​Майор Гагарин и его верный «Восток»

Однажды я оказался в компании актеров одного из алматинских театров. Разговор зашел о дефиците театрального репертуара – на сцене все тот же Чехов, все тот же Островский. А где современный герой? Кто-то из женской половины междусобойчика вставил словечко: «А чем не современный герой тот же Гагарин?»

На что один из молодых подаю­щих надежды актеров категорически заявил, что он никогда бы не согласился играть Гагарина, слишком уж тот правильный, глянцевый. Другое дело – гениально прозорливый Королев, главный конструктор, без всяких сомнений, сильная личность, технический бунтарь-одиночка, одержимый идеей покорения космоса, побывавший в застенках ГУЛага, не побоявшийся, однако, бросить вызов генералам от всесильного ВПК. А от личности первого космонавта, даже с такой лучезарной улыбкой и идеальной биографией, ничего не зависело, категорически утверждал актер, космическим кораблем полностью управляли с земли, с этой задачей справился бы любой физически здоровый человек. Риск, конечно, был, но разве на свете мало профессий, связанных с повседневным риском, те же шахтеры, водолазы?

Мне, как, думаю, и многим, трудно согласиться с такими словами. Сам Гагарин, безусловно, слишком хорошо знал цену всего, что сделал для советской космонавтики и лично для него Королев. Маленькая, но примечательная деталь. На месте гибели Гагарина в его обгорелой летной книжке сохранился фрагмент фотографии Королева. Да и сам главный конструктор относился к космонавтам с большим уважением, высоко ценил их труд и беспримерное мужество, а самого Гагарина не раз называл своим сыном.

Конечно же, подобные разговоры возникали не на пустом месте. Многие годы подробности первого полета нашего космонавта были строго засекречены. Мало кто тогда знал: риск, связанный с первым полетом в космос, был исключительно велик. Тогда даже специалисты толком не знали, как воздействует таинственная невесомость на человека, в том числе и на его психику. Несколько летавших до Гагарина «Востоков» погибли, один совершил аварийную посадку черт знает где – аж в Якутии. Незадолго до этого улетели в неизвестность два марсианских аппарата. При подготовке к старту боевой ракеты Р-16 из-за грубейшей ошибки в адском пламени сгорели 92 человека, в том числе и маршал Неделин. Правда, это была не королевская ракета, а Р-16 конструктора Янгеля.

Казалось бы, нужно сделать пау­зу, и, как говорят подводники, «осмот­реться в отсеках». Но тут американцы, уязвленные своими неудачами, решили бросить вызов Великому Терминатору – таинственному конст­руктору советских космических кораблей, и во всеуслышание объявили о запуске 24 апреля своего астронавта Алана Шепарда. На это мероприятие были уже аккредитованы 350 корреспондентов. Уступить «американам» – так неофициально называл Королев главных соперников – да ни за что! Да и как бы среагировал Никита Хрущев!

По большому счету суборбитальный прыжок Шепарда не тянул на полноценный космический полет, но тогда впечатление от фразы «человек в космосе», да еще в американском умении подать эту сенсацию, затмило бы все эти мелочи. Нужно было выбирать – или уступить американцам первенство в космической гонке, или идти на большой риск. Королев выбрал второе и упредил своих соперников.

Гагарин улетел в космос! Все было непросто – орбита «Востока» оказалась выше расчетной. Плохо работала связь. Самые большие неприятности начались при спуске космического корабля с орбиты. При включении тормозной двигательной установки, по словам самого Юрия Алексеевича, начали расти перегрузки, что вполне естественно, а потом настоящий «кордебалет», грозивший смертельным исходом. Корабль стал стремительно вращаться. В кабине стало жарко, запахло чем-то паленым, спускаемый аппарат лизали багровые языки пламени – горела обшивка корабля. Это длилось более 10 минут. Согласитесь, чтобы выдержать все это и не потерять самообладания, одной лучезарной гагаринской улыбки, которой потом все так восхищались, было явно недостаточно…

Тринадцатого апреля Гагарин как на духу в течение трех часов докладывал членам государственной комиссии о всех перипетиях полета, своих ощущениях и наблюдениях, отвечал на многочисленные вопросы. Долгое время на полную расшифровку доклада был наложен гриф «совершенно секретно». Общественности преподнесли полет Гагарина в более красивой упаковке и тем самым невольно принизили его подвиг.

...В моей космической библиотеке хранится небольшая книжечка «Парни из отряда «Х», так неофициально называли свою команду первые кандидаты в космонавты. Подарил мне ее автор – Марс Рафиков. В двадцатке первых в алфавитном порядке он был под номером 16.

Не один вечер мы провели с ним вместе, и я записывал на диктофон его воспоминания о «звездных часах» человечества. Из первого отряда гагаринского набора пятеро слетали в космос один раз, столько же по два раза. Двое – трижды. Восемь человек по разным причинам так и не увидели землю с космической высоты. И все же они заслуживают нашего уважения и памяти. За три дня до полета Гагарина во время тренировки в сурдобарокамере нелепо погиб от полученных ожогов Валентин Бондаренко. Во время вращений на центрифуге при 12-кратных перегрузках у Анатолия Карташова были обнаружены на спине мелкие кровоизлияния. Валентин Варламов во время купания в озере повредил шейные позвонки. Позже по состоянию здоровья из отряда был отчислен Дмитрий Заикин. Трое – Иван Аникеев, Григорий Нелюбов и Валентин Филатьев – были отчислены «за нарушения режима». Они повздорили в увольнении с патрулем...

Очень неординарной личностью в отряде был Григорий Нелюбов, молодой самолюбивый летчик-испытатель. Одно время он даже претендовал на роль космонавта № 1. Будучи отчисленным из отряда, он пережил тяжелый душевный надлом и погиб под колесами проходящего товарняка.

В отряде Х Марса Рафикова называли «министром культуры». Уж очень хорошо он умел организовывать культурно-массовые мероприя­тия. Марс Закирович был острым на словцо. Как-то, рассказывал он, генерал Каманин, находясь в хорошем расположении духа, рассуждая о будущем своих подопечных, сказал: «Со временем вы полетите на другие планеты, вот Марс, конечно же, полетит на Марс». «Я предпочел бы Венеру», – быстро среагировал остроумный татарин. Все захохотали, а Каманин, то ли шутя, то ли всерьез, погрозил острослову генеральским перстом. И этот знак оказался вещим. Марса отчислили из отряда в том числе из-за «сложных отношений в семье». После ухода из отряда Рафиков сумел устоять, не сломаться. Отличный летчик, он много летал, поставил на крыло немало пилотов, воевал в Афганистане, был награжден орденом Красной Звезды.

После того как полный список космонавтов гагаринского набора был рассекречен Ярославом Головановым, а это случилось только в 1986 году, в канун Дня космонавтики к Рафикову в Алма-Ату, чаще всего без указания точного адреса, со всего света полетели письма. Как правило, и этому очень удивлялся Марс Закирович, зарубежные авторы просили совета о том, как устоять под ударами судьбы. И Марс Закирович с большим тактом находил слова поддержки. Рафиков ушел из жизни в 2000 году.

Западная пресса, обычно всегда скупа на похвалы советской сис­темы, но при освещении полета Гагарина не поскупилась на эпитеты. Мне понравилась концовка статьи, опубликованной в популярнейшем в то время американском журнале Time от 21 апреля 1961 года: «Большинство ученых всего мира считают, что майор Гагарин и его верный «Восток» открыли дверь, которая уже не закроется никогда… Освоение космоса может на какое-то время замедлиться или приостановиться, но человеческая раса молода. Может быть, люди научатся жить в самом космическом пространстве, путешествуя по Солнечной системе на мобильных рукотворных планетах. Человеческой цивилизации всего 7 000 лет, и впереди у нее бесконечно много времени. Но куда бы ни отправились будущие первопроходцы, что бы они ни открыли в черных, холодных просторах космоса, они всегда будут помнить тех двоих, что были первыми – создателя корабля «Восток» и майора Юрия Алексее­вича Гагарина».