Мы становимся лучше?

Мне очень нравится, когда люди меняются в лучшую сторону. Я не имею в виду своих, допус­тим, сыновей, которые никогда сами пылесосить или вынести мусор не вызывались, а тут вдруг похватали орудия труда и взяли на себя все обязанности по дому. Я говорю о людях в целом, даже, наверное, правильнее будет сказать – об обществе.

Один из примеров. Иду по заданию в Национальный музей. Кругом деревья, плитка аккуратная, сам музей, напоминающий мне кипенно-белый айсберг со всполохами бирюзовой воды. В общем, торопясь, наслаждаюсь. И тут слышу характерный, исключительно человеческий звук, предвещающий смачный плевок на асфальт. Вся напряг­лась: ну как же так, центр города, так чисто тут, и нате вам – харкнут на всю эту красоту! Ищу источник – молодой человек, руки в брюки, приготовился к постыдному действу. Открываю рот, чтобы устыдить невоспитанного, и тут же его закрываю: парень, как будто опомнившись, поджимает губы и крутит головой по сторонам. И – о, чудо! – добегает до ближайшей мусорной урны.

Честно – я застыла от удивления. И тут же мысленно поблагодарила нововведение: «верблюдов» ведь обещали штрафовать. Что в большей степени подействовало на паренька – мой гневный взгляд, собственное воспитание или боязнь штрафа, я не знаю (хотелось бы верить во второй вариант), но, как бы то ни было, что-то из этого сработало! Казалось бы, мелочь – человек дошел до урны, но мне стало так приятно: маленький, но прогресс.

А еще мне очень приятно, когда я вижу, как меняется, со скрипом, потихоньку, но меняется отношение к уличным животным. В моем детстве, пришедшемся на 90-е, немало насмот­релась на жестокость по отношению к котятам и кутятам. Пару раз к нам во двор (мы жили возле Центрального рынка) заезжали автомашины торговцев, и вместе с мешками своих товаров они безжалостно выкидывали из багажников кульки с совсем еще крошечными щенятами. Кульки плакали, искали маму-собаку. Щенят тут же растаскивали по дворам, кто-то забирал малышей домой, но большинству из этих брошенных хвостиков грозило лишь одно.

Уже позже, подростком идя в школу, институт, я часто по утрам находила во дворе замученных насмерть животных – дворовые дети так «играли». Когда могла, выскакивала даже по ночам на жалобный писк, отбивала животное от мучителей, днем объясняла жестоким детям, что так нельзя, что это преступление. Дети молча смотрели на меня, как на ненормальную, иногда жаловались на меня своим родителям, и тогда приходилось уже отбивать себя от разгневанных мам – да как я смею делать замечания их замечательным отпрыскам!

Сейчас, приезжая к родителям в гости, я вижу уже другую картину (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!). Котят, щенят все так же таскают по дворам, но не с целью скинуть с крыши гаража, а погладить, угостить чем-то. Конечно, такой настрой не у всех, кое-кто по-прежнему готов дать пинка под хвост пробегающей мимо безобидной псине (чаще всего машут ногами взрослые), другие смело тычут палкой в моего пса (и я не против, если собакен даст сдачи). Но все больше тех, кто бежит в магазин за пакетиком корма, кто тащит чис­той водички в плошке для котенка, кто обустраивает «домик» в кустах для щенка. И в нашем дворе я вижу это же: животные не мечутся в испуге при виде людей. А наши соседи, найдя на улице или в подъезде кота, не гонят его прочь и не вызывают отлов, а заводят домой и рассылают по чатам фото: «Кошку никто не терял?» А другие соседи переживают: «Хозяева нашлись?»