Дмитрий Поцелуев: Если есть хоть один шанс на спасение больного, его надо использовать

В Казахстане у истоков этого поистине революционного направления в медицине в числе других стоял и доктор медицинских наук, лауреат Государственной премии РК Дмитрий Поцелуев. Вот уже без малого 50 лет он возвращает, казалось бы, обреченным пациентам возможность нормально жить и работать.

– Дмитрий Дмитриевич, эндоваскулярная, то есть бескровная хирургия началась в Казахстане с внутрисердечных методов исследования. Когда их впервые стали проводить?

– В конце 60-х годов, и надо сказать, что эти методы приближали диагностику к математической точности. При этом хирургические манипуляции заключались в том, что катетер через небольшой надрез на бедре вводился в сосуд, через него проводился в сердце, затем вводилось контрастное вещество, записывалось внутрисердечное давление, которое точно отражало гемодинамику. И в итоге врач получал точный диагноз, что в свою очередь служило опорой для кардиохирургии, особенно при сложных пороках сердца. 

– Позже, надо понимать, этот метод перерос диагностику, став самостоятельным методом лечения? 

– Да, потом сбылась мечта специалистов, работающих в этой области, которые мечтали использовать эти методы и в лечебных целях. Уже в 70-е годы в нашем НИИ клинической и экспериментальной хирургии, например, стала использоваться внутрисосудистая баллонная ангиопластика (от греческого слова angeion – сосуд), когда с помощью баллонных катетеров устранялись стенозы, окклюзии, то есть закупорки артерий различной локализации, в том числе при ишемической болезни сердца и коронарных заболеваниях. 

Следующим этапом развития ангиохирургии стало изобретение внутрисосудистых эндопротезов, их еще называют стентами, и сейчас стентирование широко применяется для лечения заболеваний сосудов.

– Поясните, пожалуйста, что же такое стент?

– Стент – это тонкая трубочка, состоящая из проволочных ячеек, раздуваемая специальным баллоном. Он вводится в пораженный сосуд и, расширяясь, вжимается в стенки сосуда, увеличивая его просвет и восстанавливая тем самым кровоснабжение в зоне патологии. Изобретение стентов позволило не только существенно снизить операционный риск для жизни у больных с инфарктом миокарда, но и значительно сократить сроки госпитализации и реабилитации пациентов.

Такая операция носит название чрескатетерная ангиопластика и стентирование коронарных артерий. Хотя в глазах пациентов это не операция в традиционном понимании этого слова, потому что при таких манипуляциях не делается разрезов кожи. На смену скальпелю пришел катетер. 

– Это и есть та самая бескровная хирургия, которая лидирует в современной медицине?

– Да, главное преимущество стентирования в том и заключается, что эта операция относится к малоинвазивной, то есть бескровной хирургии. Делается лишь небольшой прокол в том месте, где вводится катетер с закрепленным на нем баллоном и стентом. Катетер проводится к месту сужения сосуда. Все это происходит под визуальным контролем на экране привычного нам компьютерного монитора. 

– А когда была проведена в Казахстане первая катетеризация сердца?

– У нас в Казахстане впервые катетеризацию сердца выполнил в 1965 году профессор Владислав Сергеевич Сергиевский, который и помогал внедрять новый метод в НИИ клинической и экспериментальной хирургии. В 1967 году, когда я пришел в этот институт работать, как раз открылась первая лаборатория внутрисердечных методов исследования, где был установлен первый в Казахстане ангиографический аппарат.

Теперь во всех областных городах созданы специализированные центры, оснащенные ангиографическими установками, где квалифицированными специалистами выполняются плановые и экстренные эндоваскулярные вмешательства по ангиопластике и стентированию при заболеваниях сердечно-сосудистой системы и другой патологии. А в Астане и Алматы действует несколько таких центров. 

– Дмитрий Дмитриевич, а как вы сами пришли к эндоваскулярной хирургии, ведь, насколько я знаю, по образованию вы врач-педиатр? И вообще, почему вы, сын классика казахской литературы Дмитрия Снегина, не пошли по пути отца, а выбрали медицину?

– С выбором этой профессии я определился еще в старших классах школы. Надо сказать, что литературное поприще меня мало привлекало.

– А Дмитрий Федорович не обижался?

– Не обижался. Видимо, он видел, что у меня не было особых способностей к литературе. Что же касается медицины, то к ней меня подтолкнуло то, что мне пришлось испытать в детстве – я перенес операцию аппендицита и помню, когда лежал в больнице и видел, как работали врачи, то мне казалось, что важнее этой профессии ничего на свете нет. И это чувство нужности и важности для людей профессии врача у меня осталось на всю жизнь. 

Что же касается педиатрии, то сначала я поступал на лечфак, но наделал ошибок в сочинении и не добрал один балл. Надо сказать, что конкурс тогда, в конце 50-х годов, в наш медицинский институт был очень большой – 18 человек на место, а поскольку на педфак шли в основном девушки, то всех парней, кто не добрал баллы, пригласили туда. Кстати, впоследствии я ни разу об этом не пожалел. Надо сказать, что тогда наш мединститут выпускал очень неплохих специалистов, у нас даже был свой гимн, мы пели: «Всюду в медицине будут первыми нашего АГМИ выпускники». 

– Наверное, потому что врач-педиатр более универсален, чем тот же терапевт?

– Действительно, педиатр – профессия особенная, он может лечить не только детей, но и взрослых, в то время как терапевты, я это сам видел, опасались лечить малышей. Ведь организмы ребенка и взрослого человека, как говорится, – две большие разницы. И методы лечения порой значительно разнятся.

– И долго вы проработали педиатром?

– Два года, и однажды встретил знакомого, который рассказал, что организуется новая служба по внутрисердечным методам исследования и что в Институт клинической и экспериментальной хирургии, директором которого был еще Александр Николаевич Сызганов (его именем потом назвали созданный на базе этого института Национальный научный цент хирургии), приехал из Новосибирска крупный ученый, великолепный хирург, профессор Владислав Сергеевич Сергиевский, который набирает молодых сотрудников, проработавших не менее четырех лет.

Надо сказать, мне очень везло на учителей – настоящей школой для меня стала и работа под руководством Александра Николаевича Сызганова. Он оперировал моего отца, когда тот пришел с фронта. А до этого отец перенес операцию в Москве, во фронтовом госпитале. Прямо скажем, не совсем удачную, и только Александр Николаевич здесь, в Алма-Ате, смог поставить его на ноги.

В НИИ клинической и экспериментальной хирургии я проработал 44 года.

– Первого своего пациента помните?

– Конечно, это был алмаатинец с легочным кровотечением. Мы к тому времени, а это были 70-е годы, уже выполняли катетеризацию и ангиографию бронхиальных артерий при заболевании легких. И когда проводили первое такое вмешательство, заведующий отделением предложил использовать для эмболизации, то есть для закупорки артерий, ткани человека, потому что в то время еще не было современных эмболизирующих препаратов. Надо сказать, что тогда это был единичный случай, но сразу же после этого метод получил популярность, и он до сих пор применяется при легочных кровотечениях как метод «первой линии».

Вообще запоминаются, как правило, редкие случаи. Лет 20 назад у нас был необычный пациент, 14-летний мальчик с коронаросердечным свищем, редкой патологией, когда из коронарной артерии кровь поступает в желудочек сердца. Нам удалось этот свищ закрыть, и через год парень приехал на контрольное исследование совершенно здоровым. А через два года он уехал в Германию на постоянное место жительства, и как позже он мне сообщил, немецкие врачи были удивлены, что в Казахстане могут делать такие операции.

Надо отметить, что эндоваскулярные хирургические вмешательства, как правило, выполняются у крайне тяжелых больных, но мы никогда не отказывали пациентам в лечении из-за тяжести их состояния. Если была хоть какая-то надежда, всегда старались помочь. 

Сейчас совершенствуются методики, тщательно готовятся эндоваскулярные хирурги. Скажем, в последние годы постоянно организуются мастер-классы, причем проводят их специалисты самого высокого уровня. К нам приезжают медицинские светила буквально со всего света. Все это в конечном итоге позволяет снижать риск таких вмешательств и повышать качество жизни пациентов. 

– Дмитрий Дмитриевич, а за что вы получили Государственную премию?

– Я ее получил в 1999 году с группой врачей как раз за внедрение методов эндоваскулярной хирургии в клиническую практику.

– По прошествии стольких лет, что вы можете сегодня сказать о профессии врача?

– Считал и считаю, что профессия врача – одна из самых важных. Есть две профессии, без которых человечество не может обойтись, – это врач и учитель. И я счастлив, что принадлежу к этой когорте. 

Елена БРУСИЛОВСКАЯ