Как-то раз под Новый год...

Новогодние авантюры

Депутату Мажилиса Парламента Еркину Абилю больше всего запомнилась встреча Нового, 1989 года:

– Если не ошибаюсь, в 1986-м в СССР не стало хватать призывников, поэтому бронь для студентов была отменена. Меня и других ребят с исторического факультета КарГУ призвали в конце второго курса, и мы, досрочно сдав летнюю сессию, ушли в армию. Я попал в подмосковный город Наро-Фоминск, где служил в знаменитой Кантемировской танковой дивизии.

И вот вечером 31 декабря 1988 года нашу роту в полном составе погрузили в машину и отвезли в какой-то железнодорожный тупик, где каждому выдали по лопате и мы всю ночь разгружали вагон с углем. Он был мерзлый, было холодно и очень обидно. Кто-то из ребят вспомнил про Новый год. Где-то нашли бутылку шампанского, и ровно в полночь мы, 20 человек, распив ее, поздравили друг друга, а затем продолжили разгрузку угля...

Что касается Нового года, то я неисправимый оптимист, поэтому каждый раз жду от него положительных эмоций, событий и исполнения своих планов. Чаще всего они у меня осуществляются. Надеюсь, что и этот Новый год будет хорошим. У нас традиционно говорят, что «уходящий год был тяжелый, но тем не менее…» Хотелось бы, чтобы про 2026-й сказали, что он был замечательный!

У Раушан Кылышбаевой, серебряного призера паралимпиады в Рио-де-Жанейро, новогоднее воспоминание связано с праздничным столом:

– Я не помню, какой это был год... Мы находились в Грузии на сборах, которые плавно перешли в международные соревнования, айт совпал с Новым годом. В такие дни стол в моем доме ломится от угощения, и тут я тоже не могла доспустить, чтобы праздник, да еще и совпавший с Новым годом, прошел незамеченным.

Мы с девочками из команды договорились с хозяином одного из местных кафе об однодневной аренде его кухни, чтобы самим приготовить наши нацио­нальные блюда. Сварили мясо по-казахски, нажарили целую гору баурсаков, но самым главным блюдом стали ритуальные лепешки – шелпеки.

Когда в том кафе мы накрыли большой стол и пригласили всех – хозяина и его команду, а также своих будущих соперников – членов других иностранных команд, эта простецкая выпечка с минимумом ингредиентов потрясла всех. У грузин тоже много мучных блюд, но такие лепешки– тонюсенькие, нежно-хрустящие и тающие во рту – они пробовали впервые.

Мы их пекли на глазах гостей, и они удивлялись: как можно из крохотного кусочка теста раскатать столько шелпеков, что ими можно было накрыть весь стол! Записывая рецепт – тугое тесто, состоящее из воды, соли и муки, кипящее масло в казане – они не верили, что это и есть основа вкуснейших лепешек.

Но это не самое главное. Настоящим чудом были глаза и улыбки людей – все как-то стали добрее и мягче в тот вечер.

Заслуженный деятель РК, ведущий солист Казахского национального театра оперы и балета им. Абая Андрей Трегубенко:

– «Пролистал» в голове все новогодние праздники в своей жизни и не вспомнил, чтобы проснулся наутро в Москве, Ленинграде или в чужой квартире. Возможно, я сам такой скучный: у меня всегда все идет по плану, без всяких чудес и восторгов.

На Новый год я, как и все артисты, часто участвую в корпоративах. Скажу от чистого сердца: это скучная вещь. Приезжаешь, споешь, немного потанцуешь в кругу гостей и уезжаешь. Но даже если бы и случилось что-то такое необычное, я бы не рассказал, потому что мы даем подпис­ку о неразглашении.

Кстати, в нашем театре таких корпоративов не бывает. Все люди здесь семейно ориентированные, поэтому идею вмес­те отпраздновать Новый год или какой-то другой праздник встречают очень вяло. Мы и без того живем в вечном празднике музыки, и веселья хватает с лихвой. Для нас лучший способ отметить его – побыть в уютном домашнем кругу.

Поэтому, бывает, я отказываюсь от некоторых праздничных выступлений в пользу семьи, хотя на Новый год они оплачиваются по двойным тарифам. Но бывает и так, что приходится в самый разгар праздника вставать из-за новогоднего стола, чтобы проехаться с мини-концертами по двум-трем точкам, доставить людям своим пением удовольствие и поспешить домой – к родным.

В семье мы встречаем Новый год стандартно. К нам приезжают родственники, садимся за новогодний стол, потом выходим на улицу, устраиваем салюты, танцуем, поем – и часам к двум-трем расходимся по домам. А наутро той же компанией едем к моему старшему брату, президенту Ассоциации шеф-поваров Казахстана Сан Санычу Трегубенко на традиционную первоянварскую солянку. У него можно увидеть тех, с кем не встречался целый год, но сейчас брат живет в Астане, и мы уже не пересекаемся у него.

Что касается неординарных ситуаций, то могу рассказать о случае, который произошел однажды накануне Нового года. Наш театр традиционно в преддверии праздника давал тогда спектакль «Летучая мышь». За 15 минут до начала представления вдруг выяснилось, что один из артистов отсутствует, его телефон не отвечает. Что делать?! Зал полный, зритель ждет.

Решение пришло неожиданно. Меня в моей роли мог заменить другой певец, а того, кто почему-то не пришел, – никто. Я помнил урывками его партию: она была на слуху на репетициях, к тому же в памяти вставали фрагменты из одноименного фильма. И чтобы спектакль состоялся, я предложил заменить коллегу. Меня никто об этом не просил – я сам себе кинул такой вызов. Самое большее, чем мы рисковали, – зрители сказали бы, что один парень, то есть я, запинался или додумывал что-то свое.

Я переоделся в костюм коллеги, взял его текст, выучил кусочек, выбежал на сцену, потом снова убежал, чтобы выучить следующий фрагмент... Это было на грани провала. Слова – одно, но там же нужно петь, поэтому музыкальную часть я, «заменив» собой Штрауса, сочинял на ходу. Но я так был переполнен адреналином, что нигде не ошибся, хотя потом так же быстро, как и выучил, забыл текст.

Такая вот авантюра по спасению спектакля. К счастью, никто ничего не заметил. Многие из коллег, кто не знал той экстремальной ситуации, решили, что так все и было задумано. А тому артисту, оказывается, стало плохо по дороге в театр, его увезли на скорой прямо с улицы. В больнице, пока не пришел в себя, никто не знал, кто он и откуда. В ту ночь, пока не позвонила его жена, никто из нас не ложился спать. Сейчас, к счастью, с ним все в порядке.

У певицы Карины Абдуллиной Новый год связан с именем деда – народного артиста СССР Ришата Абдуллина:

– Он многое умел делать свои­ми руками. Был неимоверным чистюлей, вставал рано (раньше бабушки) и наводил порядок в и без того вылизанной квартире. Потом шел на базар за свежими продуктами. И все успевал сделать до работы. Приходя в Театр оперы и балета (а жили они с бабушкой буквально в двух шагах от него), тут же звонил жене: «Я дошел. Как ты?»

Он очень любил свою семью. Самое счастливое детское воспоминание – Новый год в дедовском доме. Дедушка приносил огромную живую елку, которую ставил на крутящуюся подставку. После праздничного ужина и раздачи подарков все расходились спать.

Уставшие за день, дедушка с бабушкой засыпали быстро, и тут мы, внуки, врывались к ним в спальню, взрывали хлопушку и с громким хохотом убегали. Эта шутка повторялась каждый год.

Фейерверки и шелпеки

Зульфия Габидуллина, паралимпийская чемпионка, называет себя человеком-новогодним приключением:

– У меня всегда бывают какие-то происшествия на Новый год. Но что бы ни случалось, я люб­лю этот праздник, он каждый раз возвращает меня в детство, когда ждешь чудес и подарков.

По-настоящему особенным для нашей семьи стал 2016 год. После золота на паралимпиаде в Рио-де-Жанейро я впервые встречала его в новом доме. Пос­ле той победы мне его власти построили по индивидуальному проекту, чтобы удобно было передвигаться по нему на коляске.

Тот праздник запомнился и нео­жиданным вниманием – к нам с визитом пришел аким Жамбылской области. Тепло поздравил и вручил праздничную корзину с фруктами и сладостями. По традиции подарок поставили под новогоднюю елку и продолжили подготовку новогоднего стола, не подозревая, что впереди нас ждет забавный сюрприз.

В новом доме было установлено напольное отопление, о котором в тот момент мы с дочерью просто забыли. Ровно в полночь, под бой курантов, решили открыть корзину. Шампанское и фрукты оказались теплыми, а шоколад полностью растаял! Сначала мы растерялись, а потом этот теплый во всех смыслах момент сделал первый Новый год в новом доме поводом для веселья и многочисленных шуток.

Еще один случай под Новый год. Уже накрыли стол, мы находимся в предвкушении праздника и подарков. Все хорошо, светло, радостно – и тут идет перепад давления в электросети! Лампочки с люстр летят, как фейерверки, вонь, дым, осколки в салате… Пришлось все срочно выкидывать, квартиру проветривать, ставить варить картошку и бежать в магазин.

Заново накрыли стол из того, что сообразили, когда до полуночи осталось 10 минут. Вот так, под запах горелого и встретили тот Новый год. Вся техника – и телевизор, и холодильник – тоже сгорела, но ничего страшного, такое тоже надо пережить.

Вера в чудеса

Игорь Пискунов, режиссер теат­ра и кино, вспоминает:

– Была в моей жизни одна удивительная новогодняя история. После окончания режиссерского факультета Алма-Атинского театрально-художественного института в 1989 году я попал по распределению в Новокузнецкий театр. На встречу Нового года коллеги-актеры пригласили меня к себе в общежитие.

Попросили, чтобы купил, вернее, достал торт. Но это было почти невозможно. Времена тогда уже стояли тяжелые, перестроечные, и торт я, конечно, нигде не смог найти. Иду часов в 11 вечера без торта по заледеневшему, заваленному снегом неуютному городу – и вдруг на сугробе рядом с пустой остановкой вижу коробку. Подошел ближе, открыл ее, а там почти целый бисквитный торт! От него был отрезан только один кусочек.

Огляделся вокруг – никого! Я посчитал, что это новогоднее волшебство – подарок от Деда Мороза. Принес торт ребятам в общагу, все, естественно, были очень довольны. Это был самый необычный Новый год в моей жизни. С тех пор я, кажется, начал верить в новогодние чудеса и в Деда Мороза.

Азиз Жамбакиев, кинооператор, обладатель Серебряного медведя Берлинале-2013, рассказывает:

– Новый год я чаще всего встречал дома, с родителями. Несколько раз это было в Германии. Там главное событие после встречи Рождества – валяющиеся елки. Когда утром проезжаешь по дороге, вдоль которой расположены частные дома, то всюду видишь выброшенные символы Нового года, во дворах ЖК – то же самое.

Несколько раз встречал Новый год в Юго-Восточной Азии. Особенно запомнился праздник в Бангладеш. Накануне Нового года нас пригласили к себе домой режиссер картины, которую мы снимали, Мустафа Сарвар Фаруки (сейчас он министр культуры Республики Бангладеш) и его жена, известная киноактриса.

Рядом со мной скромно сидел обычный парень в традиционной одежде – курта (свободная рубашка до колен и шаровары). Он, как это принято в Бангладеш, Индии и Пакистане, брал еду с тарелки руками, никакой звездности в нем не наблюдалось. И вдруг я увидел в телевизоре, где шел патч по крикету, его абсолютную копию! Правда, это был современный мачо в спортивном костюме. «Он похож на вас как две капли воды», – сказал я соседу, нисколько не сомневаясь, что там, на экране, другой человек. И в шутку продолжил: «А может, это вы и есть?»

Парень начал хохотать, а все другие кинулись объяснять, что мой сосед – суперизвестный человек, капитан сборной команды страны по крикету. Этот вид спорта очень популярен в Юго-Восточной Азии, но я, к сожалению, до этого никогда не интересовался крикетом...

Случай с классиком

Для писательницы Асель Омар самой значимой стала встреча 2007 года:

– В конце уходящего 2006-го я вступила в Русский ПЕН-клуб (я тогда жила и издавалась в Моск­ве) и была самым молодым его членом. Новогодний вечер для меня начался совсем не литературно, а скорее, по-зимнему, даже с приключениями.

Я нарядилась – вечернее платье, новые лаковые сапоги на шпильках. Вышла из дома. Ловлю такси. А дальше – классический сюжет: вечер, скользкий тротуар, пустая улица – и я, стремительно теряющая равновесие. Поскользнулась на обледеневшем тротуаре и упала. Вокруг ни души, и, как говорится, некому подать руку. Кое-как поднялась сама – вся в снегу, с ушибленной коленкой, с ощущением, что Новый год уже как-то не задался.

Но я доехала до Неглинной, к бывшему особняку Бориса Слуцкого, где располагался Русский ПЕН-клуб. С больной коленкой, но с новенькой, только что выпущенной книгой в руках, с волнением и без особого настроения. В зале – шампанское, мандарины, разговоры, смех. Праздник уже начался.

Накануне я подарила Андрею Георгиевичу Битову, возглавлявшему ПЕН-клуб, свою книгу «Синий волк». Она вышла в Казахстане по программе «Социально значимые виды литературы» благодаря рекомендации писателя Акима Тарази. Честно говоря, я не надеялась, что Битов ее успеет прочитать. Позже я поняла, что он читает все книги, которые ему дарят члены клуба и не только.

Вдруг в самый разгар праздника Битов начинает говорить о моей книге. К нему настолько уважительно относились, что в зале мгновенно стало тихо: писатели замерли с бокалами, разговоры оборвались, даже шампанское, кажется, перестало пузыриться.

– Я прочитал, – сказал он, глядя на меня. – Это настоящая литература. У меня нет к тебе комментариев, рекомендаций…

Затем мы прошли в его большой кабинет, где продолжился разбор «Синего волка». Битов говорил долго и в заключение пожелал мне: «Как прешь, так и при».

И все! Сказать, что это был шок – ничего не сказать. Человек, который видел меня второй раз в жизни, великий писатель, «последний русский классик», президент ПЕН-клуба не просто прочитал книгу, а сказал о ней главное, что вообще может услышать молодой автор.

Вокруг был праздник, угощение, смех, гости, так у меня случился, возможно, самый значимый Новый год в жизни.

С тех пор до самого ухода писателя мы стали больше общаться. Андрею Георгиевичу можно было позвонить и попросить совета. Он всегда отвечал коротко, точно, сильно, что делать, как поступить и чего ждать...

Пришло осознание, что рядом со мной гениальный писатель, умный, смелый и надежный человек. Позже я узнала, что и у Битова был такой же человек – Белла Ахмадулина. Когда был юбилейный вечер Андрея Георгиевича, она опаз­дывала, он волновался, ждал ее, как и все в зале, и она пришла – в кружевах, в шляпе с широкими полями... Он говорил, что, когда ее не стало, он потерял самого близкого друга.

А в тот новогодний вечер, когда праздник уже заканчивался и гости расходились, мы с ним вышли во дворик. Было скольз­ко и по-зимнему коварно. И как по закону жанра – поскользнулись, упали в сугроб. Мы с Андреем Георгиевичем так смеялись, как смеются только тогда, когда все самое важное уже случилось. За нами выходили два больших поэта, Лев Рубинштейн и Бахыт Кенжеев, они протянули нам руки и помогли выбраться.

Вот такие встречи иногда дарит Новый год. Иногда – скольжение на пустой улице, а иногда – смех в сугробе с великим писателем. С шампанским, мандаринами и людьми, которые остаются с тобой навсегда.