Один из первенцев советской хореографии, родившийся в 1934 году в ленинградском Театре им. С. Кирова, ныне Мариинском, уже перешагнул порог 80-летия. Нынешней весной он пережил новое рождение – в театре Astana Opera.
Крупный масштаб общего решения спектакля отвечает размерам гигантской сцены, а его эстетика созвучна изысканному декору фойе и зрительного зала. Постоянные сотрудники театра, известные итальянские сценографы-супруги Эцио Фриджерио (декорации) и Франка Скуарчапино(костюмы) сотворили чудо красоты.
Удивительно, что при всей изобразительной роскоши декорации предельно лаконичны. В польском акте это аркада с тремя пролетами во всю ширину и высоту сценической коробки, в татарском – более узкая аркада с пятью пролетами, снижающимися от центра. Изукрашенные росписью или резьбой, они сами по себе – произведения искусства, но за ними открываются новые красоты. На втором и третьем плане сцены возникают анфилады дворцовых покоев европейского и восточного стиля, с соответствующими каждому скульптурами, пальмами, фонтанами, драпировками и прочим. Удивимся еще раз: все это сказочное великолепие – иллюзия, созданная видеопроекцией в формате 3D. Новейшие технические средства, заменив живописные декорации материально осязаемыми изображениями, позволили мгновенно менять картины. В результате четырехактный спектакль стал двухактным, а значит, и более динамичным. В технике 3D выполнены также аванзанавесы, придающие спектаклю дополнительное красочное измерение.
Высокая культура и вкус художников сказались в том, как все это обилие красот подчинено основной «тональности», объединяющей подробности в целое. В первом акте доминирует глубокий синий тон, во втором – нежно-голубой и палевый. Цветовую гармонию подчеркивают и оттеняют костюмы. Даже сочно бордовый у главных героев (халат Гирея и шальвары Заремы, одежды Нурали и воинов-татар) деликатно приглушен. Не забыто и фирменное итальянское sfumato (легкая дымка, дающая ощущение воздушной атмосферы), достигнутая с помощью тщательно разработанной световой партитуры. Особенно эффектны гаремные сцены: в мерцании света, размывающего контуры изысканной архитектуры, грациозные женщины в экзотических одеждах жемчужных тонов вызывают в памяти образы восточной поэзии, кажутся гуриями рая.
В сравнении со спектаклем 1934 года, превосходно оформленным Верой Ходасевич и по сей день идущим с ее сценографией в Мариинском театре, казахский «Фонтан» решительно преобразился и похорошел. Роскошные дворцовые интерьеры не просто обозначают место действия. Скорее, это концентрированный образ двух миров и двух культур – европейской и ориентальной. К этому стремились и авторы оригинала – придать камерной романтической истории общечеловеческий масштаб с той разницей, что оформление Ходасевич опиралось на историко-культурные реалии XVIII века, а фантазию синьора Фриджерио питали высокие образцы мировой архитектуры и искусства.
В обновленном «Фонтане» нашлось место и для фантазии постановщиков, при том что драматургическая структура, выстроенная сценаристом Н. Волковым, и основная часть хореографии Р. Захарова остались прежними. Турсынбек Нуркалиев усилил впечатляющими подробностями сцену набега татар на польский замок в первом акте. Схватка противников приобрела захватывающую экспрессию. Галия Бурибаева капитально обновила массовые и сольные танцы жен Гирея во втором акте и танец пленниц в последней картине, придав им композиционное разнообразие и восточный колорит. Несколько поблекший за долгую сценическую историю балет от этого только выиграл.
Свежими красками заиграла и музыка Асафьева в отличном исполнении оркестра театра под управлением Айдара Абжаханова, тонко чувствующего образность и темпоритм любой сцены и драматургическую динамику всего балета. А живую душу вдохнули в спектакль исполнители. Прима-балерины, премьеры, солисты и кордебалет составили художественный ансамбль, достойный столичной труппы.
В эпизодических партиях блеснули отточенной техникой Азамат Жанкабаев и Бауыржан Буранбаев – действительно юные Юноши. В игривом танце с колокольчиками, построенном на синхронности движений, две Асели – Кусаинова и Оспанбаева – были как две сестрички-двойняшки. Вторая жена Айши Калдыбековой, знающая себе цену соблазнительная красавица, по праву облачилась в экзотический костюм со сверкающим драгоценными каменьями тюрбаном-короной. И, напротив, благородным изяществом манер, тонкой нюансировкой движений окрасили Краковяк Сэрина Сунагава и Бауржан Мекембаев. Заметим, к слову, что артистам кордебалета можно позаимствовать у солистов аристократический шик и особый колорит польских танцев.
Главные роли на двух премьерных спектаклях исполнили два равноценных состава солистов – редкость даже для столичных трупп. Только Марией неизменно была прелестная Мадина Басбаева, наделившая юную польскую княжну красотой облика и души. Таир Гатауов и Еркин Рахматуллаев в роли Вацлава передали характер мужественного юноши атлетической мощью совершенного по технике танца, уверенной поддержкой в дуэтах, но обоим пока недостает пластического красноречия, чтобы с такой же силой выразить чувство первой любви.
В репертуаре прима-балерин особое место занимает роль Заремы. Высоким танцевальным мастерством здесь не обойтись, нужно прожить жизнь героини, показать ее душевную драму, правдиво, избегая мелодраматических преувеличений, передать сложную гамму чувств от страстной любви и надежды до отчаяния и ярости. Словом, балерина должна быть настоящей актрисой. Талантливым примам – Айгерим Бекетаевой и Гаухар Усиной – это удалось. Обе репетировали партию с известной балериной Алтынай Асылмуратовой, недавно назначенной на пост художественного руководителя балетной труппы театра Astana Opera. В огромном, разнообразном репертуаре балерины в Мариинском театре и на многих сценах мира ее Зарема – по-восточному чувственная, безоглядная и в любви, и в горе, и уж точно – самая красивая из всех петербургских коллег – занимает почетное место. Скрупулезно проработав роль с казахскими балеринами, Асылмуратова сумела уйти от соблазна сотворить собственные копии: помог многолетний опыт художественного руководителя петербургской балетной Академии им. А. Вагановой. Новые Заремы оказались разными.
Утонченно-красивая, неправдоподобно гибкая Бекетаева рассказала о трагедии обманутой первой любви. Ее Зарему – олицетворение доверчивой юности – буквально сламывала измена возлюбленного. Теряя Гирея, она теряла все, лишалась смысла жизни. Цепляясь за последнюю надежду, она тайком проникала в спальню соперницы. Но убедившись, что надеяться больше не на что, в пароксизме отчаяния совершала безумный поступок. Удар ее кинжала оказывался для Марии роковым, и потрясенная содеянным Зарема принимала смерть как заслуженную кару, освобождающую от душевных мук.
Героиня Усиной – женщина в расцвете красоты, упивающаяся любовью и своим особым положением. Некоронованная царица гарема, она уязвлена изменой Гирея, пытается вернуть его любой ценой и до последней минуты жизни борется за любимого со страстью и верой.
Обе Заремы в равной мере интересны, обе вызывают сочувствие своей несчастной судьбой и безвременной гибелью.
Центральная фигура – хан Гирей. Воздвигнутый им «фонтан любви, фонтан живой» дал, вслед за поэмой Пушкина, название балету. Но в отличие от героинь-женщин, изъясняющихся танцем, главный герой воплощен исключительно пантомимной пластикой, перемежающейся со статикой. Однако именно это делает его особенным, интригующим, значительным. Перед исполнителями стоит увлекательная и сложная задача – только жестами, позами, походкой показать, как грозный повелитель, жестокий воин превращается в человека, терзаемого безответным чувством, способного даже сдержать страсть, смириться и отступить перед девушкой, завладевшей его сердцем, но оставшейся для него непостижимой и недосягаемой.
Внутреннюю жизнь загадочного, можно сказать, романтического героя высветили оба исполнителя – один зрелый мастер, другой – его последователь и ученик. На премьере на сцену вышел Турсынбек Нуркалиев – создатель и директор балетной труппы Astana Opera. Гирея он исполнял на протяжении всей своей актерской карьеры и числит среди любимых. Уверенный в своих силах, артист, оставивший сцену 17 лет назад, несмотря на известный риск, не отказал себе в удовольствии принять участие в знаменательной премьере. Риск оправдался. Высокий, статный, его Гирей был живописно красив и в летящем плаще с золотым отливом, и в богатом халате, ниспадавшем тяжелыми складками до полу, и в легкой домашней одежде. Но главное – за импозантной внешностью скрывалась живая душа и чем дальше, тем настойчивее заявляла о себе смятением, тревогой, тоской.
На втором спектакле Жандос Аубакиров в основном повторил психологический рисунок своего наставника, но в выражении чувств был более открыт. Кульминацией роли у него стал ночной дуэт с пленницей Марией, где высокие поддержки звучали то признанием в любви, то криком отчаяния.
А кульминацией всего спектакля, его эмоциональным пиком стал завершивший второй акт мужской татарский танец во главе с военачальником Нурали. По мастерству исполнения всевозможных тур де форсов, по яростной энергии артисты кордебалета и три солиста достойно соперничали с блистательным Нурали Бахтияра Адамжана и Серика Накыспекова. Оба буквально ошеломили диким азартом и снайперской точностью, с какой свивались в воздухе кольцом, закручивали смерчи пируэтов, падали наземь и тут же взлетали вверх, точно выброшенные невидимой катапультой.
Бешеный танец татар как бы воскресил образ Гирея-воина, победоносного завоевателя, каким он был до встречи с Марией. Но такой Гирей остался в прошлом. В эпилоге уже не грозный завоеватель, а скорей всего поэт-романтик грезил о прекрасной Марии возле воздвигнутого в память о ней фонтана слез. Под звуки задушевного романса Гурилева в его воображении возникал образ юной польской княжны как призрак несостоявшегося счастья. А родниковой чистоты голос певицы навевал пушкинскую светлую печаль, напоминая строки поэта:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль!
