По его словам, мир уже не тот, что вчера. Сначала он был двуполярным, затем многополярным, а сегодня – «мир хаотичен».

Этот хаос, хотим мы того или нет, затрагивает каждого на планете. В большей или меньшей степени, но каждого. Ситуацию очень хорошо иллюстрирует повестка дня Совета Безопасности ООН – своеобразной кухни большой политики, где в глобальном котле заваривается крутая каша. Она далеко не всем нравится на вкус, но выбирать не приходится. Главные повара перессорились, а потому и варево частенько «подгорает».

Хаотичных зон на планете действительно становится все больше. Если за первые 40лет в истории ООН (1945–1985 годы) Совет Безопасности учредил всего 13 миротворческих операций, то в последующем (1986–2019 годы) было развернуто около 60 таких миссий. И здесь интересно понять причину появления зон нестабильности и к чему они привели. Изучить последствия. А то, видимо, многие стали забывать о том, что такое политические «грабли» и что учиться лучше на чужих ошибках.

Как показывает практика, основная причина появлений конфликтов в мире – военные перевороты и революции. Особенно показательна в этом плане Африка. Практически 70% работы Совета Безопасности ООН посвящены именно этому проблемному региону.

Взять, например, многострадальный Судан. Кто не помнит новостей из Дарфура или отсоединившейся южной части страны?

Южный Судан – территория, богатая нефтью и другими ресурсами. Это позволяло местному населению полагать: вот сейчас мы отсоединимся и славно заживем. Не вышло. Итогом отделения стали 2 гражданские войны. Одна длилась 17 лет (погибло 500 тыс. мирных жителей), другая – 22 года (еще 2 млн погибших и 4 млн беженцев).

Что в итоге? С 2005 года 6 лет свободного плавания в автономии. Затем в 2011 году – долгожданная независимость. Мечта осуществилась. Казалось, живи и радуйся. Но не тут-то было.

Оказалось, разрушить мирную жизнь гораздо проще, чем ее выстроить. Уже летом 2013 года в период проведения выборов начался кризис. Столк­нулись интересы президента этой страны Салва Киира и вице-президента Риека Машара Тени. В столице Джубе вспыхнули бои между соперничающими группировками, которые быстро приняли характер меж­этнических столкновений и перекинулись на другие штаты.

В 2017 году в Южном Судане продолжались боевые действия и случаи нападения на миро­творцев и гуманитарных работников, усугублялся кризис. В результате более 5 млн человек испытывали проблемы с продовольствием, а 1,5 млн оказались и вовсе на грани голода. И все предварительные разговоры о мире не получали должного политического воплощения.

13 июня 2018 года странам Африканского союза наконец удалось уговорить Киира и Машара встретиться в Аддис-Абебе.

Как результат – 27 июня 2018 года стороны конфликта подписали Хартумскую декларацию, состоящую из 5 пунктов, в том числе о постоянном прек­ращении огня. И хотя мирный процесс пока носит неустойчивый характер, есть надежда, что люди вернутся к мирной жизни.

Но вернемся к Судану. Здесь есть еще один проблемный регион – Дарфур. Ситуация обост­рилась в начале 2000-х годов. Экономическое положение региона подкосила сильная засуха. К тому же не понравилось, как власти Судана и Южного Судана поделили нефть. По мнению населения Дарфура, их экономические интересы не были учтены.

В феврале 2003 года против правительства страны выступила военизированная повстанческая группировка, названная впоследствии «Суданское освободительное движение».

За время наиболее острой фазы боевых действий – с 2003 по 2006 год – в Дарфуре погибли, по разным оценкам, от 180 тыс. до 300 тыс. человек, а число беженцев составило около 2,4 млн.

И снова бесконечные заседания Совбеза, обсуждения, консультации. Кое-как общими усилиями к сентябрю 2016 года ситуацию удалось урегулировать. Однако дарфурские вооруженные группы к тому времени продолжали боевые действия уже в соседних регио­нах в качестве наемников. Так что о стабильности говорить не приходится. Более того, в самом Судане в апреле 2019 года произошел переворот.

Подобным образом, надо сказать, лихорадит большую часть континента. В Мали и регионе Сахель, например, вследствие ливийского кризиса с января 2012 года северная часть территории оказалась охваченной восстанием. И даже после подписания мирного соглашения здесь продолжают гибнуть люди. Радикальные группировки плотно оккупировали регион.

В самой Ливии порядка как не было, так и нет. Богатейшая страна лежит в руинах. Борьба за демократию закончилась полным крахом государственности. Конфликт приобретает транснациональный характер.

Гвинея-Бисау, Центрально-Африканская Республика, Демократическая Республика Конго – сколько таких стран, богатых ресурсами, но не способных выйти на мирную траекторию развития. Наличие алмазов, золота и прочих ценнейших минералов стало для них настоящим проклятием.

Как показали многие конф­ликты, даже перемирие зачас­тую не решает проблем. Если экономика на боку, люди, сложившие оружие, не получают рабочие места, не могут найти себя в мирной жизни, а потому вновь возвращаются в криминал. Так происходит не только в Африке, но и в других регионах, включая соседний с нами Афганистан, Латинскую Америку и другие горячие точки.

Возьмем для примера Колумбию. Более 50 лет в этой стране продлился конфликт между правительством и революционными вооруженными силами – «Армией народа». Пятьдесят лет крови, разрухи и страданий. И вот наконец в 2016 году конфликтующие стороны подписали мирное соглашение. Президент этой страны Хуан Мануэль Сантос даже получил Нобелевскую премию мира, которую всю до последней шведской кроны пожертвовал жертвам конфликта.

Это было воодушевляющее начало. В 2017 году удалось завершить процесс разоружения оппозиции. В мирную жизнь вернулись около 7 тыс. партизан, которые до этого базировались в труднодоступных местах латиноамериканской сельвы и периодически портили жизнь местным влас­тям. Для них были построены демобилизационные лагеря в транзитных зонах.

Поэтому и говорит Генеральный секретарь ООН о хаосе. В мире не решаются глубинные конфликты кризисов, а лишь создаются все новые и новые поводы для их появления. Воп­росы безопасности не связаны с вопросами развития. Есть даже впечатление, что появление новых конфликтов – запланированный процесс, призванный достичь вполне очевидных экономических целей. Ну, например, почему бы не взорвать ситуацию в подбрюшье у соседа, с которым идет жесткая торговая война?

Как тут не вспомнить определение одного немецкого политического сатирика, который весьма оригинально определил проявление капитализма: «Капитализм в высшей стадии – это когда бедные стреляют в бедных, а богатые продают им оружие».

Согласитесь, это очень похоже на правду. Военный бюджет ведущих стран год от года только увеличивается. По данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), 1 трлн 822 млрд долларов было потрачено в 2018 году на вооружение. Это на 2,6% больше, чем годом ранее.

Тогда как всего лишь 1% от мирового военного бюджета мог бы решить многие проблемы развития. Для этого нужно только одно – единая политическая воля. А ее как раз и нет.

В итоге мы продолжаем оставаться заложниками тупиковой геополитической и геоэкономической ситуации. Мир словно катится в пропасть. Язык вражды крепнет. Социальные сети и фейковые новости стали новым оружием массового уничтожения. Их точечное применение дает потрясающий эффект, разрывая многие страны изнутри. Особенно там, где еще не выработан иммунитет к технологиям нового века.

Поэтому и раздаются все чаще голоса о необходимости реформировать Совет Безопас­ности и ООН в целом. Нужно выстроить международную вертикаль власти, которая бы не буксовала в заблокированных в одностороннем порядке решениях.

Речь о тех самых переругавшихся «поварах».

Согласно действующему Уставу ООН, решения совета принимаются голосами 9 членов «за» и при отсутствии голосов «против» среди постоянных членов. Это и называется правом вето. Вето использовали все государства «большой пятерки» в разное время и в разной степени интенсивности. Например, США по палестино-израильскому конфликту, Россия – по Сирии. Не остались в стороне и другие члены Совета Безопасности, в тех или иных ситуациях пользуясь исключительной возможностью заблокировать любой чувствительный для себя вопрос.

Поэтому сегодня мнение большинства стран – участниц ООН совпадает: в своем нынешнем виде Совет Безопасности уже не отражает реалии нашего мира. Он не учитывает новых, возникших в последние два десятилетия центров силы. Поэтому его состав должен расширяться.