Оқы, оқы жəне оқы

Вслед за подругой

Завуч по научно-методической работе Казахстанско-Российской гимназии № 38 им. М. Ломоносова, учитель казахского языка и литературы с 30-летним стажем Жамал Коксеген призналась, что грядущий День Независимос­ти для нее особый по личным мотивам.

– Основная моя специальность – «русский язык и литература в национальной школе», но в 90-е годы не хватало учителей государственного языка, и я, переучившись по ускоренной программе, получила диплом по специальности «учитель казахского языка и литературы в русской школе», а скоро и первую в жизни квартиру от государства, – рассказывает она.

С тех пор вся моя жизнь связана с углубленным изучением грамматики и лексики родного языка. И, признаться, только занявшись этим, я, считавшая, что очень неплохо владею казахским, смогла вникнуть в народную мудрость. Поняла, например, наставления родителей, которыми они меня провожали когда-то в город на учебу. Одно из них – «Қызға 40 үйден тыйым салу» – «Поведение девушки контролируют из сорока домов». Потом начала читать художественную литературу. Начинала, как и все, с эпопеи казахской жизни «Абай жолы» – «Путь Абая», а сегодня у меня уже есть авторская прог­рамма «Аспекты перевода разносистемных языков», где вместе с детьми изучаем творчество Абая через призму разных переводов.

Жамал Коксеген считает, что в русских школах Алматы в последние годы наметилась тенденция, когда родители – и казахи, и неказахи, осознав необходимость знания государственного языка, отдают своих детей в казахские школы и детские сады.

– Я, например, встретила в алматинском лицее № 146 двух девочек-неказашек, которые сами изъявили желание пойти в казахскую школу. Одна захотела учиться вместе с подружкой в одном классе, у другой отец, гражданин России, взялся учить казахский язык. У многих учителей нашей гимназии, где обучение идет на русском языке, дети тоже ходят в казахскую школу. До недавних пор учителем начальной школы у нас работала русская девушка, которая настолько хорошо владела казахским языком, что участвовала в конкурсе чтецов со стихами Абая. Сейчас, к сожалению, уволилась – вышла замуж.

До сих пор помню теплоту в сердце, когда учитель физкультуры, бессменный ведущий всех школьных мероприятий и район­ных смотров Александр Александрович Гольцман, однажды сказал мне: «Апай, қазақша айта берiңiз». Очень жаль, что Сан Саныч, талантливый учитель и очень добрый, светлый человек, ушел сейчас из школы на тренерскую работу.

Немец с казахской душой

Александр Гольцман – тренер по вольной борьбе спортивного клуба «Батыр»:

– Наш поселок Жансугуров Аксуского района Алматинской области был в годы моего детства многонациональным. Я немец, но понимал всех – и греков, и казахов, и русских, кто жил со мной на одной улице, казахский – в первую очередь, потому что на нем говорили все мои друзья. А когда записался на вольную борьбу в своем поселке, то первым моим тренером стал Алтай Айтжанович Галымжанов, который тренировки проводил чаще всего на казахском.

Потом, когда стали появляться первые результаты, начал выезжать на соревнования в соседние аулы, где жили в основном казахи. Гостиниц там не было, и местные ребята забирали нас к себе, и я, живя в казахских семь­ях, очень быстро заговорил на языке, хотя дома у нас никто не общался на казахском.

А дальше я попал в спортшколу в Алматы, где из 50 борцов только двое были неказахами. Если раньше у меня был акцент, да и словарный запас был не так богат, то за первый год жизни в интернате так овладел им, что взялся учить казахскому друга – павлодарца Есполата Нуржумбаева, на чьей однокласснице я потом женился.

Дошло до того, что и думать стал на казахском. Конечно, узнал все народные обычаи и традиции. Так что казахская культура для меня не чужая, на всех праздниках я запеваю первым.

После окончания спортивной академии я работал в русских школах, но в жизни знание государственного языка мне помогало и помогает до сих пор. 90% моих воспитанников – ребята-казахи, и я с ними, к счастью, нахожусь на одной волне.

Дочке моей всего 2,5 годика, но, наверное, отдам ее в казахскую школу. Так уж получилось, что она целый день со мной в спорт­зале, говорить еще толком не умеет, но чувствую, что казахскую речь воспринимает легко.

…Меня часто спрашивают, владею ли я родным немецким. Нет, не владею. Откуда мне его знать, если отец, чистокровный немец, не говорит на нем. Мои родители пытались в трудные годы после развала Союза уехать на историческую родину. Вернее, моя русская мама настаивала на этом. Уже все документы были собраны для переезда, но отец не смог сдать экзамен по немецкому.

Сейчас я думаю – и слава богу, что он остался дома, где знает каждый уголок. Возможно, он просто не хотел уезжать изначально, поэтому и замолчал наглухо в последний момент. А вот мать выучила немецкий, но куда она без отца? Это был далекий-далекий 1994-й или 1995 год. Отец по сей день живет в родной деревне, а там, может, и умер бы от тоски. Да, были и такие случаи среди наших знакомых, которые уехали в фатерлянд…

Поменялась методика

– О том, что казахский язык начал наконец активно функцио­нировать, говорит и то, что на прошедшем в ноябре нынешнего года VIII Стамбульском саммите лидеров Совета сотрудничества тюркоязычных государств (Тюркский совет) заходил разговор о едином языке, – продолжает Жамал Коксеген. – В качест­ве возможных вариантов там предлагались казахский или турецкий языки. Этот эпизод мы, казаховеды, естественно, не замедлили озвучить на уроках, так как он несет в себе большой идеологический, воспитательный потенциал.

По ее словам, сейчас изменилось отношение не только к самому государственному языку, но и к методике его преподавания и обучения. Теперь все идет по спиралевидной структуре, то есть от простого к сложному.

– Замечено, что дети воспринимают тексты на государственном языке по-другому, чем, допустим, лет десять назад, – говорит учитель. – Если раньше корпели над каждым предложением, то теперь схватывают смысл прослушанного или прочитанного текста целиком, делая упор на знание ключевых слов, а не на перевод всего текста. Последнее сейчас просто неприемлемо. Дело в том, гугл-переводчик мгновенно выдает перевод, чем дети и пользуются, а ориентируясь на ключевые слова, переводят пусть и не совсем правильно, но сами. Обязательно обращается внимание на строение предложения в тексте на казахском языке. Это делается для того, чтобы ученик автоматически выхватывал глазами главные члены предложения, а от них – второстепенные.

Однако знать грамматику государственного языка и уметь говорить на нем уже мало. Чтобы обучение шло не ради обучения, надо научить детей применять эти навыки в любой жизненной ситуации.

Например, дается отрывок из Послания Президента Казахстана и его обращения к молодежи. Ученик должен одним предложением записать в тетради тот месседж, который Глава государства хотел донести до аудитории. Отличники, помнится, написали, как положено: Президент призывает добросовестно учиться, чтобы затем применить полученные знания для развития родной страны. А вот шустрый, далеко не отличник, решил соригинальничать, перефразировав знаменитую фразу «учиться, учиться и еще раз учиться». В его версии оно звучало «оқы, оқы, жəне оқы» (учись, учись и еще раз учись). В целом правильно, свою шестерку (по-старому – тройку) этот веселый троечник, который, чтобы не писать, жалуется, что у него пальцы болят, получил заслуженно.

Кстати, о пальцах: я заметила, что современные дети совсем не любят писать, они быстрее набирают текст на клавиатуре гаджета. Альцгеймер им точно не грозит, так как у них постоян­но задействовано и левое, и правое полушарие.

Вообще, это племя, «младое, незнакомое», есть за что уважать, хотя они и читают меньше, чем мы. Во всех классах есть дети, которые для нас, учителей, являются палочками-выручалочками: они добровольно отвечают за работу всех функций интерактивной доски. Хотя учителя и прошли курсы информационно-коммуникационных технологий, не все хорошо овладели этими навыками.

Но вернемся к казахскому языку. На слух все дети воспринимают разговорную речь и понимают ее. Теперь уже не редкость, когда в коридорах нашей русской гимназии звучат два-три языка – русский, казахский и английский.

Учителя казахского языка давно ввели за правило разговаривать с детьми только на казахском. К примеру, ученик жалуется на здоровье. Отвечаю обычно: «Үшінші кабинетке дәрігерге бар» (Зайди в кабинет номер три к медсестре). Понимают, потому что лишних вопросов не задают. Предупреждения типа «Қазiр ата-анаңа телефон шалу керек» («Придется позвонить родителям») или «Дәптеріңді ата-аналар жиналысында көрсету керек» («Покажу тетради с вашими записями на родительском собрании») вообще понимают с полуслова. Просят не показывать: стыдно, мол, им.

Сейчас в обществе наметилась тенденция к тому, что молодежь стремится знать государственный язык, и это заметно не только на уроках.

Недавно в мой кабинет на профилактическую беседу завели двух драчунов. Их классный руководитель, учитель казахского, отчитывала их на государственном языке. Я думала, не понимают (один из ребят не казах, другой – горожанин не в первом поколении), а они, оправдываясь, отвечали ей на этом же языке. Выяснилось, что бабушка семиклассника Леши, ажека, как он ее называет, казашка. Видимо, благодаря ей голубоглазый мальчишка употреблял такие исконно казахские слова, которые не скажет иной нағыз қазақ (қуығыма соғып жiбердi – ударил под дых), так как они нечасто встречаются в повседневной жизни.

Очень хорошо идут на языковых уроках ролевые игры. Нынешние дети, которых трудно упрекнуть в каких-то комплексах, моментально входят в образ и подхватывают игру. Допустим, представляешь им «учителя»: «Бүгiн қазақ тiлi мұғалiмi Милана Александр-қызы Комова» («Сегодня вашим учителем казахского будет Милана Александ­ровна Комова»), и девочка-девятиклассница, выскочив к доске, бойко пытается объяснить урок своим одноклассникам.

А когда говоришь, что на урок пришел «Филология ғылымының кандидаты, Қазақ ұлттық университетiнiң профессоры Ярослав Сергей-ұлы Клещев», у долговязого девятиклассника на глазах выправляется осанка, появляется важность, он собирается с мыслями и пусть с ошибками, но разговаривает с классом. Почувствовав, что он очень старается, дети наградили «профессора» аплодисментами.

Это означает, что активные методы и приемы мотивируют и повышают интерес к изучению языка. Наша задача, я имею в виду учителей, пробудить интерес к нему всеми доступными нам способами.