Меняйтесь!

Оказалась я как-то в травм­пункте по совершенно ерундовой причине: встав под утро покормить котенка, спросонья ударилась пальцами ноги о ножку кровати (классика!). Сидела с синими пальцами в ожидании рентгена в тесной компании таких же ударенных, вывихнутых, в общем, слегка покалеченных. Соседи по очереди скучать не давали, описывая приключения, приведшие нас всех к одному знаменателю. Очередь при этом продвигалась ну очень медленно – на каждого пациента уходило по полчаса, пальцы ныли, дома ждали дети. Наконец передо мной остался только один «клиент», и я уже звонила домой, предупреждая, что «почти скоро буду».

Все обернулись на шум – во двор травмпункта залетела машина, затормозив у самого входа. В приемную вбежал мужчина, на руках он нес молодую женщину с запрокинутой головой и висящими плетьми руками, она была в сознании – громко стонала. Из живота у нее торчал нож.

Мужчина молча зашел в ординаторскую, я только увидела, как сначала врачи попытались возмутиться, а потом, заметив нож, резко захлопнули дверь. Очередь притихла. Свои болячки тут же показались неважными, совсем не болящими, разговоры стихли – по стонам из-за двери было все понятно. Минут через десять подъехала неотложка, пострадавшую, уже в беспамятстве, вынесли на носилках, следом вышел мужчина, с каменным лицом сел за руль и поехал за скорой. В приемной санитары вытирали с пола кровь.

Уже попав на прием, спросила врача: «Что с девушкой?»

– Плохо с девушкой. Повреждения серьезные, нож глубоко зашел. Надо было сразу скорую вызывать, а он ее вез полчаса на заднем сидении, у нее болевой шок, – молодой медик заполнял бумажки про мою конечность.

– А как она так… повредилась? – тогда я еще не была журналистом и задавать прямые вопросы, тем более в такой деликатной ситуации, не умела. Врач уперся в меня взглядом.

– Вы вправду не понимаете? Ну давайте я расскажу версию мужа: всей семьей сели ужинать, она отошла хлеба нарезать, закричала, он поворачивается, а у нее из живота нож торчит! Поверите? – спросил травматолог.

– Не поверю, – я была поражена. – Он же врет!

– Конечно, врет. Но будет отпираться до последнего. А женщина, скорее всего, слова против него не скажет, когда в себя придет. Если придет… У нас таких историй – через день: бьют, режут, а потом оба делают вид, что несчастный случай, – человек в белом халате продолжил заполнять бланк...

С тех пор прошло уже лет восемь, но я до сих пор помню торчащий из женского тела огромный нож и размазанные капли крови на белом кафеле. Иногда задумываюсь: что стало с женщиной? Выжила ли? Осталась ли с мужем? Ведь это, к сожалению, бич нашего общества – бояться признаться, что тебя бьют, унижают, пытают. «Сама виновата» – обязательно скажет кто-то. А женщины не просто терпят – они жертвуют собой.

И тут тоже могу привести пример. У моей бывшей коллеги инсультом сразило мужа. Когда-то крепкий мужчина, любивший выпить и получавший удовольствие от унижения домашних, оказался совершенно беспомощным – лежал пластом, лишенный речи. И женщина, над которой он в прямом смысле издевался, сделала все, чтобы помочь своему мучителю: возила на реабилитации, занимала деньги на медикаменты, делала массажи, купала и кормила с ложечки, ночами сидела рядом до самого его ухода. Превратилась в совершенно изможденное существо с наполовину лысой и седой головой, но ни разу не пожаловалась, а говорила: «Мы прожили вместе 32 года, это мой долг».

Когда слышишь такие истории, хочется сказать: мужчины, берегите, уважайте тех, кто вас искренне любит и жалеет, и не принимайте любовь за слабость. И в то же время понимаешь, что слова – пустое, надо кардинально менять отношение к насилию в людских головах, как в мужских, так и в женских.