обрабатывающий сектор занимает лишь 10% в структуре экономики, понятно, что это не позволяет нивелировать падение в горнодобывающем секторе и в целом по экономике, однако сам факт достаточно четко подтверждает правильность выбранного курса на развитие сильной обрабатывающей промышленности как наиболее устойчивой к внешним неконтролируемым негативным экономическим факторам.

Как видим, среднее значение доли обрабатывающей промышленности в странах ОЭСР составляет примерно 14%. Практика показывает, что этого, в принципе, достаточно, чтобы создать условия для развития высококонкурентного малого и среднего индустриального предпринимательства, в том числе в смежных секторах продуктивных услуг, особенно в научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах (НИОКР), инжиниринге. Так, по информации Фонда информационных технологий и инноваций (США), в Америке на обрабатывающий сектор приходится 70% от всех проводимых НИОКР.

Еще одним фактором, повышающим значимость приоритетного развития обрабатывающей промышленности, является то, что диверсифицировать экспортную корзину, сделав нашу экономику менее зависимой от сырья, в обозримом будущем можно только за счет обработанных товаров.

Смоделированные нашим институтом прогнозы показывают, что при последовательном продолжении индустриализации к 2025 году доля обработанных товаров в структуре экспорта может вырасти вдвое и достичь порядка 48%. Еще около 3–4% может прийтись на сельхозпродукцию (при условии проведения реформ, направленных на интенсификацию сельского хозяйства). Суммарно это позволит формировать за счет ненефтяного сектора более половины валютной выручки.

Данная цель достаточно амбициозна, однако реалистична: благодаря президентской политике по развитию сектора в рамках Госпрограммы индустриализации был создан определенный запас прочности. Мы успели создать основу для появления нового индустриального предпринимательства.

Приведем конкретные примеры. За 2010–2014 годы проектами Карты индустриализации (КИ) и поддержанными в рамках ДКБ-2020 произведено почти 10% от всего промышленного производства республики (9,6%), на 7,8 трлн тенге.

Однако уже в 2015 году доля проектов госпрограммы составила 13,9%, а в I квартале 2016 года – уже 20,3%. Т. е. доля проектов, поддержанных индустриализацией, выросла в прошлом году в 1,5 раза, а на текущий момент более чем удвоилась.

Причем эта динамика обуславливается не только введением все большего числа новых проектов, но и их сравнительно большей конкурентоспособностью по сравнению с ранее действовавшими производствами. Это подтверждается информацией Комитета по инвестициям МИР РК о сравнительной динамике загрузки мощностей участников Госпрограммы индустриализации с остальными предприятиями.

Стоит отметить, что в Астане объем промпроизводства за счет инструментов ГПИИР в 2010–2014 годах составил 24%, а в марте 2016 года – уже 77%. В Акмолинской области – 37%, а в марте 2016 года – 61,5%, в Жамбылской – 45 и 57% соответственно.

Сегодня в 12 регионах из 16 на проекты ГПИИР приходится более четверти всего промпроизводства. Аутсайдерами остаются преимущественно регионы с ярко выраженной сырьевой направленностью, что делает их наиболее уязвимыми как в экономическом, так и социальном плане.

Уже неоднократно говорилось о том, что благодаря индустриализации мы смогли сделать обрабатывающую промышленность привлекательной для инвестиций.

Инвестиции в основной капитал за счет поддержанных в рамках гос­программы проектов 1-й пятилетки составили 6,527 трлн тенге, или 23,5% от инвестиций в основной капитал по всей экономике, а в 2015 году этот показатель увеличился уже до 26,4% (1,855 трлн тенге).

Во многом благодаря запуску новых проектов удалось увеличить занятость в экономике, а в некоторых регионах не допустить роста безработицы.

Так, количество занятых в 2010–2014 годах в Казахстане увеличилось на 720 тыс. человек, из них каждый пятый – благодаря Госпрограмме индустриализации (160 тыс. раб. мест, 22%).

Важно отметить, что в 2010–2014 годах в Акмолинской и Западно-Казахстанской областях на новые рабочие места, созданные в рамках ин­дустриализации, приходилось 56 и 90% от всех созданных в этих регионах рабочих мест. А в Павлодарской области, если бы не 15,5 тыс. рабочих мест в индустриальных проектах, численность занятых оказалась бы в минусовой зоне (-2,8 тыс. без КИ и ДКБ-2020).

Еще большую стабилизирующую роль оказывают новые индустриальные проекты в период кризиса.

В 2015 году из 113 тыс. созданных всей экономикой новых рабочих мест уже 30% появилось благодаря ГПИИР. Причем занятость в Акмолинской и Костанайской областях осталась в положительной зоне именно благодаря проектам, поддержанным госпрограммой (без этой поддержки снижение занятости составило бы -2,2 тыс. и -0,6 тыс. работников соответственно).

При этом необходимо помнить, что рабочие места, создаваемые на промпредприятиях, как правило, более качественные, с большей зарплатой и требованиями к квалификации работника.

В качестве обобщения тезиса о возрастающем влиянии программы индустриализации на экономическое развитие страны мы попытались очень упрощенно подсчитать, что было бы, если бы проекты, поддержанные в ее рамках, не были реализованы.

Среднее соотношение объема выпуска обрабатывающего сектора к ВДС за 2010–2015 годы составило 0,66 (коэффициент вариации 4%), что, в принципе, достоверно отражает среднее значение промежуточного потребления при производстве.

Применив данное соотношение к номинальным объемам продукции, произведенной проектами, запущенными в ходе ГПФИИР/;ГПИИР, можно утверждать, что на них в 2015 году пришлось около 2,3% от ВВП. Иными словами, если бы не эффект, полученный от госпрограммы за 6 лет индустриализации, то ВВП страны уже по итогам 2015 года оказался бы в минусовой зоне (98,9% против 101,2%).

* * *

Однако следует отметить, что набранный запас прочности отнюдь не бесконечен. И без серьезных усилий по стабилизации экономики, особенно денежно-кредитной сферы, уже в течение 2–3 месяцев можно ожидать перехода ИФО обрабатывающей промышленности из положительной в отрицательную зону, что означает еще большее падение ИФО всей промышленности и ухудшение социально-экономической ситуации в целом.

Наиболее негативным фактором, отрицательно влияющим на возможнос­ти развития обрабатывающего сектора, является ситуация, сложившаяся в денежно-кредитной сфере.

Мы наблюдаем ситуацию, при которой банковский сектор фактически перестал кредитовать экономику, а из-за проблем с финансированием наши предприятия не могут хоть как-то воспользоваться эффектом от прошлогодней корректировки курса тенге, так как выросла стоимость кредитования, особенно на пополнение оборотных средств. Это не поз­воляет производственникам в полной мере увеличить свою долю на рынке, ограничивает возможности для конкуренции на внутреннем и внешнем рынках.

До недавнего времени наблюдался устойчивый тренд на удорожание тенговых кредитов, что еще более ограничивает возможности отечественных предприятий для нормального развития.

* * *

Учитывая изложенное, на наш взгляд, необходимо дать немедленный старт проведению в ближайшие 2–3 года агрессивной контрциклической политики, направленной на нивелирование последствий снижения инвестиционной активности. Она, на наш взгляд, должна состоять из трех основных направлений.

1. Обеспечение доступа к дешевому тенговому кредитованию для реального сектора.

Здесь очень важно определить четкие «правила игры»: разработать достоверные комплексные модели зависимости курса тенге от торгового баланса, поступлений в бюджет и других факторов; усилить контроль за операциями на финансовом рынке с целью недопущения спекулятивных действий и стимулирования направления ликвидности на кредитование реального сектора; принять, наконец, действенные меры по очищению портфеля банков от «токсичных активов».

В целом Национальному банку необходимо более активно использовать инструменты стимулирования экономики, а не концентрироваться исключительно на контроле уровня инфляции, особенно, учитывая, что зачастую она носит немонетарный характер.

Напрашиваются аналогии. Например, в соответствии с Законом о банке Канады основная задача заключается в «содействии экономическому и финансовому благосостоянию Канады».

Закон о Резервном банке Австралии гласит, что регулятор должен «обеспечивать, чтобы денежно-кредитная политика и политика в области банковской деятельности способствовала: а) стабильности валюты; b) поддержанию занятости; с) экономическому процветанию и благосостоянию населения Австралии».

В Норвегии королевским указом установлено, что денежно-кредитная политика должна быть направлена на поддержание низкой и стабильной инфляции и способствовать стабилизации объема производства и занятости.

Считаем, что такие изменения в работе Нацбанка РК позволили бы усилить экономическую политику, проводимую Правительством.

2. Либерализация налогового законодательства, направленная на улучшение условий для ведения МСБ и вывод его «из тени».

В большинстве стран, демонстрировавших успешное антикризисное стимулирование экономики, принимались меры по снижению налоговой нагрузки на бизнес, особенно на малое и среднее предпринимательство. Причем речь идет не только о размерах и видах налогов и сборов, но и об упрощении налогового администрирования.

Именно с этих позиций необходимо подходить к реформированию налоговой политики, в частности при введении налога с продаж.

3. Бюджетные инвестиции как временная мера (на период адаптации к изменившимся условиям) в условиях сжатия внутреннего спроса и сокращения темпов частного инвестирования.

Наиболее эффективны при этом инвестиции в те секторы и объекты, которые позволяют максимально задействовать местную рабочую силу и отечественные товары и услуги. Кроме того, предпочтительно вкладывать в проекты, по которым имеется возможность (с учетом реального уровня развития ГЧП) получения возврата инвестиций хотя бы в течение 15–20 лет.

К таким объектам, например, можно отнести жилищное и коммунальное строительство, финансирование сельскохозяйственной инфраструктуры.

Предпосылками для жилищного строительства являются наличие конкурентоспособных местных компаний-застройщиков, возможность использования до 80% отечественных стройматериалов, имеющийся спрос на жилье у населения, планы по урбанизации страны.

При этом необходимо ограничить продажную цену возводимого в рамках программы жилья и ввести контроль за справедливым ценообразованием при строительстве (исключение сверхприбылей, спекулирования, перегрева рынка, использование импортных стройматериалов, качество строительства и т. п.).

Удешевление при одновременном повышении качества строительства возможно при предоставлении акиматами бесплатных земельных участков с инфраструктурой на основании открытых аукционов, предоставление длинных и дешевых тенговых кредитов застройщикам и покупателям жилья.

Возведение энергетической и коммунальной инфраструктуры также способно дать толчок экономике за счет стимула стройиндустрии, металлургии, электротехники, химии и т. п. Кроме того, при предоставлении длинных и дешевых тенговых кредитов становится привлекательной схема ГЧП при относительно низких тарифах для потребителей. То же самое можно сказать и о мелиорации и ирригации земель сельхозназначения (возврат инвестиций через оплату воды и т. п.).

Помимо инфраструктуры, действенным направлением активизации деловой активности может стать финансирование и иная поддержка экспортных сделок предприятий – здесь, помимо вливания оборотных средств, мы еще и улучшаем ситуацию с торговым и валютным балансом.

При этом источником финансирования данных направлений контр­циклической политики могут стать не только Нацфонд, бюджетные средства, займы от внешних кредиторов или ПИИ, но и иные известные в мировой практике, но пока еще слабо используемые у нас механизмы обеспечения экономики ликвидностью в национальной валюте.

* * *

Перечисленное выше можно отнести к мерам, которые могут дать быстрый, но не достаточно долгосрочный эффект. Поэтому параллельно с антикризисными мерами необходимо задуматься о фундаментальных изменениях в социально-экономической политике.

Казахстану нужны реформы, направленные на смену парадигмы экономического развития, для перехода на новый драйвер роста взамен теряющего свою актуальность перераспределения «сырьевой ренты».

Необходимо ориентироваться на увеличение благосостояния и улучшение качества жизни населения, уменьшение расслоения по уровню получаемых доходов и формирование мощного среднего класса.

Поэтому целью социально-экономического развития должно стать улучшение качества жизни всех слоев населения за счет выхода из «ловушки среднего дохода», в которую мы, по всей видимости, попали.

В качестве индикатора социальных улучшений можно использовать разработанный ОЭСР «Индекс лучшей жизни» (Better Life Index): жилищные условия и стоимость недвижимости, доходы домохозяйств, занятость, образование и результат его получения, здравоохранение, качество социальной поддержки, безопасность и криминогенная обстановка. Кроме того, для отслеживания равномерности улучшения ситуации рекомендуется отслеживать динамику по «коэффициенту Джинни».

В экономической политике требуется рассчитывать индикаторы, отталкиваясь от основной конечной цели – достижения устойчивого среднедушевого дохода больше 15–16 тыс. долларов. Это также позволит и выстроить эффективную бюджетную политику, ориентированную на достижение конечных стратегических целей.

При этом устойчивость достигается только за счет диверсификации структуры экономики, основывающейся на росте совокупной доли обрабатывающей промышленности и продуктивных услуг (инжиниринг, логистика, коммуникации, образование, профуслуги, туризм и др.), которые должны составлять значение, близкое к половине ВВП (в условиях наличия значительных минеральных ресурсов).

Причем сильный обрабатывающий сектор, как показывает международный опыт стран, успешно прошедших по пути ускоренной трансформации, является основным стержнем, ядром, центром кристаллизации экономики нового типа – высокотехнологичной и конкурентоспособной на внешних рынках.