Планы по декарбонизации мировой экономики повышают риски для Казахстана
1961
Михаил Максимов
Планы по декарбонизации мировой экономики повышают риски для Казахстана и требуют конкретных действий по подготовке к глобальному энергопереходу, сообщает Kazpravda.kz.
Международное рейтинговое агентство S&P Global Ratings провело ежегодную конференцию, посвященную экономике Казахстана, в ходе которой ведущие экономисты компании поделились своим видением перспектив республики. При этом красной нитью через все выступления прошла тема возросших рисков для казахстанской экономики и ряда ее отраслей в условиях так называемого энергоперехода.
Этим термином сегодня принято называть замену традиционных углеводородных источников новыми видами энергии, оставляющими меньший «углеродный след». Таким образом, энергопереход предполагает увеличение в энергобалансе доли солнца, ветра, водорода, воды и других «зеленых» источников энергии.
По словам директора группы «Суверенные рейтинги» S&P Global Ratings Карена Вартапетова, курс развитых стран на достижение углеродной нейтральности – один из долгосрочных рисков для экономики Казахстана.
– Достижение углеродной нейтральности в развитых странах может привести к сильному падению спроса на нефть. Причем ряд аналитиков говорит о падении данного спроса в разы в течение нескольких последующих десятилетий. А это способно привести к падению цен на традиционные энергоносители, причем существенно, – отметил эксперт.
Директор группы поделился результатами исследования одного из международных финансовых институтов развития, в котором оценивались чувствительность и степень адаптивности экономик различных стран мира к энергопереходу.
– Согласно этому исследованию, Казахстан относится к группе наиболее неподготовленных для ускоренной декарбонизации мировой экономики стран. Авторы доклада говорят не только о высокой доле нефтяного сектора в экономике и экспорте республики, но и о невысокой адаптивности к возможным рискам. Что в свою очередь связано не только с высокой себестоимостью добычи нефти, но и со структурными, институциональными факторами. В том числе с низкой наукоемкостью экономики, качеством инфраструктуры, человеческого капитала, – рассказал представитель S&P Global Ratings.
Вместе с тем он отметил, что к результатам подобных исследований следует относиться с определенной долей скептицизма, поскольку эти работы не всегда оценивают вероятность и масштаб возможных реформ правительств, которые способны повысить адаптивность экономик к рискам.
– Однако при всех недостатках исследования очевидно: риски для экономики Казахстана существуют, и они высоки. При этом что важно: мы говорим о конкретных планах ключевых торговых партнеров республики по переходу к углеродной нейтральности. Это не просто планы, а уже в некоторых случаях – меры, принятые на законодательном уровне, – заметил Карен Вартапетов.
Эксперт призвал Казахстан к тому, чтобы, готовясь к работе по новым правилам игры в энергетике, он следил не только за развитыми странами, например, Европейского союза, но и крупными развивающимися государствами, в том числе Китаем, который также является ключевым торговым партнером РК.
Взявший следом слово экономист S&P Global Ratings по развивающимся рынкам Валерий Резвый подтвердил, что грядущие перемены в экономической политике Китая окажут существенное влияние на экономику стран Центральной Азии. По оценкам S&P, за последние 25 лет объемы торговли КНР со странами ЦА выросли с нескольких процентов примерно до 22%. В случае с Казахстаном этот показатель составляет 19%. При этом более половины (55%) совокупного объема экспорта из Центральной Азии в Китай в настоящее время составляют углеводороды (по сравнению с 24% в 1995 году).
Такой большой уклон в сторону углеводородного экспорта в Китай из нашего региона связан в первую очередь с тем, что инвестиционный бум в КНР привел к многократному росту энергопотребления.
Начиная с 1995 года потребление нефти в Китае возросло четырехкратно, а потребление природного газа – в 18 раз! Справедливости ради отметим, что Казахстан, в экспорте которого на долю сырьевых ресурсов приходится 30%, в сравнении с другими странами Центральной Азии экспортирует большую часть углеводородов (особенно нефти) в Европу. Однако КНР является главным импортером меди, природного газа и ферросплавов нашей республики.
Одним из больших рисков такой высокой концентрации экспорта в КНР выступает тот факт, что в ближайшие годы ожидается переход Китая к модели роста, ориентированной на внутреннее потребление, а не на инвестиции, как ранее.
Согласно прогнозам рейтингового агентства, по мере роста доходов домохозяйств доля потребления в ВВП Китая превысит долю инвестиций. А согласно известной экономистам закономерности, по мере роста дохода на душу населения рост энергопотребления замедляется.
– Есть несколько причин, почему это происходит. Первое – снижается удельная доля масштабных проектов, связанных со строительством и инфраструктурой. Потребление хозяйств переключается на товары, производство которых менее энергоемко. Также страны по мере увеличения доходов используют более эффективные технологии в плане потребления энергии, – отметил Валерий Резвый.
При этом он отметил, что в абсолютном выражении энергопотребление в Китае снижаться не будет, но темпы его роста замедлятся с 12–15% в год до уровня ниже 10% в среднесрочной перспективе.
– Что это значит для стран Центральной Азии? Мы ожидаем снижения темпов роста экспорта энергоресурсов в Китай. Любые структурные изменения в китайской экономике имеют колоссальное значение для торгового баланса стран Центральной Азии, – добавил он.
Между тем в выигрыше могут оказаться лишь экспортеры газа, так как в процессе энергоперехода Китай в какой-то период времени будет замещать сжигание угля газом, который оставляет меньший углеродный след, чем каменное топливо.
В ходе дискуссии аналитики S&P также поделились своим видением рисков для нефтегазовой отрасли Казахстана, в том числе в контексте глобального энергоперехода.
Один из таких рисков агентство видит в повышении в странах – экспортерах углеводородного сырья налоговых ставок на предприятия нефтегазовой отрасли для компенсации сокращающихся отчислений. Ожидается, что прогнозируемая цена на нефть марки Brent на уровне 55 долларов за баррель и удорожание нефтедобычи приведут в долгосрочной перспективе к снижению налоговых поступлений от нефтегазового сектора.
По мнению директора направления «Корпоративные рейтинги» S&P Global Ratings Александра Грязнова, у Казахстана есть хорошие возможности для роста добычи углеводородов, в первую очередь за счет проекта расширения Тенгиза и Кашагана. Однако на многих других, преимущественно зрелых проектах, добыча снижается.
При этом в долгосрочной перспективе для разработки сложных месторождений, например, на Каспии, потребуются привлечение ведущих крупных глобальных партнеров и доступ к их технологиям, применение которых позволит сделать эти проекты экономически привлекательными. Но в то же время налицо тенденция ухода крупных глобальных компаний с развивающихся рынков из-за растущего давления со стороны инвесторов и регуляторов, в том числе из проектов, где ограничены возможности сокращения объемов выбросов.
Планы самого Казахстана по решению амбициозной задачи, связанной с достижением углеродной нейтральности к 2060 году, еще подлежат отдельному изучению, так как эти перспективы пока носят предварительный характер, а проект соответствующей доктрины презентован лишь на днях.
Между тем, говоря о перспективах роста экономики Казахстана в ближайшие годы, представители рейтингового агентства поделились прогнозом, что ВВП республики в текущем году вырастет на 3,5%, в следующем году рост ускорится до 3,6%, а в 2023-м
составит уже 3,9%.
К сильным макроэкономическим позициям Казахстана аналитики агентства относят низкий госдолг и существенные валютные активы, включая резервы Нацфонда. Карен Вартапетов напомнил, что чистый госдолг РК, то есть показатель долга за вычетом ликвидных активов, у республики является отрицательным: резервы страны превышают заимствования.
– У Казахстана проблем с устойчивостью из-за госдолга нет в принципе. Даже тот долг, который был увеличен в прошлом году, не привел к снижению кредитоспособности. То есть состояние бюджета и госдолга не относится к факторам, ограничивающим суверенный рейтинг республики, – отметил аналитик.
Говоря о краткосрочных вызовах, Карен Вартапетов отметил, что главные и основные риски связаны с пандемией.
– Несмотря на то что на постсоветском пространстве Казахстан является одним из лидеров по вакцинации, как вы видите, масштабы и темпы ее сильно отстают от развитых и даже некоторых развивающихся стран. Более того, вакцинация все больше ограничивается не столько дефицитом вакцин, сколько нежеланием и инертностью населения в смысле вакцинирования. И по опыту развитых стран можно сказать, что эта проблема решается тяжелее даже, чем преодоление дефицита вакцин, – заключил он.
Международное рейтинговое агентство S&P Global Ratings провело ежегодную конференцию, посвященную экономике Казахстана, в ходе которой ведущие экономисты компании поделились своим видением перспектив республики. При этом красной нитью через все выступления прошла тема возросших рисков для казахстанской экономики и ряда ее отраслей в условиях так называемого энергоперехода.
Этим термином сегодня принято называть замену традиционных углеводородных источников новыми видами энергии, оставляющими меньший «углеродный след». Таким образом, энергопереход предполагает увеличение в энергобалансе доли солнца, ветра, водорода, воды и других «зеленых» источников энергии.
По словам директора группы «Суверенные рейтинги» S&P Global Ratings Карена Вартапетова, курс развитых стран на достижение углеродной нейтральности – один из долгосрочных рисков для экономики Казахстана.
– Достижение углеродной нейтральности в развитых странах может привести к сильному падению спроса на нефть. Причем ряд аналитиков говорит о падении данного спроса в разы в течение нескольких последующих десятилетий. А это способно привести к падению цен на традиционные энергоносители, причем существенно, – отметил эксперт.
Директор группы поделился результатами исследования одного из международных финансовых институтов развития, в котором оценивались чувствительность и степень адаптивности экономик различных стран мира к энергопереходу.
– Согласно этому исследованию, Казахстан относится к группе наиболее неподготовленных для ускоренной декарбонизации мировой экономики стран. Авторы доклада говорят не только о высокой доле нефтяного сектора в экономике и экспорте республики, но и о невысокой адаптивности к возможным рискам. Что в свою очередь связано не только с высокой себестоимостью добычи нефти, но и со структурными, институциональными факторами. В том числе с низкой наукоемкостью экономики, качеством инфраструктуры, человеческого капитала, – рассказал представитель S&P Global Ratings.
Вместе с тем он отметил, что к результатам подобных исследований следует относиться с определенной долей скептицизма, поскольку эти работы не всегда оценивают вероятность и масштаб возможных реформ правительств, которые способны повысить адаптивность экономик к рискам.
– Однако при всех недостатках исследования очевидно: риски для экономики Казахстана существуют, и они высоки. При этом что важно: мы говорим о конкретных планах ключевых торговых партнеров республики по переходу к углеродной нейтральности. Это не просто планы, а уже в некоторых случаях – меры, принятые на законодательном уровне, – заметил Карен Вартапетов.
Эксперт призвал Казахстан к тому, чтобы, готовясь к работе по новым правилам игры в энергетике, он следил не только за развитыми странами, например, Европейского союза, но и крупными развивающимися государствами, в том числе Китаем, который также является ключевым торговым партнером РК.
Взявший следом слово экономист S&P Global Ratings по развивающимся рынкам Валерий Резвый подтвердил, что грядущие перемены в экономической политике Китая окажут существенное влияние на экономику стран Центральной Азии. По оценкам S&P, за последние 25 лет объемы торговли КНР со странами ЦА выросли с нескольких процентов примерно до 22%. В случае с Казахстаном этот показатель составляет 19%. При этом более половины (55%) совокупного объема экспорта из Центральной Азии в Китай в настоящее время составляют углеводороды (по сравнению с 24% в 1995 году).
Такой большой уклон в сторону углеводородного экспорта в Китай из нашего региона связан в первую очередь с тем, что инвестиционный бум в КНР привел к многократному росту энергопотребления.
Начиная с 1995 года потребление нефти в Китае возросло четырехкратно, а потребление природного газа – в 18 раз! Справедливости ради отметим, что Казахстан, в экспорте которого на долю сырьевых ресурсов приходится 30%, в сравнении с другими странами Центральной Азии экспортирует большую часть углеводородов (особенно нефти) в Европу. Однако КНР является главным импортером меди, природного газа и ферросплавов нашей республики.
Одним из больших рисков такой высокой концентрации экспорта в КНР выступает тот факт, что в ближайшие годы ожидается переход Китая к модели роста, ориентированной на внутреннее потребление, а не на инвестиции, как ранее.
Согласно прогнозам рейтингового агентства, по мере роста доходов домохозяйств доля потребления в ВВП Китая превысит долю инвестиций. А согласно известной экономистам закономерности, по мере роста дохода на душу населения рост энергопотребления замедляется.
– Есть несколько причин, почему это происходит. Первое – снижается удельная доля масштабных проектов, связанных со строительством и инфраструктурой. Потребление хозяйств переключается на товары, производство которых менее энергоемко. Также страны по мере увеличения доходов используют более эффективные технологии в плане потребления энергии, – отметил Валерий Резвый.
При этом он отметил, что в абсолютном выражении энергопотребление в Китае снижаться не будет, но темпы его роста замедлятся с 12–15% в год до уровня ниже 10% в среднесрочной перспективе.
– Что это значит для стран Центральной Азии? Мы ожидаем снижения темпов роста экспорта энергоресурсов в Китай. Любые структурные изменения в китайской экономике имеют колоссальное значение для торгового баланса стран Центральной Азии, – добавил он.
Между тем в выигрыше могут оказаться лишь экспортеры газа, так как в процессе энергоперехода Китай в какой-то период времени будет замещать сжигание угля газом, который оставляет меньший углеродный след, чем каменное топливо.
В ходе дискуссии аналитики S&P также поделились своим видением рисков для нефтегазовой отрасли Казахстана, в том числе в контексте глобального энергоперехода.
Один из таких рисков агентство видит в повышении в странах – экспортерах углеводородного сырья налоговых ставок на предприятия нефтегазовой отрасли для компенсации сокращающихся отчислений. Ожидается, что прогнозируемая цена на нефть марки Brent на уровне 55 долларов за баррель и удорожание нефтедобычи приведут в долгосрочной перспективе к снижению налоговых поступлений от нефтегазового сектора.
По мнению директора направления «Корпоративные рейтинги» S&P Global Ratings Александра Грязнова, у Казахстана есть хорошие возможности для роста добычи углеводородов, в первую очередь за счет проекта расширения Тенгиза и Кашагана. Однако на многих других, преимущественно зрелых проектах, добыча снижается.
При этом в долгосрочной перспективе для разработки сложных месторождений, например, на Каспии, потребуются привлечение ведущих крупных глобальных партнеров и доступ к их технологиям, применение которых позволит сделать эти проекты экономически привлекательными. Но в то же время налицо тенденция ухода крупных глобальных компаний с развивающихся рынков из-за растущего давления со стороны инвесторов и регуляторов, в том числе из проектов, где ограничены возможности сокращения объемов выбросов.
Планы самого Казахстана по решению амбициозной задачи, связанной с достижением углеродной нейтральности к 2060 году, еще подлежат отдельному изучению, так как эти перспективы пока носят предварительный характер, а проект соответствующей доктрины презентован лишь на днях.
Между тем, говоря о перспективах роста экономики Казахстана в ближайшие годы, представители рейтингового агентства поделились прогнозом, что ВВП республики в текущем году вырастет на 3,5%, в следующем году рост ускорится до 3,6%, а в 2023-м
составит уже 3,9%.
К сильным макроэкономическим позициям Казахстана аналитики агентства относят низкий госдолг и существенные валютные активы, включая резервы Нацфонда. Карен Вартапетов напомнил, что чистый госдолг РК, то есть показатель долга за вычетом ликвидных активов, у республики является отрицательным: резервы страны превышают заимствования.
– У Казахстана проблем с устойчивостью из-за госдолга нет в принципе. Даже тот долг, который был увеличен в прошлом году, не привел к снижению кредитоспособности. То есть состояние бюджета и госдолга не относится к факторам, ограничивающим суверенный рейтинг республики, – отметил аналитик.
Говоря о краткосрочных вызовах, Карен Вартапетов отметил, что главные и основные риски связаны с пандемией.
– Несмотря на то что на постсоветском пространстве Казахстан является одним из лидеров по вакцинации, как вы видите, масштабы и темпы ее сильно отстают от развитых и даже некоторых развивающихся стран. Более того, вакцинация все больше ограничивается не столько дефицитом вакцин, сколько нежеланием и инертностью населения в смысле вакцинирования. И по опыту развитых стран можно сказать, что эта проблема решается тяжелее даже, чем преодоление дефицита вакцин, – заключил он.
