Художник не рисует в дождь…

Сегодня солнечно, и дядя Саша, как себя называет художник, осваивает очередной тротуар. В сторонке лежит верный «конь» – велосипед, в пятилит­ровых баклажках – масляная краска (по запаху чую – масляная, не отбил еще коронавирус обоняние), в руке – кисть. Большинство прохожих, увидев такое действо, светлеют лицом, улыбаются. Однако есть и недовольные. «Ты че тут «Ташкент» пишешь, в Казах­стане находишься?» – бросает через губу проходящий пузан и гордо удаляется. Тем временем кисть в руке художника старательно выводит «Шымкент», а затем и «Нур-Султан». Это хозяин овощной лавки попросил. Вот он в сторонке стоит, «в объектив» не хочет попадать. А каллиграфист делает свое дело, не реагирует на недовольного.

Много чего в своей жизни пришлось­ пережить дяде Саше, не таких видали. Десятилетнего мальчонку привезли родители в село под Шымкентом из далекого Моздока, что в Северной Осетии. Жили тяжело. Отец умер, а мать не совладала со строптивым пацаном. Плохая компания, поиски хорошей жизни. К четвертому классу бросил школу, а когда повзрос­лел, жизнь пошла по формуле «украл – выпил – в тюрьму». Задумался после очередного круга, когда одна короткая встреча в Караганде в 2003 году все изменила. Не знаю, какие слова нашла молодая девушка, совсем девчонка, для взрослого, побитого жизнью туберкулезника, но с того момен­та все пошло по-другому. Александр Гомонов поверил в Бога, и отныне его девизом стали терпение, воздержание, кротость и смирение. Так он сам говорит. А его первые рисунки на асфальте стали способом попросить прощения за прегрешения.

Объездил все места, где «наследил», оставляя на асфальте уже другие следы. Причем поначалу недолговечные: летом использовал кусок гипсокартона. Он и циркуль, и мелок: берешь в руки этот материал, наклоняешься и, поворачиваясь из стороны в сторону, проводишь правильные полуокружности. Потом остается переступить на другое место и пристыковать следующую кривую. Смоет дож­диком – не беда: завтра можно повторить. Зимой же орудиями стали ломик-ледоруб и лопата (он еще дворником работал). Тут уж труда поболее требуется, чтобы вырубить послания на тротуаре, покрытом слоем льда.

Постепенно правильный образ жизни и труд на свежем воздухе свое дело сделали: здоровье поправилось, отпала нуж­да в таблетках. А творчество неожиданно стало приносить небольшой доход. Появились желающие оставить свои имена на асфальте и даже за это заплатить. В человеке это заложено генетически – далекие предки оставляли петроглифы на скалах, советские – исписали все камни в Боровом, в Голливуде устроили аллею звезд. Чем мы хуже? Маленьких радостей немного в жизни. И одну из них, пусть немного наивную и бесхит­ростную, дарит нам дядя Саша.