Изучить повадки и приручить

– Сакен Амиреевич, за год пандемии мы все стали немного Вашими коллегами: узнали все о вирусах, научились отличать инактивированную вакцину от векторной и инновационной. А что Вы скажете, какая из них лучшая?

– Давайте разбираться на примерах. Вакцина «Спутник V», которую я считаю очень удачной, – продукт генной инженерии. Если говорить простым языком, коронавирус расчленили, чтобы выделить структурный генный участок – S-белок. Именно этот фрагмент вируса является иммуногенным, то есть он распознается иммунной системой как опасность, и та вырабатывает против него специфические защитные антитела. Далее S-белок «пришивают» к аденовирусу – это старый вирус, который наш организм хорошо знает, и он выс­тупает в качестве транспортера для частицы коронавируса.

Другая российская вакцина – «КовиВак» центра имени Чумакова – инактивированного типа. Это давно испытанный и довольно простой метод получения вакцинного материала. Вирус в таком случае часто используется целиком, но в неактивном, «убитом» состоянии. В его структуре сохраняются другие белки SARS-CoV-2, но мишенью для иммунной системы служит все тот же S-белок. Проблема только в том, что побочные, аллергические реакции могут возникать именно на другие структуры вируса. Оттого генно-инженерная вакцина может быть предпочтительнее.

Еще дальше пошли разработчики научно-практического цент­ра «Вектор» в Новосибирске. Их «ЭпиВакКорона» будет, пожалуй, самой совершенной на сегодня вакциной. Ученые полностью расшифровали структуру S-белка коронавируса и создали его синтетическую копию из фрагментов другого, нейтрального для нашего организма белкового соединения. Иммунная система воспринимает «подделку» за реальный антиген и вырабатывает специфическую защиту.

На мой взгляд, это максимально надежный препарат, у которого вообще не должно быть побочных реакций, поскольку он не содержит ничего от вируса. Такой тип вакцины впервые получает распространение, и за ним большое будущее.

Стоит упомянуть и новинку санкт-петербургского НИИ гриппа. Российские ученые предложили гриппозную вакцину в комплексе с противоковидной. За иммуногенную часть был взят гемагглютинин – фрагмент вируса гриппа – и к нему присоеди­нен все тот же S-белок коронавируса. От такого препарата антитела вырабатываются и на одну, и на другую инфекцию. Гибридная или рекомбинантная вакцина – тоже известная методика. В мире все чаще пользуются именно комбинированными средствами. Известны, например, вакцины, в составе которых до 6 компонентов. Они хороши тем, что снижают инфекционную нагрузку, пос­кольку организм одновременно нарабатывает иммунную защиту от разных патогенов.

Из того, что я знаю о казахстанской вакцине, она разрабатывалась по общепринятой схеме, то есть на основе S-белка. И, вероят­нее всего, из пяти вариантов на рынок выйдет инактивированная вакцина.

– И все-таки, какая из них дает самый высококачественный иммунитет?

– Какой бы путь ни выбирали разработчики вакцины – традиционный или новаторский, суть остается одна: все прививочные препараты по механизму выработки иммунитета одинаковы. Иммунная система узнает антиген и формирует против него специфическую защиту. Главное, чтобы этот ответ был достаточным по качественным и количественным характеристикам.

Насколько мне известно, все запущенные в оборот вакцины справляются с этой задачей. Единственное, пока нет возможности оценить продолжительность защиты, которой обеспечивает каждая из них. Александр Гинцбург, руководитель центра имени Гамалеи, где разработали «Спутник V», недавно заявил, что защитный уровень их вакцины сохраняется 2 года. Мне кажется, такая уверенность должна быть подкреплена наблюдениями. А их пока быть не может.

Скорее всего, основания говорить о пролонгированном эффекте «Спутника V» ученым дает высокий титр вырабатываемых от него антител, то есть защита получается действительно очень надежной. Что ж, поживем – увидим.

– Если все признанные вакцины разработаны по классическим технологиям, почему возник скандал вокруг препарата концерна AstraZeneca? Или это что-то вроде информационной войны?

– Думаю, волнения возникли не без повода. Могу предположить, что причиной нежелательных реакций после вакцинации стали добавления в препарат. Например, так называемые адъюванты – это активные компоненты, которые усиливают действие вакцины и ускоряют образование антител. Кроме того, часто в составе присутствуют стабилизаторы, консерванты, антисептики. Можно допустить индивидуальную непереносимость этих компонентов.

Хотя этого не должно быть, качество вакцины определяется как раз ее универсальностью и минимумом противопоказаний. Главные критерии для вакцины – реактогенность и иммуногенность, то есть безопасность и способность вызывать хорошую ответную реакцию иммунной системы.

– А иммунный ответ организма «правильная» вакцина провоцирует точно так же, как если бы в организм попал живой вирус?

– В общем, да. Антитела, которые вырабатываются в организме при столкновении с инфицирующим агентом, бывают трех видов. Иммуноглобулин М – «свежие» антитела, которые появляются в первые несколько дней контакта с вирусом. Они указывают на то, что заболевание находится в активной стадии, и неважно, есть симптоматика при этом или ее нет.

Следом за М-белками форми­рует­ся иммуноглобулин G. Это как раз то, что нужно для надеж­ной защиты. Он будет относительно долго, возможно, всю жизнь, сохраняться в организме и активироваться при новой встрече с возбудителем.

По такой классической схеме иммунитет в норме работает на любой патоген. И качество вакцинного процесса оценивается тем, какой титр иммуноглобулина G в итоге образуется. Титр – это показатель количества и разнообразия вырабатываемых иммунными клетками антител.

– И антитела, как известно, вырабатываются на каждый новый для организма возбудитель. То есть для тестирования титра антител на коронавирус должны быть свои тест-системы?

– Все верно. Если в организм попадает, скажем, возбудитель брюшного тифа, иммуноглобулины будут работать по обычной схеме, но защитные клетки в итоге получатся строго специфичные – именно для брюшного тифа.

Белки иммунной системы благодаря своей вариабельности способны распознавать любой патоген, перестроиться и уничтожать его. Поэтому и тест-системы ориентированы на конкретного возбудителя. Сейчас достаточно много тестовых материалов на коронавирус, их обычно готовят разработчики вакцин. У нас используют и казахстанские, и российские.

– Вы упомянули ка­чест­венные и количественные характеристики титров антител. В каких цифрах выражается стойкий иммунитет к коронавирусу?

– Это довольно сложный воп­рос. Такого рода стандарты су­щест­вуют для бактериальных, паразитарных, вирусных инфекций. Это так называемый защитный титр. Для паразитарных болезней он сравнительно низкий. А вообще, чем сложнее структура возбудителя, чем больше в ее составе различных белков, тем больше антител требуется для надежной защиты. Вирусы – самые простые микроорганизмы, но против них требуется очень высокий защитный барьер.

Нижняя граница титра антител для любого патогена – это единица. Если тест показывает уровень ниже, значит, иммунный ответ не сформирован или совсем ненадежен. Титр антител для коронавируса может быть от 1 до 20 единиц и выше. Но «Спутник V» давал рекордный ответный результат в 3 600 единиц. Это хороший показатель, который подтверждает исключительное качество вакцинного препарата.

Хотя титр антител может со временем падать, это нормально, но человек все равно остается защищенным. Дело в том, что клетки памяти иммунитета в большинст­ве случаев сохраняются и, узнав вирус в следующий раз, они снова начнут выработку антител.

– Тогда почему от кори или полиомиелита достаточно одной прививки, и она действует пожизненно, а от гриппа приходится вакцинироваться постоянно? Какой вариант стоит ждать с коронавирусом?

– Да, иммунная система способна «запоминать» противников, с которыми ей хотя бы раз довелось встретиться. Заразился – начали вырабатываться антитела-защитники, а вместе с ними и клетки памяти. Правда, последние формируются не всегда. Нап­ример, в случае дифтерии мы получаем антитела не к самому возбудителю, а к его токсину, но клеточная память на токсины не вырабатывается. С коронавирусом все как обычно: есть и антитела, и клетки памяти.

Правда, пока не все ясно, что будет с иммунитетом по прошествии времени. Ведь при повторной встрече с патогеном иммунные клетки вспоминают его, только если он похож на тот серотип, что был зашифрован в вакцине. Грипп очень быстро меняется, и клеточная защита не может идентифицировать новый мутированный вирус. Поэтому для гриппозной вакцины используют наиболее устойчивые штаммы и на их основе моделируют составы с учетом сезонных мутаций патогена.

Одним словом, вирус гриппа склонен к глубоким изменениям, когда создается новый штамм. С коронавирусом такого не происходит. SARS-CoV-2 до сих пор показывал себя сравнительно устойчивым. По крайней мере, за почти полтора года пандемии перестройки его глубинных структур не произошло.

«Британский», «южноафриканский», «бразильский» штаммы оказались лишь поверхностными изменениями. Они, конечно, сказались на «поведении» вируса – он быстрее распространяется, тяжелее протекает инфекция, но против таких вариаций существующие вакцины остаются эффективными. Так что пока коронавирус вполне подходит для вакцинации.

Но не будем спешить, вдруг он выкинет какой-нибудь фокус. Мы должны быть начеку и внимательно следить за любыми изменениями его структуры.

– Какой иммунитет получается надежнее – приобретенный или искусственный? Или это не имеет особого значения?

– Имеет и очень большое. Уже есть основания считать постинфекционный иммунитет к коронавирусу довольно слабым. Это подтверждает множество зафиксированных случаев пов­торного заражения COVID-19. И вообще, естественный иммунитет от ковида очень дорого обходится. Это тяжело протекающая опасная болезнь с множественными осложнениями. Страдают не только легкие, вирус поражает головной мозг, почки, печень, кишечник, другие органы и системы. Он освоил все механизмы заражения и в этом смысле преуспел в своем вирус­ном сообществе. Поэтому я настоятельно советую привиться переболевшим тоже.

– Отмечается, что молодые люди тяжелее переносят вакцину, чем более возрастные. Это нормально?

– Ответная реакция на вакцинный препарат у молодых более сильная. И это просто объясняет­ся. Поствакцинальный воспалительный процесс демонстрирует, что организм встретился с противником и начинает против него действовать – чем ярче реакция, тем активнее идут процессы. У пожилых людей иммунная сис­тема стареет, оттого она слабее отвечает на возникшую угрозу. Но это норма, и в любом случае у привитых иммунитет вырабатывается.

– Ваш прогноз на будущее эпидемии: как будет развиваться эта история?

– Все закончится, как только сформируется популяционный иммунитет. Вначале говорили о минимуме привитых в 70%, теперь считается, что этого недостаточно, нужно 85%. И это справедливо. Здесь точно работает правило: чем больше, тем лучше. Мы не могли остановить натуральную оспу, пока не привили 98,5% населения Земли. Полиомиелит оказался под контро­лем только потому, что большая часть жителей планеты получила иммунизацию, «непривитыми» остались только две страны – Афганистан и Нигерия.

Коронавирус теперь с нами надолго, если не навсегда, но мне видится, что мы, изучив его «повадки», уже умеем им управлять. Имеет значение, что своим происхождением эта инфекция зоонозная, а теперь стала типичной антропонозной, то есть вирус преодолел межвидовой барьер и перешел от животного к человеку. Сейчас эти процессы стали редки, хотя еще в 30-х годах прошлого века вспышки зоонозных инфекций становились угрожающими. С зоонозами вообще крайне сложно бороться – природные очаги мы никогда не победим.

Обнадеживает и стабильность вируса. Думаю, всеобщие действия по поиску способов лечения и профилактики этой болезни дают свои плоды. По крайней мере, мы сумели избежать катастрофы мирового масштаба, а благодаря вакцинации добьемся того, что коронавирус станет обычной сезонной инфекцией.