Просто о невероятно сложном

«Любой язык, в том числе и казахский, можно легко, быстро и эффективно выучить с помощью всего лишь 35–37 универсальных правил или закона сингармонизма, – утверждает доктор педагогических наук Ираида Кубаева.

Грамматику и лексику казахского языка кандидат филологичес­ких наук (по первому образованию Ираида – учитель казахского языка) изложила в книге «Просто о невероятно сложном», которая сегодня стала почти раритетом.

– Почему внедрение государст­венного языка в Казах­стане идет так медленно?

– Я не берусь отвечать на вопрос, но уверена, что правильная методика – один из краеугольных камней для эффективного изу­чения языка в короткие сроки. Приведу пример из жизни. Немало выпускников казахстанских школ уезжают учиться в КНР. Перед тем как приступить к посещению лекций и семинаров, они около года (иногда меньше) изучают язык страны пребывания. И этого бывает достаточно, чтобы чувствовать себя фактически на равных со студентами, для которых китайский – родной. Почему я затронула именно китайский язык? Потому что он считается одним из сложнейших для изучения. А раз так, то мы все вправе задаться вопросом: тогда почему студенты из Казахстана не могут овладеть государственным языком, который для многих из них – родной по факту рождения, а в школах его преподают с 1-го класса? Оказалось, что другие государства для изучения второго или даже третьего языков пользуются так называемым евростандартом, который лет 40 назад разработали нидерландские лингвисты Тён ван Дейк и Джим Трим. Все гениальное просто. Они очертили количество слов, необходимых человеку для свободного общения в социуме. Чтобы чувствовать себя в нем комфортно, заявили они когда-то, достаточно знать 1 500 (плюс-минус 100) слов. Причем эти выдающиеся лингвисты апробировали свою методику на самых разных (преимущественно – наиболее распространенных) языках. И вот чудо – среди них не нашлось ни одного, который не подчинялся бы описанию, изложенному ими. Чтобы свободно чувствовать себя в любом социуме, достаточно, зая­вили эти ученые, не более 35–37 грамматических категорий. В казахском языке их 35. Это не так уж и много, а главное – выучить их под силу любому среднестатистическо­му человеку.

– А до Вас в Казахстане никто этого не замечал?

– Я тоже пришла к этому не сразу. Все началось с того момента, когда я готовилась к защите кандидатской. Среди множества перелопаченной мною литературы случайно попалась книга Ибрая Алтынсарина, где он описывает процесс обучения детей из казахских семей русскому языку. Так вот, великий педагог, оказывается, пользовался той же самой методикой, что и европейские ученые, – искал в русском языке общие категории, чтобы облегчить путь к его изучению. В его учебнике «Начальное руководство к обу­чению казахов русскому языку», написанном им в 1879 году, есть такой пример: чтобы получить уменьшительно-ласкательный вариант, достаточно к словам добавлять аффиксы юшк, ушк: поле – полюшко, дядя – дядюшка, тетя – тетушка и так далее.

После защиты кандидатской все как-то забылось, но я вновь вспомнила об этом, когда чисто с практическими целями занялась изучением Евростандарта Тёна ван Дейка и Джима Трима. Как я и ожидала, закон сингармонизма (или гармонии), а евростандарт подразумевает именно это, в казахском языке прекрасно работает.

Эта методика предполагает здоровьесберегающие образовательные технологии, описанные российскими психологами Масловой и Астафьевым. Их в принципе можно применять при изучении любого предмета. Посмотрим, как их можно применять при изучении казахского языка.

Чтобы, например, определить местонахождение человека или предмета, достаточно к слову добавить аффиксы да-де: Семейде (в Семее), Астанада (в Астане), далада (на улице), балада (у ребенка), калада (в городе), калтада (в кармане). В русском языке, чтобы узнать местонахождение кого-то или чего-то, есть несколько предлогов: в кармане, на столе, у меня.

Здоровьесберегающие образовательные технологии – это далеко не новшество. Мир давно этим пользуется, но наши учебники продолжают оставаться традиционными: каждый автор-казаховед показывает в них свои личные познания в государственном языке, а вот как научить языку других – это уже вопрос. За примером далеко ходить не надо. Шестиклассники заучивают наизусть текст “Ат бегі” (человек, который лелеет лошадь, готовит ее к скачкам), а между тем они не могут попросить на казахском продать им, к примеру, тетрадь или ручку. А ведь стремление – не отпугивать словами и понятиями, которые они, может быть, никогда не будут использовать, – один из главных морально-психологических моментов при изучении любого языка.

У каждого языка, конечно, есть свои особенности. Что касается грамматики казахского языка, то в нем есть семь универсальных законов, выучив которые можно значительно облегчить процесс обучения. У нас фактически нет мужского и женского родов, но еще ни один казах, обращаясь к человеку, не перепутал мужчину с женщиной, девочку с мальчиком. То, что ударение в 90% случаев падает на последний слог, тоже очень выигрышный момент при изучении языка. Постоянная позиция сказуемого – в конце предложения (в подавляющем большинстве случаев) опять же значительно облегчает применение языка.

Предлогов в казахском языке нет, то же самое касается и приставок. Если сравнивать с русским языком, то для образования, например, слов «привокзальный, надвокзальный, в казахском варианте потребуются полноценные слова – вокзалдың қасында, вокзалдың үстінде, которые можно употреблять самостоятельно.

Только к человеку в казахском языке обращаются с вопросом кiм – кто? А в русском и человек – кто, и, допустим, корова тоже. Почему так? А потому, что ментальность другая. Универсальность закона сингармонизма говорит о том, что язык – очень древнее, отточенное со всех сторон явление. Зная универсальные законы грамматики любого языка, очень легко изучить любой из них.

– Раз все так просто и легко, то почему же эту универсальную методику, о которой Вы даже написали книгу, не применяют в наших школах?

– Еще раз напомню: эта доказанная на практике методика – не моя личная, ее давно разработали до меня. Ибрай Алтынсарин применил ее одним из первых. Я всего лишь, может быть, развила ее, написав книгу «Просто о невероятно сложном». Во второй половине «нулевых» годов она была включена в список дополнительной литературы, разрешенной для изучения в школах казахского языка как второго. Эксперимент длился всего два года, потом книгу убрали из этого списка. Почему? Я не знаю. Пытаясь найти ответ на этот вопрос, очень долго обивала пороги в Министерстве образования и науки, но к тем, кто решает такого рода вопросы, попасть так и не смогла.

Я знаю, что выпускники школы № 2 Нур-Султана, учившиеся по ней когда-то, до сих пор ее ищут. Последние лет 7 я уже не поднимала этот вопрос, но если бы эту книгу, вернее методику, вернули в школы, я бескорыстно, на добровольных началах провела бы экспериментальные уроки для желающих. Ведь в чем еще ценность этой методики, в основе которой лежит закон сингармонизма языка? Она снимает у человека психологические барьеры, не позво­ляющие свободно заговорить на втором языке. Иногда бывает достаточно одного традиционного 45-минутного урока, чтобы человек дальше сам взялся с большим интересом изучать язык. А нашим людям, я так понимаю, вольно или невольно внушается, что казахский – это сложно.

– А сейчас кто-нибудь занимается по Вашей книге?

– Она вышла в 2007 году пятитысячным тиражом, но в книжные магазины поступила совсем в небольшом количестве. Объясню почему: в свое время издать ее мне помогли американцы – семья Хайн­цев, с которыми я познакомилась в санатории под Нур-Султаном. Когда Стив, глава семьи, сказал, что они с женой хотели бы учить казахский, но не могут найти учебники, я сказала, что как раз и занимаюсь этим – книга уже написана, но у меня нет средств, чтобы издать ее. Они вызвались стать спонсорами. Когда книга «Просто о невероятно сложном» была издана, около трех тысяч экземпляров я отдала им, как дальше сложилась их судьба – не знаю. Оставшиеся две тысячи попали в магазины издательства «Алматыкітап». На сегодняшний день тираж разошелся полностью…