«Такие, как я, не выживают...»

Он со своим богатым опытом из «той» жизни, знает, о чем говорит: 96% наркоманов – это «смертники», три из оставшихся четырех процентов пополняют число первых немногим позже, и лишь один процент неимоверным усилием воли выздоравливает. Так и он – выжил.

Но по прошествии полутора лет жизни «в чистоте» не пытается запереть наглухо дверь в прошлое, напротив, проводит психологические тренинги, помогая другим. Эта деятельность, говорит, больше нужна ему самому – как глубокая зарубка в памяти о том, что лучшие годы жизни по собственной воле или безволию он провел в страшной кабале...

Его путь, наверное, похож на путь других: сбегал из дома, затем из больниц, куда его определяли измученные родители, снова начинал колоться… Два десятка лет с короткими перерывами он шел ко дну, твердо уверенный, что сумеет остановиться в любой момент.

Наркотики «нашли» 16-летнего паренька в далекие нулевые. В те годы основная партия ядовитого зелья поступала в его родной Степногорск, оттуда распределялась по регионам. Рос Дима в полной семье. Родители заботились о нем с сестрой как могли, работали, уставали от ежедневной суеты и... не замечали, что сыну-подростку не хватает их тепла и участия.

– Мое эмоциональное состоя­ние, вызванное отсутствием внимания со стороны родителей, видимо, совпало с сильным стремлением быть признанным, авторитетным, – рассказывает Дмитрий.

Среди молодежи тогда, да и сейчас, говорит собеседник, была и есть «мода» на дружбу с «плохими» парнями: уверенными в себе, хорошо одетыми, имеющими деньги, дорогие автомобили. Хотелось стать для них своим, почувствовать в их глазах собст­венную значимость. Всю мнимость тех желаний понял, увы, много позже…

В манящей тайнами «взрослой» жизни паренька интересовало все: чем новые друзья занимаются, куда ходят, на что собирают деньги. Как-то скинулся и он, благо что деньги у него были: подрабатывал на городском рынке, позже пошел рабочим. К тому же купить дозу тогда в Степногорске можно было всего за 250 тенге. И он в 16 лет употребил свой первый инъекционный наркотик.

Ошеломленный отступившей депрессией, он лишь укрепился в мысли, что стал ближе к тем, кого уважает, кто «по-настоящему ценит» его.

– Только из тех парней сейчас в живых почти никого не осталось… – разводит руками Дмитрий.

Через два года вместо армии парень попал в наркологию: психиатр из врачебной комиссии заметил проколы на руках. Тогда-то родители и узнали о проб­лемах сына. Он провел 21 день в стационаре, мечтая о выписке, чтобы снова уколоться. Чувствовал себя плохо, но про абстинентный синдром, или так называемую «ломку», еще толком не знал. Через пару дней после выхода из больницы Дмитрий снова купил дозу.

Сначала кололся через день, потом каждый день, вскоре и по несколько раз в сутки. Через полгода работать уже не мог, думал лишь об одном. Родители уговаривали, ругали, закрывали дома – все было тщетно.

– Как все, кто начинает упот­реб­лять наркотики, я верил в собственную уникальность, дес­кать, я другой, смогу бросить, как только захочу. У всех примерно так и происходит: иллюзия контроля процесса. И это самая большая ошибка, – рассуждает Дмитрий.

И вот снова стационар – надор­вавшиеся от происходящего родители выставили ультиматум. Только лечение под наблюдением наркологов впрок не пошло, врачам он не верил, все еще считая, что помочь себе сможет сам. Продолжал потреблять. От одного укола до следующего его ломало и выкручивало от адской боли, так организм требовал очередной дозы. Заменял героин на опий, опий – на барбитураты, пытался глушить боль алкоголем.

Состояние было жутким, говорит Дмитрий, не скрывая, что опускался все ниже. У него возник­ли проблемы с законом. К тому времени родные не верили ни единому его слову. Впрочем, он уже и не пытался их разуверить.

Понял, что достиг дна, когда больной, глубоко несчастный, потерявший веру в себя, отверг­нутый близкими людьми, оказался ночью на улице чужого города. Ему некуда было идти, не к кому прислониться. Приняв наконец через два десятка мучительных лет, что он бессилен перед своей зависимостью, рано утром оказался на пороге центра реабилитации «Сенім», где уже бывал и откуда не раз уходил.

– Мой путь к выздоровлению был долгим и тяжелым, – продолжает Дмитрий. – Помогла программа центра, за которую я ухватился. Поверил в себя благодаря поддержке других людей – сотрудников и пациентов «Сенім».

По данным Акмолинского областного центра психического здоровья, за 10 месяцев 2022 года в регионе официальное число больных наркоманией увеличилось до 409 человек, в 2021 году их было 403. Во время пандемии медики регистрировали еще больший поток пациентов: в 2020-м к ним обратился 471 человек. Но это официальная статистика. Она не отражает дос­товерной картины, поскольку в общую базу заносятся данные тех, кто обратился за помощью добровольно, встал на учет. А ведь многие проходят реабилитацию анонимно либо на коммерческой основе.

– В последние годы за лечением от наркотической зависимости обращаются люди, употребляющие в основном синтетические наркотики. «Синтетика» с отсутствием так называемой передозировки намного быстрее по сравнению с опиоидными веществами вызывает мощнейшее привыкание, разрушает психическое и физическое здоровье человека вплоть до необратимых изменений личности и даже полной деградации, – отмечает психолог, руководитель отделения социальной реабилитации областного центра психического здоровья центра «Сенім» Сулушаш Бекмаганбетова. – Работать с пациентами стало сложнее. Дешевые и доступные синтетические наркотики практически сразу поражают центральную нервную систему, характеризуются сильнейшими слуховыми, зрительными галлюцинациями, тяжелым психозом.

Центр «Сенім» – государственное учреждение, расположен в селе Озен Зерендинского района, открылся в 2005 году. Пациенты попадают туда на третий этап реа­билитации, обязательно встав на учет, пройдя медицинскую коррекцию в стенах стационара.

Сулушаш Капесовна считает этап социальной реабилитации – работу над собой – самой сложной частью. Ведь наркотическая зависимость – это хроническое поражение мозга, поэтому возможны срывы и на данном этапе. И это тоже часть терапии.

По ее словам, зачастую за помощью в центр обращаются пациенты с уже сформировавшейся зависимостью, утратившие элементарные социальные навыки, не берущие ответственность за себя, за свое выздоровление. Поэтому в центре с ними вплотную занимаются психологи: индивидуальная и групповая работа, трудотерапия.

Процесс реабилитации – это и восстановление утраченных зависимым качеств, и освоение психологической грамотности, то есть пациент узнает, что такое зависимость с точки зрения психологии. Задача психологов – помочь человеку осознать причины, по которым он все время возвращается к употреблению. Помогает и терапевтическое сообщество – работа в группе. По запросам психологи работают и индивидуально.

– Мы не можем изменить ситуацию, но можем изменить отношение к ней, – рассуждает специалист.

Со временем у пациентов может возникнуть боязнь возвращения в социум, где триггеры поджидают их на каждом шагу. Причиной срыва может стать что угодно.

– Поэтому рекомендуем им воздерживаться не только от алкоголя, но и от курения. Каж­дому необходима постоянная психологическая поддержка, как и поддержка родных и близких людей, – делится Сулушаш Бекмаганбетова.

Сегодня в учреждении находятся 15 пациентов. Коллектив центра «Сенім» гордится, что за последние три года им удалось вернуть к нормальной жизни 58 наркозависимых. Один их бывший пациент не употребляет наркотики с 2006 года. К сожалению, пример единичен, добавляет руководитель центра, он, скорее, исключение из правил.

По мнению Дмитрия, забыть прошлое, начисто избавиться от мыслей о наркотиках невозможно, да и не нужно.

– Эти мысли настолько сильны, насколько ты сам позволишь им тобой завладеть. Я не позволяю. Слишком долгим был мой путь к свободе, – говорит он.

День нашей встречи был 561-м днем его жизни в «чистоте».