Отстояли мир

Почти девять лет отдельный сводный стрелковый батальон в составе международного миро­творческого контингента охранял таджикско-афганскую границу. Более двух тысяч военнослужащих внутренних войск МВД РК прошли службу в его составе, защищая южные рубежи СНГ.

– Для братского Таджикистана то было непростое время, – вспоминает полковник запаса Мажит Жусупбаев. – Страна не смогла бы одна обезопасить свои рубежи от различных вооруженных группировок, находящихся по другую сторону реки Пяндж. Повышенную активность проявляла таджикская оппозиция. Митинги, протестные выступления, радикальные действия оппозиции привели к гражданской войне.

Искры от этого вспыхнувшего пламени могли разнестись по всем странам Средней и Цент­ральной Азии. Для прикрытия южных рубежей главы государств СНГ приняли решение о совместной охране таджикско-афганской границы, чтобы не допустить проникновения наркотиков, оружия, боевиков.

Решение об отправке отдельного сводного стрелкового батальона на таджикско-афганскую границу наша страна приняла в 1993 году. Он состоял из трех пограничных рот, роты внутренних войск и роты от Вооруженных сил. Сводная рота внутренних войск формировалась на базе полка оперативного назначения внутренних войск, дислоцируемого в Шымкенте, реформированного в воинскую часть 6506 Национальной гвардии РК.

– Пока шли с плаца, на котором представитель командования внутренних войск довел до личного состава приказ командующего о привлечении воинской части к охране государственной границы СНГ, в голове роились вопросы: как там, на границе, что будем делать? – вспоминает Мажит Жусупбаев. – А уже через день прошло офицерское собрание, на котором командир части предложил всем желающим выполнить воинский долг, написать рапорт.

При формировании первой роты было огромное число желающих. Все, кого включили в ее состав, уже на следующий день выехали на стрельбище в Актас, приступив к подготовке. Первая рота внутренних войск вылетела в Душанбе в июне 1993 года, а в части тут же начали формировать вторую роту, отправка которой планировалась через три месяца. Первый состав вернулся вовремя, а вот возвращение второй роты задержалось.

– Мне, 35-летнему капитану, доверили командование сводным взводом третьей роты, – продолжает Мажит Жусупбаев. – Не терпелось скорее попасть на границу, да и не покидало сос­тояние тревоги за товарищей. И когда, наконец-то, сообщили, что бойцы прилетают завтра, все облегченно вздохнули.

Третья рота вылетела в Душанбе в январе 1994 года. На летном поле стояли гражданские самолеты, а над аэропортом баражировали военные вертолеты. Мажиту Жусупбаеву это показалось несколько странным, и он даже спросил у одного местного офицера, что они здесь делают, ведь это же опасно. Вопрос так и повис в воздухе.

Буквально на третий день третья рота получила первое боевое задание – сопровождение автоколонны, которой предстояло доставить гуманитарный груз в Ишкашимский пограничный отряд, по соседству с которым находился склад ООН.

Когда пустые машины отправились в обратную дорогу по единственной горной каменис­той дороге, так называемому Памирскому тракту, по ту сторону границы, на афганском берегу реки Пяндж Мажит Жусупбаев, ехавший на БТР во главе колонны, увидел три резиновые лодки и четверых человек. По связи вышел на дежурного по пограничному отряду, чтобы доложить ситуацию. В ответ прозвучала команда: не предпринимать никаких действий, продолжая следовать в часть.

Уже на плацу подошел начальник пограничного отряда с руководителем штаба, и объявили благодарность за выполнение поставленной задачи.

Картинка с приграничьем долго стояла перед глазами капитана Жусупбаева. Она всплывала всякий раз, когда наблюдал, как по вечерам за расположением воинской части начиналось непонятное движение: туда-сюда сновали какие-то люди, зачастую с поклажей на спине.

Офицеры внутренних войск даже предложили командиру воинской части усилить охрану. Уже через считанные дни какое-либо движение прекратилось. Постовые останавливали ночных визитеров, проверяли документы. В основном это были местные жители.

– Напряжение буквально висело в воздухе, по всему ощущалось, что обстановка предбоевая и требовалась повышенная бдительность, – говорит Мажит Жусупбаев. – В любой момент могли быть нарушения государственной границы. Все отлично понимали, что в этих горах мы защищаем не только братский народ Таджикистана, но и свою страну.

Бдительность капитана Жусупбаева помогла предотвратить крупную поставку на рынок партии афганского героина. В тот день рота выполняла боевое задание по охране хорогского аэродрома, из которого пару раз в неделю отправлялись рейсы в Душанбе.

При посадке в самолет внимание Мажита Нуртазаевича привлекла девчонка, которой было от силы лет 12. Заметно округлившийся живот, одна, без сопровождения. Все это казалось ему странным. Он даже подошел к офицеру пограничной службы, поделившись своими сомнениями. Тот в ответ махнул рукой: «Что ты хочешь – Восток, тут все может быть!»

Тогда капитан обратился к представительнице пограничного контроля. Вместе с ней поднялся на борт, прошелся по рядам, чтобы найти юную пассажирку. Оказалось, что никакой беременности нет, а объем фигуре придавал специальный пояс, в который упаковали полтора десятка килограммов героина.

За высокий профессионализм и мужество, проявленные при охране границы, Мажит Нуртазаевич одним из первых награжден медалью «Жауынгерлік ерлігі үшін» – «За воинскую доблесть».

Бой в ущелье

Выпускник Ленинградского высшего военно-политического училища имени 60-летия ВЛКСМ МВД СССР Берик Омаров прибыл на службу в Шымкент, когда первая рота уже вернулась с границы. Судьбой ему было уготовано войти в состав той самой 7-й роты, которая приняла неравный бой в Пшихаврском ущелье.

Из аэропорта военных доставили в риссовхоз, где уже были воинские формирования. По вечерам никого не выпускали за пределы КПП, вок­руг стояли вооруженные часовые, подготовлены доты, окопы. Такая обстановка вкупе с горной акклиматизацией давили на психику.

Первый месяц службы на участке прошел относительно спокойно, без особых нарушений, хотя регулярно поступала информация о готовящихся нарушениях границы, которая подлежала обязательной проверке. С марта в горах начиналось активное движение, поскольку таял снег, открывая дороги и тропы. Соответственно, активизировались боевики, начались нападения на посты, колонны.

Кадровый офицер практически каждую ночь выполнял «секрет». Это означает, что группа получала задание и скрытно, под покровом ночи, прибывала для несения службы на определенный учас­ток. Разведгруппа передвигалась не прямым путем, а в обход, делая по горам в кромешной тьме крюк в полтора, а то и два километра. Ночной дозор длился до рассвета, представляющего собой удивительное зрелище.

– Из-за гор поднимался луч солн­ца, разрезая небо и постепенно освещая все вокруг, – воспоминание о восходе солнца в горах для Берика Омарова стало самым светлым пятном за время службы на границе. – Предрассветную картину дополняла утренняя молитва, которую звучное горное эхо разносило окрест. И удивительный воздух, наполненный утренней свежестью. Все это позволяло снять стресс, накопившийся за ночь, проведенную в напряжении. Пока добирались до заставы, солнце успевало выкатить свой диск из-за вершины, знаменуя начало нового дня.

6 апреля военнослужащие вернулись из «секрета», а к обеду в расположение части прибыли командир батальона и несколько офицеров. Привезли приказ. По служебной необходимости роту перебрасывали в сторону хорогского погранотряда, выше по течению Пянджа. Тут же начались сборы: упаковывали палатки, полевые кухни, оружие. Вечером Берик Омаров снова ушел на «секрет», а когда вернулся, колонна стояла готовая к отправке. В дорогу выдвинулись в 6 утра.

По дороге с каждой заставы к колонне присоединялись машины, ведь ее передвижение на Даштак было заранее согласовано. Так что на входе в Пшихаврское ущелье в составе колонны было уже десятка два машин плюс два БТР.

Двигались все время на подъем. Погода была неважная: местами шел дождь, тучи, облачно, туман. Так что авиационного прикрытия с воздуха не было.

Примерно в полдень остановились в ущелье, чтобы оставить взвод для охраны находящегося здесь моста. Командир батальона вместе с командиром и замес­тителем командира роты по бое­вой подготовке пешим ходом поднялись чуть выше, в горы, принимать объект.

В 12.20 произошел первый выст­рел. Это точное время, которое зафиксировал Берик Омаров. После первого выстрела и взрыва гранатомета он упал на землю и, как только рассеялся дым, посмотрел на свои ручные часы «Электроника». Они выдержали атаку и после этого еще долго служили своему хозяину.

– Это было только начало «концерта», – мой собеседник достает очередную сигарету. – Я тут же схватился за оружие, толком не понимая, что происходит. Я – кадровый офицер, которого учили четыре года. И все это время говорили, что без предупреждения не стрелять, первый выстрел должен быть в воздух и так далее. Считанные секунды я находился в замешательстве, это было мое боевое крещение. Что уж говорить о солдатах срочной службы или контрактниках. Когда сзади я услышал крик: «Убили Мешкова!» – нашего пулеметчика, который не успел спрыгнуть с кузова, я понял, что это война.

Осознавая, что командира рядом нет, Берик Омаров дал команду «К бою!», сделав первый выстрел из автомата Калашникова. Бойцы начали занимать линию обороны вдоль машин и под ними. Это было единственное укрытие: сзади – отвесная скала, впереди – огонь на поражение. Боевики были на высоте, и все преимущества – у них. Завязался неравный бой, в ходе которого миротворцев, по сути дела, расстреливали, как мишени.

– У меня, как и у всех офицеров, были трассирующие пули, дающие направление для стрельбы всем остальным, – продолжает свой рассказ Берик Омаров. – Я тоже не видел цели, ориентировался на облако дыма, образовывающееся после пальбы, которую «духи» вели с БТРов. Первым нашим БТРом управлял опытный механик-водитель, прошедший службу в Афганистане. После первого же выстрела он оторвался от колонны, продвинувшись метров на 60 вперед. Это позволило ему поддерживать огонь на протяжении всего боя, хотя и его тоже дос­тали. Один из боевиков обошел стороной, перебравшись через реку, и нанес удар в лоб. Собственно, это спасло жизнь экипажа, хотя и сильно контузило ребят. Потом я с ними вместе лежал в госпитале в Душанбе.

Второй БТР находился в середине колонны, весь перебитый, со сгоревшей кормовой частью, но стрелял до конца боя, практически до последнего патрона. Он спас много жизней, позволяя укрыться солдатам и офицерам, продолжавшим отстреливаться.

Еще одним таким спасением был мост. Кто был ближе к переправе, во время горения машин и взрывов бензобаков под прикрытием дыма занимали позиции у моста. У тех, кто был в хвосте колонны, как и Берик Омаров, резона пробираться к переправе не было.

Бойцы оставались на месте, выбирая в качестве укрытия кто что мог. За одним крупным камнем укрылось человек семь-восемь, больше места просто не было. Понятно, что прятаться в машинах, которые взрывались и горели, как спичечные коробки, было бессмысленно. Боевики старались поджечь их. Это были опытные военные, прошедшие Афганистан, имевшие специальную подготовку.

– Ближе к середине боя появился кое-какой опыт и у нас, – считает Берик Омаров. – Все просто: срабатывает инстинкт самосохранения. Хочешь жить, и мозг уже подключается, начинаешь прислушиваться к очередному выстрелу. Вот раздался тупой звук выстрела, снаряд летит, слышно, как разрывается воздух, и рассчитываешь, когда должен случиться взрыв. В это время хочется залезть в любую щель, чтобы спастись. После боя у меня лоб распух. Из-за того, что неоднократно падал лицом на камни, стараясь выжить.

Первые четыре часа бой был интенсивным. Все основные потери пришлись как раз на это время. А потом ближе к 5 вечера подоспела помощь маневренной российской группы. В ущелье накрапывал дождь, усилилась облачность, сгустились сумерки, что уже само по себе не располагает к ведению боя.

– Бой готовился основательно, заранее и тщательно – в этом нет сомнений, – полагает Берик Омаров. – Боевики знали, что предстоит перемещение колонны, на какую помощь мы можем рассчитывать и сколько времени для этого понадобится. Все было продумано до мелочей. Помощь россиян позволила отправить тяжелораненых. Первый грузовик уехал, стали загружать второй. Я хотел остаться, но командир роты в приказном порядке посадил в машину. Это было уже в 8 часов вечера. Было темно, дождь, холод, ветер. В это время стрельба, пусть и редкая, еще продолжалась. Стреляли со снайперской винтовки. Думаю, что основные их силы ушли, но кто-то оставался до последнего.

Берик Омаров ранение получил в середине перестрелки, когда совсем рядом взорвался очередной снаряд и осколки задели сразу несколько человек. Воротники бушлата разорвало. Уже потом, в госпитале, врачи сказали, что родился в рубашке. А он не разрешил разорвать тельняшку, сняв ее самостоятельно, несмотря на боль и запекшуюся кровь. Она до сих пор хранится в семейном архиве, как и часть осколков, оставшихся в теле.

Машина с полным кузовом погибших и раненых до пограничного отряда Калай-Кум добиралась почти пять часов, хотя расстояние – всего 80 км. Обстрел дороги не прекращался, поэтому ехали без включенных фар. У сопровождавшего БТРа сзади горели два маленьких подфарника, как маяк. Они служили ориентиром для движения машины. Командир экипажа, сидя на башне, давал указания механику, куда двигаться, а он рулил, по сути дела, вслепую по горной дороге, ловко лавируя на грани пропасти. Ювелирная работа!

Фары включали только на участках, на которых между зас­тавами стояли посты. На таких коротких остановках медики оказывали помощь раненым, делали уколы, давали воду, сигареты.

До погранзаставы добрались только к часу ночи. Там уже ждали, сразу же начав сортировать раненых по тяжести состояния и оказывать помощь. После нес­кольких дней лечения на заставе Берика Омарова доставили в Душанбинский военный госпиталь Минобороны, работавший еще со времен афганской войны.

Там он познакомился с санитаркой, пенсионеркой. По ее словам, впервые после вывода войск из Афганистана госпиталь принимал такое количество военных со столь характерными ранениями. И уже по одному тому, как она могла по извлеченной из тела раненого пуле безошибочно определить, из какого оружия стреляли, какого образца и даже года выпуска патрон, ей стоило верить.

Что это было?

Исход боя оказался печальным: семнадцать человек погибли. В память об этом горьком событии на территории воинской части в Шымкенте установлен обелиск, у которого ежегодно собираются участники того боя, родственники погибших, солдаты срочной службы, чтобы отдать дань памяти, вспомнить, как героически они сражались, защищая неприкосновенность границы. Государство оценило их мужество и самоотверженность, наградив 68 военнослужащих внутренних войск орденами и медалями. На парадном кителе Берика Омарова сияет орден «Айбын» 2-й степени. Их пример служит образцом для тех, кто постигает азы военной науки, готовясь встать на защиту Родины.

Отдать дань памяти к обелиску часто приходит Мажит Жусупбаев, лично знавший каждого из погибших и давший свое благословение на отправку на границу.

– Почему, начиная с 1991 года и в последующие годы, командование пограничного отряда не обследовало Пшхиварское ущелье? – этот вопрос, как и многие другие, не дают до сих пор покоя Мажиту Жусупбаеву. – Почему проигнорировали разведполет, необходимый для того, чтобы увидеть, что там в ущелье. Почему не выставили пограничные посты? И главный – какая была срочная необходимость снимать личный состав 7-й сводной роты с места несения службы и в срочном порядке направлять в Пшихаврское ущелье?

Ответы на эти вопросы ветеран внутренних войск ищет на протяжении всех двадцати лет, прошедших с тех пор, как отдельная сводная рота внутренних войск покинула таджикско-афганскую границу, в полной мере выполнив возложенную на нее боевую задачу по охране границы. Она это сделала первой среди прочих формирований отдельного сводного стрелкового батальона. Это произошло 3 августа 1999 года. Но до сих пор не утихают споры: была ли необходимость отправлять отдельный сводный стрелковый батальон на границу или это напрасные потери?

– Это было очень правильное решение Правительства нашей страны, – убежден Берик Омаров. – Зная ситуацию изнутри, зная, что такое война и какие у нее последствия, понимаю, что это было единственно правильное решение. Что было бы сегодня, если бы Таджикистан остался в руках душманов? Это ведь было рядом с нашей страной, и все дош­ло бы до нас. Благодаря этим действиям, мы имеем сегодня мир и стабильность в стране и в регионе. Жертвы были не нап­расны. Как говорится, у каждого поколения своя война. Ну, а война без жертв не бывает, и все, кто выбирают профессию военного, об этом знают.