Когда закончилась война

Необычная военная судьба

Зулхарнай Сеитов служил в необычных войсках – мы уже писали о том, что в годы войны были созданы специальные воинские подразделения, где использовались служебные собаки. Например, только в боях под Сталинградом 28-й отдельный отряд истребителей танков под командованием майо­ра Л. Кунина, в составе которого воевал Зулхарнай Сеитов вместе со своим четвероногим другом, истребил 42 танка и две бронемашины. Освобождал Белоруссию, участвовал в разминировании территории Польши, дошел до Германии. 

После Победы вместе со своей собакой он разминировал знаменитый Потсдамский городской дворец, бывшую резиденцию немецких королей, где должна была проходить встреча руководителей трех великих держав: СССР, США и Великобритании. Но так как замок был сильно разрушен союзниками во время бомбежек, то историческая Потсдамская конференция была перенесена в усадьбу Цецилиенхоф.

А еще Зулхарнаю Сеитову вместе со своими товарищами по оружию в конце войны довелось участвовать в уничтожении немецкой группировки, в которой пытались прорваться из уже взятого Берлина видные фигуры гитлеровского рейха, в том числе один из ближайших соратников Гитлера, начальник партийной канцелярии НСДАП Мартин Борман. 

Надо сказать, что судьба этого крупного фашистского функционера долгое время была окутана тайнами. Ходили упорные слухи, что Борману удалось все-таки бежать, не случайно в 1945 году Международный военный трибунал в Нюрнберге осудил его заочно, приговорив к смертной казни. Неоднократно появлялись сообщения о том, что Мартин Бормане якобы скрывается в Латинской Америке.

Вот что рассказал об этом Зулхарнай Сеитов.

Последний бой в Берлине

В конце апреля 1945 года шли ожесточенные бои за Берлин. Советские солдаты сражались буквально не на жизнь, а на смерть, стремились вперед с таким воодушевлением, будто не было четырех лет тяжелой войны, всем хотелось довершить великое дело – уничтожить логово фашизма. 

– К вечеру 1 мая бои на улицах Берлина в основном стихли, – рассказывает Зулхарнай Сеитович. – Во время ужина мы отметили двойной праздник – водружение знамени Победы над рейхстагом и день 1 Мая. Настроение у всех было приподнятое – Берлин, столица фашистского рейха, теперь находилась в руках советских солдат!

В то время Сеитов был командиром отделения мино­искателей и одновременно комсоргом воинской части. А парторгом части был его земляк – казахстанец Василий Иванов из города Ленгера Шымкентской области, который хорошо знал казахский язык и относился к Зулхарнаю по-отечески заботливо, как к младшему брату.

Их часть располагалась в малоразрушенном районе Берлина. Дома были практически целые, 3–5-этажные, вокруг плодовые и декоративные деревья. В одном из них на пятом этаже бойцы и устроились на ночлег. Вдруг среди ночи раздался шум моторов, послышались возбужденные голоса людей. 

– Мы выглянули в окно – видим, что в машины торопливо грузятся какие-то штабные и складские ящики, – продолжает рассказ Зулхарнай Сеитов. – Быстро оделись и спустились вниз, там уже были наши командиры, штабные и хозяйственные работники, которые сообщили, что из окружения прорвались какие-то немецкие группировки и в нашем направлении идут танки и машины, поэтому надо быстро готовиться к бою. Но мы не знали ни численности этих группировок, ни насколько они вооружены – для нас это оказалось неожиданностью. Ситуация осложнялась тем, что не удалось связаться по телефону с другими частями, но бой надо было принять. Заместитель командира по политчасти майор Михаил Алексеевич Шиф, умело руководивший операцией, вызвал меня к себе и приказал взять двух бойцов, чтобы разведать участок слева.

Начинало чуть светать. Мы шли садами, прячась за деревьями, было очень тихо. Пройдя метров 200 по направлению к центру Берлина, заметили группу осторожно идущих немцев. Их было очень много, но пересчитать их у нас не было времени, мы бегом вернулись к месту расположения части. Я доложил об увиденном майору Шифу, и он дал команду приготовиться к бою.

Тут мы услышали приближающийся шум моторов, и вскоре в конце улицы стал виден силуэт танка, идущего тихим ходом без фар. К счастью, у нас было противотанковое ружье, сохранившееся еще со времен Сталинградской битвы. И когда немецкий танк подошел на допустимое расстоя­ние, капитан Власенко, его имя и отчество я уже не помню, выстрелил по нему прямой наводкой. 

Танк остановился, перегородив улицу, за ним оказались блокированными машины и пехота, которые шли следом. Было слышно, что за танком явно началась паника. Поначалу немцы, которые шли между домами, вступили с нами в бой, но, встретив упорное сопротивление, быстро разбежались.

Второго мая нам стало известно, что Берлинский гарнизон гитлеровских войск капитулировал перед советскими войсками. Но часть нацистов решила вырваться из окруженного Берлина, прорваться через линию фронта, который держали советские войска, и сдаться американским или английским войскам. 

Говорили, что с этими группами пытались бежать из Берлина то ли Гиммлер, то ли Геббельс, то ли кто другой из фашистских вождей. Мы получили приказ обыскивать все дома и задерживать всех подозрительных. Надо сказать, что почти в каждой квартире мы находили переодетых в гражданскую одежду гитлеровских вояк. У них был одновременно страшный и жалкий вид – обросшие, худые, бледные, глаза мутные. Недавние грозные эсэсовцы, хладнокровные убийцы, увидев нас, становились вежливыми до приторности, покорными, как ручная собака. Наша рота только после обеда 2 мая выловила около 100 таких фашистов. 

Бегство Бормана

Как показали затем исторические исследования, в этой прорывающейся группе был один из ближайших соратников Гитлера – Мартин Борман.

Зулхарнай Сеитов привел данные из книги историка Льва Безыменского «По следам Мартина Бормана», который пишет, что когда немецкий командующий обороной Берлина генерал Гельмут Вейдлинг объявил обитателям гитлеровского бункера, что отдает приказ прекратить бессмысленное сопротивление и капитулировать, оставшиеся в живых высшие чины гитлеровского окружения, их охрана и слуги решили прорываться на запад, разбившись на несколько групп.

Группа, в которой уходил Борман, была довольно значительной – около 400 человек. Ее возглавлял группенфюрер СС Вильгельм Монке, в группу также входили имперский руководитель Гитлер­югенда Артур Аксман, заместитель Геббельса Вернер Науман, адъютанты и врачи Гитлера и Геббельса, ряд высокопоставленных чинов СС, солдаты и офицеры эсэсовских танковых и авиационных дивизий.

Лев Безыменский в своей книге цитирует воспоминания шофера Гитлера – Кемпке, который также был в этой прорывающейся группе с Мартином Борманом.

«Мы шли вперед с танками, словно черные тени. Борман и доктор Науман шли почти вровень с башней с левой стороны от танка. Доктор Штумпфеггер и я шли позади них… Внезапно противник открыл сильный огонь. Через секунду огромное пламя неожиданно вырвалось из нашего танка. Борман и доктор Науман, шедшие впереди меня, были отброшены взрывной волной».

Во время этого продвижения, по свидетельству очевидцев, Борман был ранен осколками советского снаряда, попавшего в танк, за которым он шел. Но тело его первоначально не было обнаружено, и       факт смерти не подтвержден, поэтому Бормана долго считали скрывшимся, и в 1945 году он был заочно привлечен в качестве главного военного преступника к суду Международного военного трибунала в Нюрнберге.

Однако пойманный в конце 1945 года Артур Аксман, тот самый руководитель Гитлер­югенда, сообщил на допросе, что Борман погиб (точнее, покончил жизнь самоубийством) на его глазах 2 мая 1945 года. Он подтвердил, что видел Бормана и личного врача Гитлера Людвига Штумпфеггера, которые лежали на спине возле автобусной станции в Берлине, где шел бой. Он подполз к их лицам вплотную и ясно различил запах горького миндаля – это был цианистый калий. Мост, по которому Борман собирался бежать из Берлина, был заблокирован советскими танками, и он предпочел раскусить ампулу. Его похоронили вместе с личным врачом Гитлера Штумпфеггером недалеко от берлинского вокзала Летер Банхоф.

В конце 1972 года в Берлине при прокладке дороги были обнаружены останки, предварительно идентифицированные как останки Мартина Бормана, и 11 апреля 1973 года западногерманская прокуратура официально подтвердила, что Борман погиб в мае 1945 года. Однако сомнения оставались. Лишь в 1998 году экспертиза окончательно удостоверилась, что найденные в Берлине останки действительно принадлежат Борману. Его сын – Мартин Борман-младший – согласился предоставить свою кровь для проведения ДНК-анализа останков.

16 августа 1999 года останки Бормана были кремированы, а прах развеян с военного кораб­ля над нейтральными водами Балтийского моря.

– Так позорно, трусливо ушли из жизни не только Гитлер и Борман, но и другие представители высшего фашистского командования, гитлеровская армия бесславно закончила свой поход, – сказал Зулхарнай Сеитов. – А для нас, советских солдат, этот последний бой за Берлин был началом скорого возвращения на родную землю, к самым родным и дорогим людям, к тем, кто ждал нас все эти трудные годы.  

Елена БРУСИЛОВСКАЯ, viktor.brus@mail.ru