Рисуйте, вам зачтется

– Начала искать сведения о художниках, и с каждым шагом появлялось все больше вопросов, на которые у меня не было ответов…

Научный сотрудник Невзоровки Ильвира Халитова, легкая, стремительная, ведет нас в библиотеку музейного фонда. Мы едва поспеваем следом. Несколько лестниц, коридоров – и вот оно, хранилище с высокими стеллажами, заполненными снизу доверху книгами. От разно­цветных переплетов разбегаются глаза. На одной из полок Ильвира находит нужный том – «Художники города Семей ХIХ–ХХI веков». Большая, отлично изданная книга в твердой обложке, с текстом и иллюстрациями на глянцевой мелованной бумагой. Просто полистать такую здесь, среди музейной тишины, само по себе уже эстетическое удовольствие.

– Думала, начну подбор имен с 40-х годов прошлого века, – рассказывает сотрудница музея. – Но стала копать, а там такая глубина. Весь первый раздел посвящен художникам, у которых рождение и начало творчества приходится на XIX век.

Несмотря на то что каталог увидел свет еще в прошлом году, он, по словам Ильвиры, продолжает закручивать вокруг себя водоворот историй. Да каких! Например, в ходе подготовки книги выяснилось, что в 1934 году Семипалатинску были переданы картины из Третьяковской галереи. По всей вероятности, советское правительство на­деялось решить таким образом задачу повышения культурного уровня провинциальных окраин. Причем коллекция, которую 85 лет назад отправили москвичи, состояла не из репродукций, а из оригиналов. Как следует из сохранившихся сведений, все работы предназначались для фондов семипалатинского крае­ведческого музея. Но сегодня там их нет. Где эти полотна?

– Сколько раз я задавалась этим вопросом, искала хоть какие-то следы, – рассказывает Ильвира. – И представьте, полгода назад из Третьяковки приходит письмо, а в нем акт с полным перечнем этих самых картин, переданных Семипалатинску. И там такие имена – Шишкин, Верещагин, Поленов… Москвичи спрашивают у нас: можем ли мы сказать, где эти произведения? В это время я как раз прочитала в одной статье об упомянутой работе Верещагина, хранящейся в Кастеевке (государственный музей искусств им. А. Кастеева в Алматы. – Авт.). Словно небо услышало меня и дало ответ.

Выяснилось, что в 1935 году, когда в Алма-Ате открылась художественная галерея имени Шевченко, Семипалатинск передал туда бесценные полотна. Понять это легко: столица Казахстана, новый республиканский музей, его надо было наполнить. Кроме того, для хранения живописи нужны специальные условия, и семипалатинцы, узнав об открытии художественного музея, надо полагать, с облегчением передали туда коллекцию в надежде, что там картины будут лучше храниться.

Ильвира показывает разделы альбома. Открывает его вступительная статья с массой новых и малоизвестных фактов. Дальше следует хронология художественной жизни города, а закрывает книгу каталог имен живописцев, графиков, скульпторов с биографическими справками. В целом подготовительная работа над изданием заняла 12 лет. Пришлось собирать материалы в городском архиве, библиотеке им. Абая, в краеведческом музее, в фондах музея им. Ф. Достоевского... По крупицам из разрозненных газетных и журнальных заметок, из исторических документов постепенно складывалось полотно творческой жизни Семея.

Что в имени тебе моем

Мы перелистываем лощеные страницы... На каждой содержится какая-нибудь «фишка» – историческая дата, редкие фотографии, рисунки. В глаза бросается имя Чокана Валиханова. Читаем: в 1855 году он побывал в Семипалатинске, ставшим уже областным центром, сделал здесь многочисленные зарисовки. Сегодня благодаря этим наброскам у нас есть возможность составить представление об одноэтажном патриархальном городе XIX века. Еще одно историческое имя – Виктор Белослюдов, один из четверых братьев Белослюдовых, замечательных семипалатинских краеведов, фольклористов, географов. Виктор был художником-этнографом, его рисунки входят в фонд библиотеки национальной Академии наук. Научный сотрудник Невзоровки до сих пор волнуется, когда вспоминает удивительные факты, открывшиеся в ходе поиска вокруг этой фамилии. Например, еще в 1905 году семипалатинский художник организовал в родном городе выставку картин мастеров из Петербурга и Москвы. В 1906 году он открыл собственную студию, которая работала до 1908 года. Одновременно провел ряд выставок с приглашением живописцев из Омска, Томска и многих других городов. А ведь прежде считалось, что в Казахстане самостоятельное изобразительное искусство зародилось лишь в 1920-е годы в Алма-Ате. Выходит, семейские традиции будут постарше алматинских.

– Возможно, были и еще более ранние выставки, но мы пока о них не знаем, – рассуждает научный сотрудник. – Каталоги выставки 1905 года я нашла в фонде краеведческого музея, это было потрясающе! У нас в Невзоровке есть работа художника Колмакова, там изображена улочка старого Семипалатинска. Но об авторе не было никаких сведений. И тут из найденного каталога мы узнаем, что он участвовал в выставке, организованной Виктором Белослюдовым. Теперь это дает зацепку для дальнейших поисков.

Листаем альбом дальше. 1928 год: Николай Крутильников устроил первую в респуб­лике передвижную выставку. Любопытней всего, что этого мастера, одного из основателей Союза художников Казахстана, своим считают как алматинцы, так и семейчане. Он в самом деле достаточно долго работал в городе на Иртыше. У него здесь была своя студия, в его семипалатинском доме останавливался Николай Рерих. А завершающий, зрелый период маэстро пришелся на Алма-Ату.

– Для нас было важным максимально включить имена художников, которые жили и внесли определенный вклад в художест­венную жизнь нашего города, – поясняет Ильвира. – Мы, например, опубликовали в книге единственный натурный порт­рет Абая, сделанный художником Лобановским. Сам он из Ростова-на-Дону, но отбывал здесь срок как политссыльный. О некоторых мастерах практически не осталось сведений, но мы вносили имя в каталог, чтобы оно осталось в истории. Например, мы упомянули Ольгу Дмитриевну Белослюдову-Жилинскую – жену старшего из братьев Белослюдовых Николая. О ее работах и о ней самой почти ничего не известно. Есть только сведения, что она участвовала в выставках в Москве, Алма-Ате. И мы указали, что она жила в такие-то годы, выставлялась. Буквально две строчки, но ее имя зафиксировано.

Всего в каталоге упоминаются больше 200 художников, а книга охватывает и систематизирует период с конца XIX века до начала ХХI века. Мы, корреспонденты, далеко не специалисты, понимаем, что не можем оторваться от этой старины, разлитой в иллюстрациях, в заголовках, в фактах. Здесь за каждым именем загадка. А что говорить об исследователях! Для них эта книга – настоящий кладезь информации. Ильвира охотно с нами соглашает­ся: в Невзоровке действительно рассчитывают на продолжение исследований. Рассчитывают на интерес краеведов, искусствоведов, историков, которые захотят расширить круг имен и событий и, возможно, выпустить следующий каталог.

Живописцы, окуните ваши кисти

Несколько месяцев в музее им. семьи Невзоровых демонстрировалась выставка «И поныне на Иртыше», или, как неформально назвали ее сами организаторы, «Четыре музея». На ней были представлены подлинные произведения художников, чьи имена вошли в каталог. Помимо Невзоровки это были картины из фондов музеев им. Абая, им. Ф. Достоев­ского, краеведческого. «Сейчас можно увидеть только часть выставки, – объясняет составитель альбома. – Но оно того стоит. В наших СМИ написали, что облик Семея предстал так, как если бы смотреть изображения близкого человека, начиная с детских снимков и заканчивая теми, что сделаны в зрелом возрасте».

Мы спешим за нашим экскурсоводом в зал с городскими пейзажами. На стенах большие завершенные работы и десятки этюдов. Вот летние виды улиц, парков, зданий, вот осенние, зимние, весенние. Струящиеся солнцем, вечерние, сделанные на пленэре или из окна мастерской… Говорят, по этюдам можно понять душу художника, в них выплескиваются сиюминутные чувства, настроение. Мы вглядываемся в работы, такие разные по времени, технике, манере исполнения. Если честно, сравнение выставки с детскими и взрослыми фотографиями вряд ли уместно. Семей с каждым годом становится удобнее, современнее, динамичнее. И если и говорить о волшебной силе искусства, то скорее как о возможности по-новому увидеть привычные уголки города. Увидеть и полюбить заново.

– Художники пишут глазами любви, – заключает напоследок Ильвира Халитова. – И только глазам любви следует судить их. Мы надеемся, что еще найдем имена и работы художников, которые были вдохновлены Семеем.