Все счастливые несчастливы по-своему

Пожалуй, именно эта книга из всего списка произведений «главы русской литературы», как прозвали Льва Толстого еще при жизни, остается бестселлером всех времен и народов. «Анну Каренину» обожают на Западе, а первая экранизация истории о запретной любви вышла еще в эпоху немого кино в США с Гретой Гарбо в главной роли.

И до, и после этого события роман излагали сотни раз на теат­ральных подмостках и в кинематографе, но от того трагедия обреченных любовников не перестала будоражить воображение режиссеров-постановщиков, и для них всегда находилась «свободная ниша», куда можно было вставить собственный сюжетный или содержательный пазл.

Борис Эйфман, создатель и руководитель Санкт-Петербургского академического театра балета и знаковая фигура современной хореографии, свою «Анну Каренину» поставил почти двадцать лет назад и с тех пор ничего особо в спектакле не менял.

Он начисто избавил постановку от второстепенных персонажей и «социальной нагрузки» – там нет нравственных исканий провинциального помещика Левина или семейных разборок гуляки Стивы Облонского, как нет и осевых эпизодов – встречи героев на перроне, сцены в театре или рож­дения дочери. Сюжет у Эйфмана «высушен» до мелодраматичного «треугольника», но и этого в полной мере хватает. Тем более что в итоге «душное» любовное трио у питерского хореографа разваливается в полном соответствии с фабулой литературного первоис­точника.

Балетное красноречие

Однажды дав аннотацию к собственному спектаклю, Борис Яковлевич и к ней впредь больше ничего не добавлял. «В романе «Анна Каренина», – говорил маэст­ро, – есть не только погружение в психологический мир героини, но и настоящее психо­эротическое осмысление ее личности. Даже в сегодняшней литературе мы не найдем подобных страстей, метаморфоз, фантасмагорий. Все это стало сутью моих хореографических размышлений».

Эротическое, наркотичес­кое, психиатрическое… Каренина в терзаниях своих страс­тей умирает еще до того, как оказывает­ся на рельсах. Одержимая чувственным влечением, она совершает все возможные прес­тупления против себя самой: отказывается от общественных норм морали, предает сыновнюю любовь, разрушает свой внутренний мир и в конце концов отворачивает от себя двух преданных мужчин.

Трагедию перерождения благопристойной светской дамы Эйф­ман скрупулезно и точно описывает формой танца и плас­тикой тела. «Диа­логи» в дуэтах Анны и Вронского полны нежного трепета, манкости, вожделения и томления постельных сцен: высокие поддержки, эффектные «лас­точки», подкрутки и сплетение тел – кто бы сомневался, это любовь!

Другое дело Каренин – с ним у Анны тоже все на острие, правда, «разговаривают» они чаще спиной к спине. Героиня постоян­но рвется из объятий партнера и оказывается где-то у него в ногах, раз за разом «умирает», раскинув безвольные руки, и если прикасается к постылому супругу, то, скорее, ради того, чтобы вымолить развод или свидание с сыном.

Но вот что любопытно, «старик Каренин» у Эйфмана совсем даже не чопорный и лицемерный сухарь с оттопыренными ушами. Он живой, страстный, страдающий и совсем не понимающий, за что отвергнут и предан. Да что там, премьер театра, заслуженный артист России, лауреат премии «Золотой софит» Сергей Волобуев в этой роли несказанно хорош – фактурный, мускулистый, горячий.

Высокое искусство

В труппе театра Бориса
Эйфмана давно заведено такое правило – принимать балерин ростом не ниже 173 см, танцовщиков – от 184 см. Это принципиальное требование, установленное самим маэстро. Он говорит, что только так ему удается достичь особой хорео­графии: чем выше артист, тем длиннее и выразительнее линии, а они, в свою очередь, поз­воляют создавать более гибкие и содержательные формы.

На «Анну Каренину» из Питера в Алматы приезжали 60 артис­тов театра, и когда они все вместе оказались на сцене КазНАТОБ, зал восторженно выдохнул. Зрелище это на самом деле восхитительное: молодые, рослые, сильные, пластичные и прыгучие…

Эйфман, кажется, не без умыс­ла выстраивал массовые сцены так, чтобы ввести зрителя в эстетический экстаз. А музыкальный материал, составленный из 14 различных произведений Чайковского и, по традиции, подобранный худруком лично, поразительно точно установил темпоритм и общий нерв постановки. Так что сразу после спектакля от зрителей часто звучал один и тот же комментарий: «Смотрел на одном дыхании».

В отличие от первого акта, где страсти разгорались внутри любовного «треугольника», вторая половина постановки изобиловала кордебалетными выходами – ритмичными, слаженными и отточенными. Вот развеселые сослуживцы Вронского в жилетках на голое тело гарцуют в пьяном угаре верхом на стульях. А вот уже массовка предстает в виде светской публики – на карнавале, где маски позволяют посплетничать и пошипеть в сторону «неприличной» Карениной. И совсем невероятная в своей пластике и напряженнос­ти сцена наркотического бреда Анны, где толпа из обнаженных сплетающихся в клубок тел изображает не то сети эротического плена, в котором увязла героиня, не то обычные морфийные галлюцинации.

Прокачать классику

Верхом безумного торжества предстает финальная сцена балета: артисты в шапках-ушанках, отбивающие ногами ритм колес, руками изображающие работу паровозных поршней, занимают всю сцену. Каренина пытается уместиться в их плотных рядах, но нет – ей наверх, на помост, а оттуда прямо на рельсы. «Машина» замирает, и мужичонка в робе выкатывает товарную тележку с ворохом ветоши, из-под которой светятся голые пятки – отмучилась, отметалась неприкаянная душа.

«Очистив» первоисточник от морализаторства, Эйфман сделал, кажется, невозможное: поставил историю «о нравах» вне времени. Наверное, поэтому его «Анна Каренина» трогает до мурашек, до слез. Что великий гуманист Лев Толстой мог знать о моралях новых поколений? Мог ли представить времена, когда лозунгом о всеобщей толерантности умудрятся оправдывать пороки, а адюльтер перестанет быть постыдным? Хореограф вынул из толстовского романа то пронзительное, что сделало его собственный рассказ простой человеческой трагедией.

В 2005 году роль Анны Карениной в своем балете Борис Эйфман создавал для этуали театра, тогда начинающей и многообещающей танцовщицы Марии Абашовой. Как и десять лет назад – на премьерный показ балета в Казахстане, в этот раз она вновь приехала в Алматы с сольной партией главной героини. И в коротком интервью призналась, что танцевать партию Карениной для нее – счастье.

– Конечно же, с премьеры «Карениной» мое мировоззрение сильно изменилось, и моя Анна стала другой, – говорила Мария. – Она более женственная, мудрая и, как мне кажется, больше схожая с героиней романа Толстого. По хореографии это тоже заметно – в танце ушли резкие движения, острые углы. Моя любовь к этому персонажу становится только больше. И сколько бы постановок «Анны Карениной» я ни посмотрела, а их сейчас в мире множество, считаю, что проект Бориса Яковлевича лучший. Настолько емко и красиво все сделать за полтора часа спектакля еще не удавалось никому. Я сама себе завидую, когда танцую в этом балете.

«Анна Каренина» балетного театра Бориса Эйфмана – из тех произведений, которое нужно увидеть хотя бы раз в жизни. Оно того действительно стоит. И это охотно подтвердят алматинцы и гости города, которым посчастливилось увидеть постановку, а после спектакля четверть часа благодарить артистов нескончаемыми овациями. Последний визит прославленной труппы в Алматы прошел в рамках международного культурного проекта «Русские сезоны» и стал возможен благодаря правительству Санкт-Петербурга, офису Россотруд­ничества в Казахстане и меценатам, в том числе отечественной компании Konokbaev group.