Спасти, чтобы разрушить?

За всю историю мавзолея, построенного на могиле учителя и духовного наставника Ходжи Ахмета Яссауи, так было не раз. Здание разрушалось, и его отстраивали заново либо частично перестраивали, чтобы спасти от исчезновения.

Считается, что первая постройка, возведенная на могиле Арыс­танбаба в XII веке, просуществовала недолго. На ее месте в XIV–XV веках построили мавзолей. В XVIII веке здесь снова появились строители, которым предстояло возвести двухкупольное сооружение. Его век также оказался недолгим. В 1909 году мавзолей отстроили заново. Это более чем столетнее здание и является местом паломничества, если не считать многочисленные реконструкции и ремонты, позволившие сохранить памятник архитектуры до наших дней.

«Самой значительной угрозой для памятника является близость грунтовых вод, поэтому требуется постоянное гидрогеологическое обследование памятника с последующим проектом дренажей. В противном случае памятнику даже после реставрации будет угрожать полное разрушение, что в истории мавзолея было уже неоднократно» – это цитата из заключения специалистов Научно-исследовательской проектной мастерской Министерства культуры Казахской ССР, обследовавших объект в 1978 году.

При реставрации 2004 года НИМИ ПМК проводились комп­лексные научно-изыскательские работы по решению геотехнических проблем сооружения. Особое внимание было уделено колебанию уровня подземных вод на территории некрополя. Специалисты пришли к выводу, что высокий уровень подземных вод и степень их минерализации способствуют значительному капиллярному поднятию грунтовой воды по кирпичной кладке, образованию высолов из галита и натриевой селитры на ее поверхности. На тот момент белесый налет на стенах местами поднялся до 2 м. Специалисты пришли к выводу, что «на процесс капиллярного поднятия воды по кладке стен во внутренних помещениях мавзолея оказало влияние полное отсутствие испарения с поверхности грунта основания пола». Здание тогда признали аварийным.

Чтобы спасти его, было предложено пойти на конструктивные изменения мавзолея. Строители заложили кирпичом арочные ниши, которые завязали с сущест­вующей кирпичной кладкой стен, сделав их прочнее. То, что реставраторы пошли на такую крайнюю меру, подчеркивает важность бережного отношения к строению.

Доктор исторических наук, профессор МКТУ им. Ходжи Ахмета Яссауи Мухтар Кожа о сущест­вовании этой проблемы знает не понаслышке, а из собственного опыта работы директором Отрарского государственного музея-заповедника, которым он руководил с 1997 по 2004 год. Мавзолей Арыстанбаба входит в его состав. Ученого беспокоит то, что в непосредственной близости к зданию разбили газон, требующий регулярного полива.

Впрочем, руководство Отрарского государственного музея-заповедника повода для беспокойства не видит.

– Полив производится через шланги, то есть исключается неконтролируемое проникновение воды в грунт, – комментирует ситуацию заместитель директора Отрарского государственного музея-заповедника Серик Акылбек. – На квадратный метр газона в сутки расходуется около 40 литров воды. Такой объем воды проникает только в верхние и нижние слои почвы, недостаточен для дальнейшего проникновения в грунт, обеспечивая жизнедеятельность травы. Таким образом, мы считаем, что полив газона не оказывает влия­ния на уровень грунтовых вод.

Руководство музея-заповедника обратилось в специализированную организацию, чтобы получить экспертное заключение. Руководитель РГУ «Южно-Казахстанская гидрогеолого-мелиоративная экспедиция» М. Эсанбеков подписал письмо, адресованное и. о. РГКП «Отрарский государственный археологический заповедник-музей» Ж. Махашову, сообщив, что, по данным ежемесячных замеров, уровень залегания грунтовых вод на скважине «Арыстанбаб» в текущем году «варьируется в пределах от 1,7 до 2,2 м, в прошлом году – от 0,8 до 2,2 м. Данная отметка считается критической».

При этом о «...влиянии на уровень грунтовых вод поливов газонных насаждений речи не может быть, так как газонные насаждения поливаются капельным или дождевальным способом, при которых оросительная норма рассчитана на увлажнение
10–15 см поверхностного слоя почвы».

– Там шлангами поливаем, – пояс­нил Серик Акылбек в ответ на мое замечание, что ни капельной системы полива, ни тем более дож­девальной установки на газоне я не видела. – Просто они не видели, как мы поливаем, это с наших слов.

По информации Серика Акылбека, сейчас руководство музея-заповедника озабочено сведением до минимума возможных негативных процессов на памятнике. Для этого намерены привести в порядок дренажную систему вокруг мемо­риального комплекса Арыс­танбаб, обустроен­ную в конце 80-х годов прошлого столетия.

– По мере возможности музей поддерживает ее в рабочем состоя­нии, – утверждает Серик Акылбек. – Последний раз очистные работы проводились в 2011 году. За прошедший период структура дренажной системы претерпела некоторые изменения, что отразилось на состоянии дренажа. Вопрос полного восстановления рабочего состояния дренажа нами прорабатывается. Так как бюджет музея не потянет такую работу, мы обратились к местным властям. Надеемся на помощь в следующем году.

Даже если допустить, что полив газона возле мавзолея Арыс­танбаба не влияет на гидрологический режим и не сказывается на его сохранности, остается воп­рос: почему руководство заповедника не провело экспертизу до того, как разбить газон? Так было бы логичнее и не несло даже гипотетического риска подмочить памятник архитектуры и собственную репутацию.

Не дает покоя еще один вопрос: не является ли такое изменение ландшафта вокруг памятника архитектуры нарушением Закона РК «Об охране и использовании объектов историко-культурного наследия»? Законодательство недвусмысленно говорит о том, что нарушение режима использования земель в пределах охранных зон, зон регулирования застройки и зон охраняемого природного ландшафта памятников истории и культуры влечет ответственность.

Статья 29 этого же закона гласит, что «перемещение и изменение памятника истории и культуры запрещаются». Исключение допускается лишь в случаях разрушения более 70% памятника истории и культуры либо утраты историко-культурной значимос­ти или если его перемещение и изменение повлекут улучшение условий его сохранения. При этом требуется решение уполномоченного органа на основании заключения историко-культурной экспертизы. То есть любые дейст­вия, влекущие за собой изменения памятника, должны быть основаны на предварительном научном изучении его состояния с привлечением специалистов. Это касается и решения о замене металлических дверей, ведущих в гробницу. Их демонтировали, заменив на деревянные.

– Насколько я знаю, прежние железные двери считались старинными, – высказывает свое мнение Мухтар Кожа. – По виду они напоминали кованые. Во всяком случае, никаких следов сварки на них не было видно. Смот­рители мавзолея рассказывали, что установили их якобы еще при строительстве здания мавзолея в начале прошлого века.

Впрочем, Серик Акылбек называет подобное утверждение досужим вымыслом и утверждает, что двери в гробницу представляли собой двухстворчатую железную калитку, не более. При этом сделана она была из обычных железных прутьев. Причем створки имели разный размер и в совокупности превышали размер пролета прохода, из-за чего она толком не закрывалась.

– Древнее происхождение калитки остается под сомнением, – поясняет Серик Акылбек. – Вероятнее всего, она выполнена и была установлена во время рес­таврации в 70-х годах прошлого века. Есть свидетельства, что мавзолей был полуразрушен и в жару вовнутрь заходил скот, что указывает на то, что в это время калитка отсутствовала. Дверные косяки прохода выполнены из дерева, и они сохранились. Предположительно, первоначально двери в гробницу также были деревянными. Таким образом, замененная калитка не представляла ни художественной, ни исторической ценности.

В отчете о работе по обследованию мавзолея – мечети Арыстанбаба, датированном 1978 годом, есть упоминание о той самой металлической двери, позволявшей каждому, не заходя вовнутрь, увидеть гробницу. «Двери в первую кабырхану деревянные, а во вторую – железные, фигурные», – читаем в документе. Это значит, что как минимум 42 года назад на входе в гробницу были установлены те самые металлические двери, которые по чьей-то воле, судя по всему, без положенного в таких случаях изучения сняли. Отчет подтверж­дает, что двери были фигурными.

Нижняя часть той самой двухстворчатой железной двери в гробнице примыкала к порогу, высота которого была существенно выше, чем сейчас. Аутентичный кирпичный порог помещения-гробницы заметно возвышался над уровнем пола. Его в свое время при строительстве приподняли специально, чтобы входящие в комплекс, возведенный над могилой известного религиозного деятеля, непременно наклонялись, так воздавая должное его деяниям. При проведении реконструкции порог разобрали.

Серик Акылбек, отвечая на этот вопрос, пояснил, что во время проведения последней реставрации он проводил в гробнице раскопки, чтобы найти пол сооружения. При раскопках были обнаружены остатки надгробного сооружения XII века, остатки мавзолея XIV века и уровень первоначального пола. Все это было завалено строительным мусором, складированным во время проведения реставрации 70-х годов. Обрывки советских газет, крышки бутылок четко указывали на то время. По какой-то причине все это разровняли, обустроив сверху слегка приподнятый кирпичный пол. При реставрации 2004 года завалы расчистили и пол восстановили по исконному уровню.

Тогда же реставраторы сделали максимум возможного, чтобы предотвратить увлажнение здания. Вопрос об обустройстве зеленых зон у стен мавзолея на тот момент даже не обсуждался. Газон разбили в текущем году, по информации Серика Акылбека, за счет средств музея. Никакого конкурса на выполнение работ не объявляли, и проекта никто не делал. Сами решили, что газон нужен, сами обустроили. И даже экспертизу на предмет возможного воздействия на сохранность здания, как помните, провели уже потом. Более того, эксперты, оказывается, заключение сделали заочно, как выразился Серик Акылбек, «с наших слов».

– Это разве экспертиза, если с ваших слов? – полюбопытствовала я.

– Эксперт не видел, как поливаем, потому что мы поливаем только летом. А так эксперт сам здесь был, у них там свои колодцы, которые контролируют подземные грунтовые воды. Мы имеем свои колодцы. Экспертизу они дают по своим данным колодцев. Мы показали им шланги свои, они видели, что арыков здесь нет и процесс полива контролируемый. Это нормально, я считаю.