​Сестричка, подай водички

23 года фельдшером на скорой помощи – это стаж, опыт, профессиональное мастерство, уважение жителей. За все годы работы в службе 103 ни одной жалобы, только благодарности, а куда чаще – обыкновенное человеческое спасибо. Больной народ – народ капризный, требует к себе внимания и еще раз внимания. Чуть что не так, высказывает недовольство, претензии, грозит устроить разборки.

– Вы что, заговоренная? – интересуюсь у Гульнары Букешевой. – Почему пациенты к вам так благосклонны?

– Если приедешь на вызов с плохим настроением, с плохим и уедешь, все эмоции надо держать при себе, кроме одной – быть предельно мобилизованным для оказания медицинской помощи.

Ответила, как на экзамене. Впрочем, работа фельдшера «скорой» и есть каждо­дневный экзамен на профессиональные и человеческие качества.

Почти за четверть века в ее биографии много было разных историй. Одна врезалась в ее память навсегда. Вызов поступил ночью. Плохо стало женщине средних лет. Сердце было на грани остановки, пульс почти не прощупывался, лицо синее.

– Сама себе говорю: спокойно, без паники, если я ее не вытащу с того света, врачи не успеют, – вспоминает Гульнара. – В голове сразу созрел план дейст­вий, за минуту сделала все, чему учили на студенческой скамье, чему научила жизнь. Когда больная открыла глаза, поняла: опасность миновала.

Через неделю, окрепнув, спасенная женщина пришла к ней домой с подарком. Гульнара залилась краской: «Вы что надумали? Я выполняла свою работу», – с укором выговаривала она гос­тье. Та и слышать ничего не хотела, а только твердила: «Вы для нашей семьи теперь родной человек…»

И вот она на пике уважения и доверия населения вдруг надумала уйти из службы 103, согласившись на перевод в отделение сест­ринского ухода Кокшетауской горбольницы № 2. Обычно такие переводы происходят по причине более высокой заработной платы или меньшей служебной нагрузки. В нашем случае ни того, ни другого не было. В зарплате Букешева потеряла почти 20 тыс. тенге, времени для дома и для себя не прибавилось. Что тогда?

– Мне сказали: надо, я и пошла, – отвечает на этот вопрос уже бывший фельдшер «скорой».

Скромничает, конечно. Но прежде чем продолжить эту мысль, расскажу, что собой представляет отделение сест­ринского ухода. Открылось оно три года назад в целях совершенствования паллиативной помощи больным пожилого возраста, а также для оказания квалифицированного сестринского ухода лицам, страдающим прогрессирующими заболеваниями в терминальной стадии, не способным к самообслуживанию.

Кроме этого, в обязанности персонала входят врачебные процедуры, медицинская реабилитация пациентов, оформление документов, оказание социально-психологической помощи, адекватная симптоматическая терапия, диагностика осложнений и обострений хронических заболеваний.

В отделении 20 коек, один врач, 4 медсестры и 4 санитарки. Нетрудно представить, какая нагрузка ложится на плечи столь малочисленного и сугубо женского коллектива, чьи пациенты нуждаются едва ли не в ежеминутном уходе. Сотрудников по штатному расписанию должно быть больше, но пока не позволяют придерживаться лечебных стандартов скромные финансовые возможности. А между прочим только в минувшем году здесь поправили здоровье 274 пожилых пациента.

План нации «100 конкретных шагов» у многих вызвал желание участвовать в этом мегапроекте Президента. Вот и главный врач горбольницы № 2 Сагинтай Гельманов мечтает на базе отделения открыть областную больницу сестринского ухода.

– Двадцать коек для такой категории населения явно недостаточно, – подчеркивает он. – Пока принимаем больных из поселка Красный Яр, Кокшетау и соседнего Зерендинского райо­на. Но нуждающихся гораздо больше. Люди после инсульта, инвалиды, с сосудистыми заболеваниями, особенно престарелые и одинокие, которые ухаживать за собой не в силах, да и по больницам ходить не в состоя­нии, в наших условиях только и могут поправить здоровье.

Теперь нетрудно представить, какой медперсонал призван ухаживать и заботиться о пациентах отделения. Хорошо запомнил слова С. Гельманова: «Там нужна не просто среднестатистическая медсестра, а нужна сестричка, близкий для больного человек». Наверное, поэтому и призвали в «цех милосердия» Гульнару Букешеву, ее коллег – врача Бахытжан Исенову, медсестер Турсун Карагизову, Жадру Дюсенову, Гульжан Бисенову.

– «Надо» или еще какие-то другие обстоятельства заставили поменять мес­то работы? – переспрашиваю нашу героиню.

Она улыбается и вместо ответа приглашает посетить отделение сестринского ухода. Десять уютных палат на первом этаже, в каждой по две кровати. Коридор напоминает проход в купейном вагоне. По бокам (ноу-хау главврача) установлены поручни для удобства передвижения пожилых больных, особенно инвалидов. Кстати, лечебные стандарты этот вид услуг не предусматривает, вмешались стандарты милосердия.

Вчера покинул отделение Исенгельды Тажегул, проходивший реабилитацию после инсульта. Родственники привезли аксакала на носилках, уходил от сестричек своими ногами.

– Очень тяжелый был пациент, – отзывается о нем Гульнара. – Четыре раза в день, извините за пикантные подробности, приходилось менять ему памперсы, кормить с ложки… Зато как радовались, когда он встал на ноги.

Без сострадания, участия хороший фельдшер на «скорой» тоже не состоится. Гульнара была больше чем хороший. Больные облегченно вздыхали, когда по их вызову появлялась на пороге именно она. Эти качества, возвеличенные в двойную, тройную степень милосердия, должны были ее сопровождать на новом рабочем месте. Они, по большому счету, и определили ее выбор, а слово «надо», скорее всего, так сказала, для проформы.

Заметил, при появлении в палате сест­рички пациенты улыбались, забывая о своих болячках. Отзывчивость, участие, дочерняя доброта были самыми любимыми процедурами для этих людей, многие из которых доживали свои дни в одиночестве, без присмотра и ухода.

Зашел вместе с Гульнарой в одну палату, другую... и мне стало не по себе. Жалость здесь неуместна, но она подступала к горлу, перехватывая дыхание. Государство винить, думаю, несправедливо, забота о престарелых с его стороны проявляется постоянно, о чем как раз и писали выше. Часто отказываются от тяжелобольных родственники и близкие.

Однако есть и другая категория пациентов. В отделение сестринского ухода попадают в своем «лучшем виде» бомжи, бродяги, иногда с ампутированными ногами после холодных подвальных ночлежек. Перекантоваться 15–20 дней в тепле, сытости, уходе им тоже за счас­тье. Кроме того, социальные медработники занимаются восстановлением документов. Сколько можно говорить о солидарной ответственности врачей и населения в плане здоровья нации! Увы, на каждом шагу встречается активная апатия. Кто-то должен заботиться, только не я.

На все нравственные аспекты, какими бы грустными они ни были, сест­ры милосердия взирать не должны.

– Для нас есть больной, все остальное – за кадром, – говорит Гульнара. – Но когда ему легче, для нас настоя­щий праздник.

Представилась такая картина. Человек лежит дома и не встает. Его надо напоить, накормить, дать лекарства, помыть… Трудоемкая работа, иногда глаз не сомкнуть. Дома больной один, а здесь 20, днем дежурит одна медсест­ра, помогает ей санитарка. Как управляются – уму непостижимо.

Но факт остается фактом. За три года на сотрудников отделения не поступило ни одной жалобы. Все без исключения пациенты благодарят их за заботу, внимание, участие. Гульнара, потеряв в зарплате, выиграла морально. Милосердие делает счастливыми не только других, но и того, от кого оно исходит.