От исследований – к коммерциализации инноваций

– Галым Мутанович, о том, что отечественной экономике нужно стать более конкурентоспособной, говорят много. Более того, принимались важные документы, такие, например, как Стратегия «Казахстан-2050», госпрограммы индустриально-инновационного развития ГПИИР-1, ГПИИР-2. Введен в действие Закон РК «О промышленной политике», но, как говорится, «воз и ныне там». В чем дело? Что мешает успешно продвигаться вперед?

– Видите ли, каждый процесс имеет свои закономерности и особенности. Так и инновации требуют строгого соблюдения всех правил по их превращению в реальную продукцию. Если бы создавать ноу-хау было легко, то развитых в инновационном отношении стран было бы значительно больше.

Но дело даже не в сложности, а в большом числе допущенных ошибок. Многие из них носят методологический характер. Например, на мой взгляд, при создании Парка инновационных технологий «Алатау», государственных технопарков в их структуре не предусматривалось такого важного сегмента, как университет. Введенные в эксплуатацию высокотехнологичные заводы не были встроены в технологическую цепочку получения конечной продукции, ее сбыта и так далее.

На концептуальном уровне очень важны такие аспекты, как инновационная восприимчивость всего общества, компетентность специалистов и честность ответственных лиц. Здесь не должно быть пресловутой коррупционной составляющей.

Все это, я считаю, стало главной причиной провала многих наших государственных проектов. Проще говоря: нельзя ощипывать, а то и рубить голову курице, несущей золотые яйца. Поэтому, мне представляется, необходимо на государственном уровне провести системный анализ всех не­удавшихся масштабных проектов с целью недопущения подобных просчетов в будущем.

– Надо понимать, эти системные ошибки, о которых Вы говорите, сказываются и на мировом рейтинге страны по показателям экономического развития?

– Естественно. Недавно были опубликованы результаты исследования Глобального индекса инноваций (Global Innovation Index). Так вот: по итогам прошлого года Казахстан занял 83-е место, уступив своим соседям. Для сравнения: Китай находится на 11-м, Россия – на 47-м, Монголия – на 71-м, Узбекистан – на 82-м местах.

Это тревожный сигнал, если учесть, что в 2012 году Казахстан занимал 84-е место. Причем надо понимать: показатели характеризуют весь спектр ресурсов и условий проведения инноваций. Это человеческий капитал, образование, научные исследования, инфраструктура, а также достигнутые результаты в области инноваций – новые знания и технологии, креативная продукция и тому подобное.

В целом все это определяет развитие республики, ее будущее.

– Но какие-то положительные сдвиги в инновационной экономике наверняка есть. Или я ошибаюсь?

– Они есть, но, к сожалению, не столь значительные, как того хотелось бы. Понимаете, наличие экономического роста или роста ВВП совсем не означают экономическое развитие. Вполне возможна ситуация, когда при увеличении ВВП (как правило, связанном с ростом цен на сырьевые ресурсы) экономика не только не развивается, но, напротив, деградирует. То есть происходит рост инфляции, безработицы, усиление дифференциации доходов по отраслям, регионам, падает уровень платежеспособности населения.

В нашей стране такие признаки стагнации, свойственные сырьевой экономике, «прописались» давно. В то время как подлинное экономическое развитие подразумевает прогрессивные структурные сдвиги в экономике, следствиями которых выступает качественный экономический рост, повышение уровня жизни, изменение отраслевого баланса…

Отсутствие альтернативы инновационному развитию, признанному передовыми странами, у нас, к сожалению, не воспринята Правительством и бизнесом, не стала неотъемлемой составляющей экономической политики. А ведь именно инновации обеспечивают создание новой технологической базы, выпуск новой наукоемкой продукции и, в конечном итоге, выход на фазу экономического роста.

При этом хотелось бы отметить, что инновации всегда считались продуктом науки, то есть новых знаний и открытий. По­этому нам необходимо избавиться от недопонимания роли науки как производительной силы, пора прекратить рассмат­ривать «науку ради науки» на ментальном уровне.

Наука, в конечном счете, должна приносить социальные и экономические блага для людей.

– Современная экономика не может развиваться в отрыве от науки, и мы это видим на примере высокоразвитых стран...

– Конечно, и нам для получения наукоемкой, инновационной продукции необходимо создавать «технологические коридоры». То есть идти от идеи к фундаментальным исследованиям, затем – к прикладным, далее – к опытно-конструкторским работам, через них – к опытному производству и промышленному освоению, коммерциализации.

Причем все эти этапы технологического цикла должны сменять друг друга в строгой очередности: фундаментальные исследования приводят к созданию научной теории и открытиям, которые применяются в прикладных исследованиях, затем тестируются в процессе разработки, после продаются как промышленные инновации и вводятся в эксплуатацию. Следует подчерк­нуть: инновации возможны на любом этапе технологического цикла, у любого субъекта инновационной деятельности.

В успешности подобной работы мы убеждаемся на примере таких стран, как Корея, Китай, Япония, которые, сконцентрировав усилия и ресурсы на развитии завершающих стадий, получили стремительное развитие.

Для того чтобы в стране развивалась инновационная экономика, основа которой – получение новых знаний, необходимо соз­давать целостную национальную инновационную систему, представляющую собой базис, интегрирующий все компоненты инновационного развития.

– Вот Вы сказали об успехе Китая, Японии, и мы все это видим, так, может, стоит в чем-то перенять этот опыт?

– Возможно, ведь, как показывает мировая практика, чтобы увеличивалась доля высокотехнологичных производств и повышалась наукоемкость отраслей, надо создавать точки роста новой экономики в виде зон высоких технологий (ЗВТ).

– Но ведь в республике уже есть СЭЗы (специальные экономические зоны), которые тоже создавались с целью активизации развития экономики…

– Знаете, лично у меня они вызывают скепсис, потому что ориентированы на сырьевой сектор и далеки от создания новых знаний и инноваций. В то время как все известные мировые высокотехнологичные ареалы развиваются на базе исследовательских университетов путем реализации модели «тройной спирали», которая обеспечивает взаимосвязь ее участников во времени и пространстве.

– Что это за модель?

– «Тройная спираль» приводит к выведению на рынок результатов интеллектуальной деятельности. При этом партнерство между властью, бизнесом и университетами служит ключевым элементом национальной инновационной системы любого развитого государства.

Как известно, «силиконовая долина» зарождалась в стенах Стэндфордского университета, а не Белого дома. И надо отдать должное правительству США того времени, которое увидело в этом мощную перспективу и не только поддержало инициативу, а способствовало распространению опыта по всей стране. И сейчас многие ведущие университеты мира, вовлекая в орбиту своей деятельности сотни промышленных, исследовательских, торговых и других фирм, превратились в крупнейшие учебно-научно-инновационные центры – мощную консолидирующую силу, объединяющую интересы многочис­ленных структур.

Например, Оксфордский университет связан с более чем 300 наукоемкими фирмами, суммарный годовой доход которых составляет пять миллиардов долларов! Аналогичный совокупный доход Массачусетского технологического института достигает 480 миллиардов долларов, самого института – почти два миллиарда долларов. В его бизнес-окружение входит четыре тысячи компаний.

– Но ведь, насколько я знаю, у нас тоже делались попытки переместить науку в вузы и вместе с промышленными предприятиями продвигать экономику.

– Это действительно так. Скажем, впервые в Казахстане в Восточно-Казахстанском государственном техническом университете была внедрена модель инновационного «университета-технопарка». Связующим звеном между наукой, образованием и производством являлся научно-технологический парк «Алтай».

Технопарком подготовлено 63 проекта на сумму около 10 миллиардов тенге, разработано более 10 технологий, получено свыше 200 видов продукции. Ежегодно здесь выдавалось до 50 авторских патентов на изобретения. Например, на основе нанотехнологий на базе завода «Альтрейд» наладили серийное производство технической керамики. Начинали с 15 ее наименований и довели до 150. Причем продукция имеет экспортно ориентированный характер и поставляется на предприятия ВПК РФ, Польши, Израиля, Индии.

Реализуя модель исследовательского университета, к уровню ведущих вузов мира приблизился и КазНУ имени аль-Фараби, войдя в топ-200 лучших. Университетом была разработана и внедрена модель вуза нового поколения – Университет-4.0 на основе идеи великого мыслителя аль-Фараби, которая подразумевает симбиоз в развитии высокотехнологической и духовно-нравственной платформ.

Надо сказать, этот проект, представленный в Штаб-квартире ООН, был рекомендован для широкого распространения на международном уровне.

Университет достиг отметки в 1 000 публикаций в рейтинговых изданиях Scopus в год. Нынче каждая пятая статья, опубликованная казахстанскими авторами, принадлежит ученым КазНУ. Университет стал первым вузом страны, открывшим самостоятельно постдокторантуру. Coзданы стартап и спин-офф компании, число которых за 10 лет выросло в 10 раз, общий объем финансирования научно-исследовательских работ увеличился семикратно.

Не могу не сказать и о том, что в числе немногих университетов мира КазНУ запустил в космос первые казахстанские наноспутники «Аль-Фараби-1» и «Аль-Фараби-2». Начат масштабный проект по созданию «Научно-технологической долины аль-Фараби», где предусматривается открытие дата-центра на основе суперкомпьютера. Это грант Правительства КНР на сумму 17 миллионов долларов, а также строительство современной клиники совместно с ведущими университетами Южной Кореи.

С привлечением инвестиций компаний из Саудовской Аравии намечается строительство инновационного центра, а за счет местного бизнеса – общежития для студентов. Для практического осуществления проекта подписаны соглашения с инвесторами на сумму 1 миллиард долларов.

– Но почему у нас подобные программы не воплощаются масштабно по всей стране? Ведь на государственном уровне есть понимание роли науки и образования. Более того, созданы профильное министерство, совет по науке и технологиям при Президенте, есть законодательные инициативы. Что мешает?

– Все зависит от искренности наших намерений и компетенций. Как показывает ситуация, с этими инициативами мы опоздали минимум на 10 лет. Теперь надо срочно и в то же время системно делать то, что делали в свое время ведущие страны.

В первую очередь необходимо избавляться от всего, что мешает развитию, в том числе от людей, превративших отрасль в дойную корову.

Отрадно, что создаются законодательные основы по привлечению инвестиций в сферу науки и технологического развития. Принятие соответствующего закона дало возможность целостно рассмотреть науку, технологии, производство для получения конечной наукоемкой продукции. Большие надежды возлагаются на деятельность Национального совета по науке и технологиям при Президенте.

Но чтобы эта структура не превратилась в очередную площадку по обмену мнениями, надо повысить ее статус и эффективность. На мой взгляд, секции, которые будут созданы по приоритетным направлениям, должны быть обеспечены солидными экспертными группами, что позволит вырабатывать компетентные, научно обоснованные рекомендации.

При этом очень важна межотрас­левая координация проведения научно-технологичес­кой и инновационной политики с целью создания диверсифицированной, новой экономики, основанной на знаниях.

– В чем, по-Вашему, смысл этой новой экономики?

– Она должна преду­сматривать непременно такие необходимые этапы, как проведение форсайт-исследований по прогнозированию технологического развития и определению приоритетных направлений; разработку и формирование системной законодательной базы по осуществлению всех стадий инновационной деятельности и мер ее государственной поддержки; создание целостной инфраструктуры, позволяющей осуществлять передачу знаний и технологий в экономику; развитие инновационного предпринимательства.

То есть новая модель системы управления должна обеспечить восприимчивость отраслей экономики к нововведениям, поиск «ниши» в мировой кооперации и превращение научно-технологической сферы в важный фактор устойчивого развития республики в условиях глобализации.

– Есть ли у нас для этого умы и силы, ведь инновации – преж­де всего человеческий капитал?

– Да, человеческий капитал, который представляет современный уровень и объем научных знаний. Например, в США, где создается четверть мировой экономики, в структуре национального богатства доля человеческого капитала составляет 77% по отношению к четырем процентам природных ресурсов. У нас же ситуация обратно пропорциональная.

Тут уместно вспомнить Вольтера, который еще в свое время подчеркивал, что если государство не ставит в качестве своего основного богатства интеллектуальный потенциал людей, оно обречено на отставание.

Конкурентоспособность нации определяется конкурентоспособностью каждого ее представителя, именно поэтому с детства необходимо развивать интеллект каждого казахстанца. В наше время занятие интеллектуальной деятельностью должно стать не только престижным, но и выгодным.

Результаты творческой деятельности, интеллектуальная собственность, то есть нематериальные активы, должны превращаться в активы экономики и приносить прибыли их авторам.

Почему в бывшем Союзе стать ученым было очень престижно и выгодно? Да, была мощная советская пропаганда науки, но был и очень сильный стимул: кандидат наук получал большую зарплату, чем любой государственный функ­ционер, не говоря о банкирах и финансистах, поэтому способные, уверенные в себе молодые люди осознанно шли в науку.

Благодаря такой поддержке государства по отдельным направлениям науки и техники Советский Союз занимал лидирующие положения в мире.

Поэтому и сейчас, живя в новом обществе и в новых условиях, мы должны как морально, так и материально стимулировать интеллектуальную составляющую. Опыт развитых стран показывает – главным капиталом являются люди, их интеллектуальный потенциал. Не случайно Наполеон говорил: «Гибель армии – беда, гибель императора – двойная беда, гибель интеллекта нации – катастрофа»!