Трансформация Казатомпрома
1981
Интервью вела Аида ХАФИЗОВА
Хотя, учитывая, что КАП уже не первый год занимает лидирующую в мире позицию по добыче, новость для рынка в принципе была ожидаемой. Неожиданной стала договоренность с китайскими партнерами о совместном строительстве завода по производству тепловыделяющих сборок (ТВС). Эксперты уже назвали этот шаг историческим – Казатомпром спустя 19 лет начнет не просто продавать сырье, а запустит производство по изготовлению готового топлива для атомных электростанций. В эксклюзивном интервью нашему изданию председатель правления национальной атомной компании Аскар ЖУМАГАЛИЕВ рассказал подробности.
– Аскар Куанышевич, на какой стадии сегодня строительство завода?
– В декабре прошлого года мы подписали соглашение с нашими китайскими партнерами, начав таким образом реализовывать поручение Президента по диверсификации производства. Уже создано совместное предприятие "Ульба-ТВС". В настоящее время разрабатывается проектно-сметная документация. Эту работу планируем завершить до конца года и уже в следующем начнем его строительство. Первую продукцию планируем получить в 2019 году. Мощность завода запланирована на уровне 200 тонн в год.
– Есть ли сегодня понимание, кто будет приобретать продукцию этого завода? Не случится ли так: его построят, он начнет производить топливо, а продавать будет некому?
– При выборе партнера мы в первую очередь уделяли внимание вопросам сбыта. И при подписании коммерческого соглашения все эти моменты были учтены. По сути, на сегодня, еще до начала строительства завода, вся его продукция законтрактована и будет продана Китаю. Предусмотрена также возможность расширения производства для рынков третьих стран. Еще потенциальными покупателями могут стать большинство европейских государств, реакторы которых работают на топливе такого дизайна.
– Все-таки изготовление топлива для атомных станций – это очень наукоемкое производство. Почему Казатомпром, будучи мировым лидером на рынке добычи, решил попробовать себя в новой сфере?
– Мы не просто будем пробовать. Теперь это наша стратегическая цель: мы должны в перспективе не только сохранить лидерские позиции по добыче урана, но и стать производителем топлива для АЭС. По опыту международных компаний будем диверсифицировать производство. У Казатомпрома достаточно для этого ресурсов, в том числе человеческих. Будем привлекать в страну новые знания и технологии, создавать рабочие места. И конечно, повышать свою прибыль за счет добавленной стоимости, присутствуя на разных звеньях ядерного-топливного цикла.
– Вы сказали, что одна из стратегических задач – остаться лидером по добыче. Значит ли это, что вы намерены увеличивать объемы производства уранового концентрата?
– Текущая конъюнктура рынка говорит нам о том, что в ближайшие годы нет необходимости значительно наращивать производство. На сегодня доля казахстанского урана составляет более 40% от всей мировой добычи.
– В то время, когда многие уранодобывающие предприятия законсервировали свое производство до лучших времен из-за низкой рентабельности, вы продолжаете получать прибыль. С чем связана столь низкая себестоимость вашей продукции?
– Мы используем уникальные, эффективные методы добычи урана с низкой себестоимостью. 80% наших урановых запасов можно добывать с помощью самого экологичного и экономичного метода подземного скважинного выщелачивания. Это наше главное преимущество. Мы не роем карьеры, не строим шахты, добываем уран закрытым способом – нет никакой радиоактивной пыли. Поэтому и уровень радиации на наших рудниках не отличается от любого другого населенного пункта, где нет уранового производства.
Возвращаясь к вопросу производственной себестоимости, могу сказать, что это непрерывный процесс, и мы постоянно работаем над ее снижением. В частности, по итогам 2015 года мы снизили ее на 16 миллиардов тенге. Мы постоянно работаем над улучшением технологии добычи, повышаем производительность труда, внедряем сберегающие системы, оптимизируем расходы, повышаем уровень квалификации наших специалистов. К примеру, в прошлом году мы отказались от нержавеющей стали, перейдя на полиэтилен – он коррозионно-стойкий, более пластичный, легко монтируется и дешевле по стоимости. И таких примеров можно привести множество. Мы применили технологию рекуперации тепла, то есть тепло, которое получаем в процессе добычи, используем для обогрева помещений, переходим на пероксидное осаждение. Все это в конечном счете влияет на себестоимость продукции.
– Какая все-таки себестоимость добычи урана у Казатомпрома?
– В системе 14 предприятий, у каждого себестоимость добычи разная – где-то больше, где-то меньше. Это зависит от того, на какой глубине расположены урановые залежи, а также от других особенностей месторождения. Но в целом текущая себестоимость производства позволяет нам добывать, продавать и получать хорошую прибыль. По итогам прошлого года мы заработали более 35 миллиардов тенге чистой прибыли.
– На недавнем совещании по трансформации вы рассказали о планах по созданию трейдинговой компании. Зачем она нужна, если Казатомпром и так продает всю продукцию, которую добывает?
– Это один из инструментов, который будет реализован в рамках трансформации, чтобы повысить эффективность маркетинга. Вы знаете, Казатомпром выпускает не только уран, у нас есть еще бериллий, тантал… Мы хотим создать компанию, которая будет успешно и комплексно представлять Казатомпром на международном рынке и будет ближе к потребителю. Да, сегодня мы и так продаем весь уран, который добываем, в этом вы правы: часть по долгосрочным контрактам, к примеру, в прошлом году заключили большие контракты на поставку урана во Францию и Индию, другая часть – на спотовом (розничном) рынке.
Тот уран, который отдаем на спотовый рынок, мы можем продавать дороже. Это и будет основной задачей трейдинговой компании, но не единственной. Трейдинговая компания будет являться активным игроком на рынке, использующим различные механизмы, нацеленные на увеличение эффективности продаж Казатомпрома. Будучи полноценным трейдером, компания будет искать возможности для привлечения прибыли не только с продаж казахстанского урана, но также рассматривая различные предложения на мировом рынке. Параллельно мы закрываем три наших представительства в Китае, России и США. Сама же трейдинговая компания будет находиться в Швейцарии.
– Насколько известно, вы также планируете привлечь иностранного специалиста в качестве советника по маркетингу. У нас нет своих сильных маркетологов?
– Если бы мы продавали сахар или печенье, то я бы с вами согласился. Но рынок урановой продукции очень специфичный и узкий. Здесь многое зависит от персоналий, и отношения выстраиваются на доверии. Со многими нашими партнерами мы работаем уже на протяжении долгих лет, они знают, что Казатомпром – это прежде всего надежность и стабильность, потому что за время существования компании мы ни разу не нарушили условия контракта и не срывали поставки. Хотим осваивать новые рынки. Поэтому нам нужна помощь тех, кто на этих рынках работал, заслужил доверие и уважение. Плюс это новые знания. А учиться нужно всегда, иначе ты теряешь свою конкурентоспособность.
– Но несмотря на высокую прибыль, показатель, определяющий добавленную стоимость компании (EVA), у вас крайне низкий – минус 27 миллиардов тенге.
– Такой показатель был в компании на конец 2014 года, за год, начав реализацию программы трансформации, нам удалось улучшить этот показатель на 16,9 миллиарда тенге, и сейчас он составляет минус 10,4 миллиарда тенге. Для этого мы приняли целый комплекс мер по сокращению расходов, производственной себестоимости, выводу непрофильных активов... По стратегии до 2025 года мы должны поднять EVA до +32 миллиардов тенге. Для этого, конечно, нам еще многое предстоит сделать, в этом, собственно, и состоит задача трансформации. Дальнейший вывод непрофильных активов, реструктуризация, сокращение административных расходов, реинжиниринг бизнес-процессов, автоматизация, повышение эффективности производства – все это в конечном счете отразится на повышении прибыльности компании и росте EVA.
– Нужна ли трансформация компании вашего уровня, может быть, ее значимость преувеличена и можно просто реализовать все, что вы перечислили, без лишнего пафоса, не выделяя все это в отдельную программу?
– Смысл в том, что программа дает комплексный подход, она позволяет со стороны посмотреть на себя, выявить слабые места, изменить восприятие к происходящему. Мир очень быстро меняется, и конкуренты тоже не стоят на месте. Когда я объясняю своим коллегам суть трансформации, всегда привожу пример с телефонами Nokia. Помните, 10 лет назад это была самая популярная марка, такой телефон был практически у каждого. Это был мировой лидер продаж, менеджерам компании, наверное, тогда казалось, что так будет всегда. Но потом пришли новые игроки, которые сделали акцент на развитии технологий и заняли место "Нокии". Смысл в том, что нужно постоянно развиваться.
– Вы сказали, что в рамках трансформации запланирована реструктуризация и вывод непрофильных активов. Что имеется в виду?
– Это значит, что мы будем продавать, реорганизовывать и объединять компании и предприятия, которые не относятся к нашей основной деятельности. На начало прошлого года у нас количество "дочек" и "внучек" достигло 82. Помимо них были еще на балансе социальные объекты, которые в разные годы компания построила за свой счет для своих сотрудников и населения, проживающих в уранодобывающих регионах.
– Первое, что мы сделали – это передали все социальные объекты акиматам. Все-таки они имеют больше опыта в их управлении, мы же умеем добывать уран. Одним словом, каждый должен заниматься тем, что он умеет делать. В 2015 году мы также передали в конкурентную среду 11 предприятий, которые занимались производством бытовой химии и другой химической продукции. Сейчас планируем еще 8 наших дочерних компаний выставить на продажу, по некоторым "дочкам" будут приняты решения о их ликвидации, а ряд других предприятий будет реорганизован путем объединения. В результате по итогам нынешнего года планируем вывести из состава холдинга в общей сложности 18 предприятий.
– Глава государства поручил вам обеспечить выполнение всех обязательств, которые брали на себя партнеры Казатомпрома при создании СП, либо рассмотреть возможность вернуть активы. Расскажите подробнее.
– В свое время, когда создавались совместные предприятия с нашими партнерами, они брали на себя определенные обязательства, в том числе по развитию в стране высокотехнологичных производств. На сегодня не все обязательства выполняются в полной мере либо их реализация затягивается. Сейчас мы приступили к анализу взаимоотношений со всеми нашими партнерами, после чего будут предложены конкретные решения.
– В прошлом году, едва начав реализацию программы трансформации, вы перевезли все свои дочерние предприятия из Алматы в Шымкент и Кызылорду. В чем смысл этой передислокации?
– По поручению Главы государства мы перевезли офисы дочерних компаний, то есть административно-управленческий персонал. Весь производственный персонал у нас изначально находился в этих регионах. Да, я не скажу, что это был легкий процесс. Но мы считаем это решение правильным. Руководитель добывающего предприятия должен находиться на производстве, а не за сотни километров в уютном офисе. Когда я занимался модернизацией ЦОНов, мы лишили кабинетов руководителей операционных залов, чтобы они наблюдали за процессом оказания услуг, общались с клиентами, оперативно решали возникающие проблемы. Этот опыт мы переняли у японцев – когда руководителям цехов и заводов не предоставлялись кабинеты. Они должны были находиться на территории цеха и постоянно следить за производственным процессом. К тому же переезд позволил нам сэкономить почти 300 миллионов тенге административных расходов.
– Автоматизация процессов, надо понимать, тоже одно из ключевых направлений трансформации. Учитывая ваш большой опыт в этом вопросе, как изменится деятельность Казатомпрома?
– Уже сейчас мы запустили пилотный проект – Ситуационный центр, к которому до конца года будут подключены все наши предприятия. Это информационная система, куда стекаются все финансовые и производственные показатели наших "дочек". Она может их анализировать и строить прогнозы. После внедрения ситуационного центра нам не нужно, как раньше, сравнивать десятки экселевских документов, благодаря ей мы будем видеть в графическом виде ситуацию по всем нашим показателям в онлайн-режиме, что будет способствовать оперативному принятию управленческих решений.
До конца года мы также планируем внедрить на одном из наших предприятий решение "Цифровой рудник". Это тоже система, с помощью которой будем видеть ситуацию на наших производственных объектах, объемы добычи, использование реагентов, отклонение от нормативов и планов. Еще планируем начать разработку корпоративной системы анализа закупок, которая позволит максимально эффективно использовать имеющиеся материалы и эффективно планировать закуп новых. Кстати, только за 5 лет за счет реализации этих проектов мы сэкономим 4,7 миллиарда тенге. По сути, все эти меры являются начальными элементами четвертой индустриальной революции.
– Не могу не спросить про Банк низкообогащенного урана, который будет располагаться на базе Ульбинского металлургического завода. Уж очень волнующий население вопрос. Многие до сих пор думают, что там будут размещаться ядерные отходы…
– Нет, там будет размещаться гексафторид урана-235, обогащенный до 4,95%, который используется для мирных целей. Смысл этого банка в том, что любая страна, которой понадобится такой материал, сможет его получить из этого банка, и ей не нужно будет самостоятельно заниматься обогащением. Иначе говоря, это готовый продукт для изготовления топлива для атомных электростанций, это тот же материал, из которого мы делаем топливные таблетки. Поэтому мнение о том, что в банке будут размещаться ядерные отходы – совершенно неверное. С таким материалом УМЗ уже работает на протяжении 40 лет, причем были времена, когда на складе хранилось более 1 000 тонн гексафторида урана, а сейчас речь идет о 100 с лишним тоннах.
– Спасибо за интересную беседу.
– Аскар Куанышевич, на какой стадии сегодня строительство завода?
– В декабре прошлого года мы подписали соглашение с нашими китайскими партнерами, начав таким образом реализовывать поручение Президента по диверсификации производства. Уже создано совместное предприятие "Ульба-ТВС". В настоящее время разрабатывается проектно-сметная документация. Эту работу планируем завершить до конца года и уже в следующем начнем его строительство. Первую продукцию планируем получить в 2019 году. Мощность завода запланирована на уровне 200 тонн в год.
– Есть ли сегодня понимание, кто будет приобретать продукцию этого завода? Не случится ли так: его построят, он начнет производить топливо, а продавать будет некому?
– При выборе партнера мы в первую очередь уделяли внимание вопросам сбыта. И при подписании коммерческого соглашения все эти моменты были учтены. По сути, на сегодня, еще до начала строительства завода, вся его продукция законтрактована и будет продана Китаю. Предусмотрена также возможность расширения производства для рынков третьих стран. Еще потенциальными покупателями могут стать большинство европейских государств, реакторы которых работают на топливе такого дизайна.
– Все-таки изготовление топлива для атомных станций – это очень наукоемкое производство. Почему Казатомпром, будучи мировым лидером на рынке добычи, решил попробовать себя в новой сфере?
– Мы не просто будем пробовать. Теперь это наша стратегическая цель: мы должны в перспективе не только сохранить лидерские позиции по добыче урана, но и стать производителем топлива для АЭС. По опыту международных компаний будем диверсифицировать производство. У Казатомпрома достаточно для этого ресурсов, в том числе человеческих. Будем привлекать в страну новые знания и технологии, создавать рабочие места. И конечно, повышать свою прибыль за счет добавленной стоимости, присутствуя на разных звеньях ядерного-топливного цикла.
– Вы сказали, что одна из стратегических задач – остаться лидером по добыче. Значит ли это, что вы намерены увеличивать объемы производства уранового концентрата?
– Текущая конъюнктура рынка говорит нам о том, что в ближайшие годы нет необходимости значительно наращивать производство. На сегодня доля казахстанского урана составляет более 40% от всей мировой добычи.
– В то время, когда многие уранодобывающие предприятия законсервировали свое производство до лучших времен из-за низкой рентабельности, вы продолжаете получать прибыль. С чем связана столь низкая себестоимость вашей продукции?
– Мы используем уникальные, эффективные методы добычи урана с низкой себестоимостью. 80% наших урановых запасов можно добывать с помощью самого экологичного и экономичного метода подземного скважинного выщелачивания. Это наше главное преимущество. Мы не роем карьеры, не строим шахты, добываем уран закрытым способом – нет никакой радиоактивной пыли. Поэтому и уровень радиации на наших рудниках не отличается от любого другого населенного пункта, где нет уранового производства.
Возвращаясь к вопросу производственной себестоимости, могу сказать, что это непрерывный процесс, и мы постоянно работаем над ее снижением. В частности, по итогам 2015 года мы снизили ее на 16 миллиардов тенге. Мы постоянно работаем над улучшением технологии добычи, повышаем производительность труда, внедряем сберегающие системы, оптимизируем расходы, повышаем уровень квалификации наших специалистов. К примеру, в прошлом году мы отказались от нержавеющей стали, перейдя на полиэтилен – он коррозионно-стойкий, более пластичный, легко монтируется и дешевле по стоимости. И таких примеров можно привести множество. Мы применили технологию рекуперации тепла, то есть тепло, которое получаем в процессе добычи, используем для обогрева помещений, переходим на пероксидное осаждение. Все это в конечном счете влияет на себестоимость продукции.
– Какая все-таки себестоимость добычи урана у Казатомпрома?
– В системе 14 предприятий, у каждого себестоимость добычи разная – где-то больше, где-то меньше. Это зависит от того, на какой глубине расположены урановые залежи, а также от других особенностей месторождения. Но в целом текущая себестоимость производства позволяет нам добывать, продавать и получать хорошую прибыль. По итогам прошлого года мы заработали более 35 миллиардов тенге чистой прибыли.
– На недавнем совещании по трансформации вы рассказали о планах по созданию трейдинговой компании. Зачем она нужна, если Казатомпром и так продает всю продукцию, которую добывает?
– Это один из инструментов, который будет реализован в рамках трансформации, чтобы повысить эффективность маркетинга. Вы знаете, Казатомпром выпускает не только уран, у нас есть еще бериллий, тантал… Мы хотим создать компанию, которая будет успешно и комплексно представлять Казатомпром на международном рынке и будет ближе к потребителю. Да, сегодня мы и так продаем весь уран, который добываем, в этом вы правы: часть по долгосрочным контрактам, к примеру, в прошлом году заключили большие контракты на поставку урана во Францию и Индию, другая часть – на спотовом (розничном) рынке.
Тот уран, который отдаем на спотовый рынок, мы можем продавать дороже. Это и будет основной задачей трейдинговой компании, но не единственной. Трейдинговая компания будет являться активным игроком на рынке, использующим различные механизмы, нацеленные на увеличение эффективности продаж Казатомпрома. Будучи полноценным трейдером, компания будет искать возможности для привлечения прибыли не только с продаж казахстанского урана, но также рассматривая различные предложения на мировом рынке. Параллельно мы закрываем три наших представительства в Китае, России и США. Сама же трейдинговая компания будет находиться в Швейцарии.
– Насколько известно, вы также планируете привлечь иностранного специалиста в качестве советника по маркетингу. У нас нет своих сильных маркетологов?
– Если бы мы продавали сахар или печенье, то я бы с вами согласился. Но рынок урановой продукции очень специфичный и узкий. Здесь многое зависит от персоналий, и отношения выстраиваются на доверии. Со многими нашими партнерами мы работаем уже на протяжении долгих лет, они знают, что Казатомпром – это прежде всего надежность и стабильность, потому что за время существования компании мы ни разу не нарушили условия контракта и не срывали поставки. Хотим осваивать новые рынки. Поэтому нам нужна помощь тех, кто на этих рынках работал, заслужил доверие и уважение. Плюс это новые знания. А учиться нужно всегда, иначе ты теряешь свою конкурентоспособность.
– Но несмотря на высокую прибыль, показатель, определяющий добавленную стоимость компании (EVA), у вас крайне низкий – минус 27 миллиардов тенге.
– Такой показатель был в компании на конец 2014 года, за год, начав реализацию программы трансформации, нам удалось улучшить этот показатель на 16,9 миллиарда тенге, и сейчас он составляет минус 10,4 миллиарда тенге. Для этого мы приняли целый комплекс мер по сокращению расходов, производственной себестоимости, выводу непрофильных активов... По стратегии до 2025 года мы должны поднять EVA до +32 миллиардов тенге. Для этого, конечно, нам еще многое предстоит сделать, в этом, собственно, и состоит задача трансформации. Дальнейший вывод непрофильных активов, реструктуризация, сокращение административных расходов, реинжиниринг бизнес-процессов, автоматизация, повышение эффективности производства – все это в конечном счете отразится на повышении прибыльности компании и росте EVA.
– Нужна ли трансформация компании вашего уровня, может быть, ее значимость преувеличена и можно просто реализовать все, что вы перечислили, без лишнего пафоса, не выделяя все это в отдельную программу?
– Смысл в том, что программа дает комплексный подход, она позволяет со стороны посмотреть на себя, выявить слабые места, изменить восприятие к происходящему. Мир очень быстро меняется, и конкуренты тоже не стоят на месте. Когда я объясняю своим коллегам суть трансформации, всегда привожу пример с телефонами Nokia. Помните, 10 лет назад это была самая популярная марка, такой телефон был практически у каждого. Это был мировой лидер продаж, менеджерам компании, наверное, тогда казалось, что так будет всегда. Но потом пришли новые игроки, которые сделали акцент на развитии технологий и заняли место "Нокии". Смысл в том, что нужно постоянно развиваться.
– Вы сказали, что в рамках трансформации запланирована реструктуризация и вывод непрофильных активов. Что имеется в виду?
– Это значит, что мы будем продавать, реорганизовывать и объединять компании и предприятия, которые не относятся к нашей основной деятельности. На начало прошлого года у нас количество "дочек" и "внучек" достигло 82. Помимо них были еще на балансе социальные объекты, которые в разные годы компания построила за свой счет для своих сотрудников и населения, проживающих в уранодобывающих регионах.
– Первое, что мы сделали – это передали все социальные объекты акиматам. Все-таки они имеют больше опыта в их управлении, мы же умеем добывать уран. Одним словом, каждый должен заниматься тем, что он умеет делать. В 2015 году мы также передали в конкурентную среду 11 предприятий, которые занимались производством бытовой химии и другой химической продукции. Сейчас планируем еще 8 наших дочерних компаний выставить на продажу, по некоторым "дочкам" будут приняты решения о их ликвидации, а ряд других предприятий будет реорганизован путем объединения. В результате по итогам нынешнего года планируем вывести из состава холдинга в общей сложности 18 предприятий.
– Глава государства поручил вам обеспечить выполнение всех обязательств, которые брали на себя партнеры Казатомпрома при создании СП, либо рассмотреть возможность вернуть активы. Расскажите подробнее.
– В свое время, когда создавались совместные предприятия с нашими партнерами, они брали на себя определенные обязательства, в том числе по развитию в стране высокотехнологичных производств. На сегодня не все обязательства выполняются в полной мере либо их реализация затягивается. Сейчас мы приступили к анализу взаимоотношений со всеми нашими партнерами, после чего будут предложены конкретные решения.
– В прошлом году, едва начав реализацию программы трансформации, вы перевезли все свои дочерние предприятия из Алматы в Шымкент и Кызылорду. В чем смысл этой передислокации?
– По поручению Главы государства мы перевезли офисы дочерних компаний, то есть административно-управленческий персонал. Весь производственный персонал у нас изначально находился в этих регионах. Да, я не скажу, что это был легкий процесс. Но мы считаем это решение правильным. Руководитель добывающего предприятия должен находиться на производстве, а не за сотни километров в уютном офисе. Когда я занимался модернизацией ЦОНов, мы лишили кабинетов руководителей операционных залов, чтобы они наблюдали за процессом оказания услуг, общались с клиентами, оперативно решали возникающие проблемы. Этот опыт мы переняли у японцев – когда руководителям цехов и заводов не предоставлялись кабинеты. Они должны были находиться на территории цеха и постоянно следить за производственным процессом. К тому же переезд позволил нам сэкономить почти 300 миллионов тенге административных расходов.
– Автоматизация процессов, надо понимать, тоже одно из ключевых направлений трансформации. Учитывая ваш большой опыт в этом вопросе, как изменится деятельность Казатомпрома?
– Уже сейчас мы запустили пилотный проект – Ситуационный центр, к которому до конца года будут подключены все наши предприятия. Это информационная система, куда стекаются все финансовые и производственные показатели наших "дочек". Она может их анализировать и строить прогнозы. После внедрения ситуационного центра нам не нужно, как раньше, сравнивать десятки экселевских документов, благодаря ей мы будем видеть в графическом виде ситуацию по всем нашим показателям в онлайн-режиме, что будет способствовать оперативному принятию управленческих решений.
До конца года мы также планируем внедрить на одном из наших предприятий решение "Цифровой рудник". Это тоже система, с помощью которой будем видеть ситуацию на наших производственных объектах, объемы добычи, использование реагентов, отклонение от нормативов и планов. Еще планируем начать разработку корпоративной системы анализа закупок, которая позволит максимально эффективно использовать имеющиеся материалы и эффективно планировать закуп новых. Кстати, только за 5 лет за счет реализации этих проектов мы сэкономим 4,7 миллиарда тенге. По сути, все эти меры являются начальными элементами четвертой индустриальной революции.
– Не могу не спросить про Банк низкообогащенного урана, который будет располагаться на базе Ульбинского металлургического завода. Уж очень волнующий население вопрос. Многие до сих пор думают, что там будут размещаться ядерные отходы…
– Нет, там будет размещаться гексафторид урана-235, обогащенный до 4,95%, который используется для мирных целей. Смысл этого банка в том, что любая страна, которой понадобится такой материал, сможет его получить из этого банка, и ей не нужно будет самостоятельно заниматься обогащением. Иначе говоря, это готовый продукт для изготовления топлива для атомных электростанций, это тот же материал, из которого мы делаем топливные таблетки. Поэтому мнение о том, что в банке будут размещаться ядерные отходы – совершенно неверное. С таким материалом УМЗ уже работает на протяжении 40 лет, причем были времена, когда на складе хранилось более 1 000 тонн гексафторида урана, а сейчас речь идет о 100 с лишним тоннах.
– Спасибо за интересную беседу.
