Я – разведчик! И этим все сказано

– Мы живем с вами в удивительное время. Страна готовится отметить 30-летие независимос­ти. Мы прошли очень трудный путь от союзной республики до современного государства с сильной экономикой и стабильным общест­вом. Казахстан – региональный лидер и полноправный член мирового сообщества. Нас знают по нашим важным меж­дународным проектам – форум ОБСЕ, Съезд лидеров мировых и традиционных религий, а еще выдающиеся инициативы Нурсултана­ ­Назарбаева – СВМДА, ЕАЭС.

Все эти годы шли активные преобразования в экономической жизни страны, в становлении демократического общества. Был создан сильный государственный аппарат. Все это помогло становлению силовых структур.

Весной 2019 года Первый Президент сложил с себя полномочия Главы государства, и в соответствии с Конституцией РК Президентом избран действующий на тот момент спикер Сената Парламента Касым-­Жомарт Токаев. Этот поступок был высоко оценен международным сообществом. Сегодня очень внимательно слежу за политическими инициа­тивами Президента Касым-Жомарта Токаева. Понимаю логику его действий – надо идти вперед, действовать упреждающе.

Также наблюдаю за модернизацией главной спецслужбы страны. Поддерживаю программные инициативы председателя КНБ Карима Масимова, который стремится вывести деятельность комитета на мировой уровень.

– В своем первом интервью в качестве директора службы «Барлау» в 2005 году, отвечая на вопрос «КП», что же такое разведка с точки зрения профессионала, Вы сказали: «…это непрерывный поиск оптимальных решений задач государственной важности. …Он требует постоянной мобилизации, интеллектуальных и физических сил, выносливости, устойчивости к стрессам, воли и мужества». А как бы сегодня Вы ответили на этот вопрос?

– Суть разведки не поменялась. И сегодня я могу ответить теми же словами. Другое дело, поменялся я. В литературе создано немало идеальных образов, но… в жизни такого разведчика нет и вряд ли будет. Идеальный разведчик, если нарисовать его образ, вряд ли выполнит поставленную задачу. Для выполнения одной задачи разведчик должен быть красавцем, владеющим искусст­вом соблазнения. Для другой, наоборот, быть «серой мышкой», растворившейся в толпе. Сегодня, когда мы говорим о Big Date, о киберпреступлениях, однозначно, он должен хорошо ориентироваться в интернет-пространстве, знать тенденции научно-технического прогресса. А если задание связано с борьбой против терроризма, с наркотрафиком, то нужны другие качества – умение найти в преступных сообществах себе «друга», привлечь его на свою сторону. И здесь высокие материи не помогут, там надо быть проще.

– В том же разговоре Вы в качестве аргумента выдвинули известный тезис, что «дорогая разведка лучше дешевой войны». Насколько, на Ваш взгляд, дорога разведка сегодня?

– Киберщит… Искусственный интеллект… Секретные и коммерческие устройства (от ботов в сетях до автономных дронов и небольших спутников в космосе) предоставляют больше информации, чем когда-либо могли предоставить люди. Знаю, это очень дорогое «удовольствие». И это надо понимать. Как и то, что разведка – это не бое­вое, а упреждающее оружие. Главное – добыть информацию, интересующую высшие политические органы. Если заранее предугадать, знать устремления потенциальных противников, которые посягают на нашу безопасность либо влияют на потенциальных партнеров в экономике, торговле, научно-технической области… Чтобы не завели нас туда, где мы будем беспомощны…

Разведка должна добывать информацию, которая сделает лучше нашу жизнедеятельность, решение социальных проблем, что будет служить искоренению противоречий в нашем обществе. Не будет поляризации. И здесь без современных технологий мы будем «плестись» в хвосте.

– Как заклинания, мы твердим, что необходимо объединение усилий спецслужб в противостоянии международному терроризму, религиозному экстремизму и трафику наркотиков. Глобальный характер заставляет это делать. Но почему это не происходит?

– Здесь с Вами не соглашусь. После распада Советского Союза мы стали уделять сотрудничест­ву особое внимание. Появились новые угрозы – терроризм и экст­ремизм, наркотрафик, противостоять которым можно только объединив усилия. И это стало как тогда, так и сегодня одним из главных направлений в деятельности КНБ – в рамках парт­нерства с НАТО, ОДКБ и РАТС ШОС, как, впрочем, и партнерство на двусторонней основе. Мы провели совместные операции с соседними странами, где наши интересы совпадали.

– СВР и ЦРУ, МИ-6 и БНД, ДЖСЕ и МРП, Моссад и, конечно, афганская ГУНБ. Вам приходилось встречаться, изучать их стиль работы, методику действий… Так ли они искренни в своей «дружбе»?

– Было такое, что хотели раз­вес­ти, мечтали получить на халяву информацию, дос­туп… Касалось это как научно-технических разработок, так и борьбы с терроризмом. Мы замечали эту ситуацию и меняли методику нашего сотрудничества, пошагово и равноправно делясь информацией. Но все же больше было настоящего сотрудничества, о котором еще не пришло время рассказывать.

– Почему мы не говорим о выдающихся героях отечественной нелегальной разведки? Ведь сделала это СВР накануне векового юбилея.

– Об операциях разведки обыч­но рассказывают спустя десятилетия, что и сделала Россия, показав героев из 50–60-х. Кстати, лично знаком с одними из них – семьей Нуйкиных. Они с Восточного Казахстана. Полковник КГБ в отставке Людмила Нуйкина вместе с мужем 13 лет прожили за границей. Благодаря этой паре Союз получал новейшие технологии. Родные, как и их дети, даже не подозревали, чем занимаются их близкие. Узнали, когда разведчиков попросили выступить в Казахстане перед сотрудниками местного КГБ. Мне в академии пришлось учиться с их сыном. Он все время с благодарностью вспоминал Казахстан и то, как жил у дедушки.

– Не только Нуйкины, но и известный нелегал Вартанян приезжал в Казахстан. Вы встречались с ним?

– Поездку Георга Вартаняна я организовал сам. Правда, мы ждали его с супругой, но он приехал один. Побывал в Боровом, дал интервью казахстанским журналистам. Очень интересная встреча состоялась в комитете.

Что же касается внешней разведки КНБ РК, то золотыми буквами в историю казахстанской разведки вписаны имена Токтажана Садыкова и Мунажидина Баратова, Ахметжана Касымова и Абдоллы Турсунова. Ветераны СВР – А. Байгарин, Ж. Марденов, Б. Меченбаев, Ж. Рыспаев внес­ли большой вклад в создание современной внешней разведки. Но вы должны понимать, что раскрытие фамилий не очень-то и приветствуется. Разве что в политических интересах и воспитательных целях.

– А как Вы оказались в казахстанской внешней разведке?

– В период развала Сою­за был за границей и работал в СВР. Как только в Казахстане образовался КНБ, то Б. Баекенов и Ж. Марденов написали Е. Примакову. Я находился в Афганистане и, получив телеграмму о том, что Казахстан предлагает вернуться на родину, дал согласие. Спецслужбе требовались люди, которые работали за рубежом и с опытом ПГУ. Я был единственный. И мне предстояло перевести нашу разведку от «чабанской на латынь», как тогда говорили. За полтора года нам удалось наладить работу так, что посчитали – «Барлау» может быть самостоя­тельной службой. И отделили ее от комитета.

– Омиртай Макашевич, все же хотелось бы знать, какая тропинка привела скромного учителя физики в спецслужбу?

– Его величество случай сыграл здесь свою роль. Все прои­зошло на улице Дзержинского. Я шел по ней и повстречал напротив здания КГБ своего сокурсника. Он уговорил меня зайти и узнать, кого и как они принимают на работу. За компанию зашел. С нами побеседовали, заполнили анкету. И вдруг через три месяца меня пригласили, потом еще и еще. А через год я уже оказался на Высших курсах КГБ СССР в Минске.

– Во всех Ваших биог­рафиях указано, что Вы – воин-интернационалист. Увидеть смерть в лицо – это тогда?

– В разном качестве провел в Афгане 14 лет. Был резидентом, как Путин, когда служил в ГДР. Перед первой поездкой в Кабул пришлось окончить в Москве языковые курсы. Говорил на дари свободно, поэтому в основном работал с партнерами в провинции Герат, затем перевели в Кабул, где в мою задачу входило создание нелегальных позиций на территории мятежников. Тогда мы их называли душманами, сегодня – полевые командиры.

– Самая страшная картинка этого перио­да?

– Таких было много. Попадали под обстрел. В провинции Герат не было советских войск. Только военные советники и военные разведчики. Попал под обстрел в первый день прибытия. Практически мы работали в стране только днем. Ночью провинция принадлежала моджахедам. А мы прилетели в Герат как раз ночью. Самолет АН-12 высадил нас в поле и тут же улетел. Спрашиваю: «А мы как же? Почему он улетел?» Коллега отвечает, что самолет могут захватить, и поэтому он быстро и улетел. Оружие у нас было, но незаряженное.

Приходилось участвовать в нескольких операциях. У нас погиб военный советник Гена Кулаженко из Минска, именем которого сегодня в белорусской столице названа улица. Мы его искали. Душманы нас дурачили три месяца. Вначале сказали, что он жив и находится в банде. Провели против этой банды операцию, попали в засаду. Потом сказали, что его убили и тело находится там-то. Дело в том, что была такая установка, что пока не найдешь тело или часть тела, военнослужащий считается пропавшим без вести. У Гены в Минске остались жена и сын. И пока мы не докажем, что он погиб, жена не могла получить пенсию или пособие. Мы не нашли. Была даже такая «сказка», что душманы перегородили русло реки и там закопали. А потом вновь вернули русло. Пришлось все это повторять – менять русло реки.

Только через полгода в душманском журнале была помещена фотография убитого. И только после этого мы смогли помочь жене нашего товарища.

– Интересно, а Вам снятся афганские сны?

– Нет. Если же говорить о войне, то она стала в конце особенно тяжелой, потому что приобрела характер террористической. И никто не знал, где тебя что ждет. У нас погиб разведчик Сергей Фатья­нов. Его в упор застрелил афганский мальчишка, когда тот, забрав сына из школы, остановился у дукана купить хлеб.

Сегодня уже дома на родине, когда слышу хлопок, то первая мысль – взорвалось что-то? Другие не реагируют, а я все еще воюю… Хотя психологически восстановился. Но не все солдаты той афганской войны смогли вернуться к обычной жизни и преодолеть афганский синдром. Я много общаюсь с такими, чувст­вую, как они обижены.

– Ваша биография напоминает качели, где служба в МИД и работа в комитете постоянно пересекались. Так кто Вы – дип­ломат или разведчик?

– Конечно, разведчик. Даже тогда, когда был послом, ощущал себя разведчиком.

– О Вашей работе Чрезвычайным и Полномочным Послом в Афганистане известно из Ваших интервью, высказываний и встреч. Завершилась десятилетняя Государственная образовательная программа РК – ИРА, согласно которой сотни афганских специалистов прошли подготовку в разных областях или получили высшее образование в Казахстане. Программа, открытая по инициативе Елбасы, получила высокую оценку правительственных структур Афганистана и пользуется большой популярностью у населения страны. Вы стали драйвером этой программы. Что сегодня?

– После того как закончилась программа, мы стали работать с западными странами, чтобы они продолжили нашу прог­рамму. Аргументы просты – мы близкие народы, афганцы у нас лучше себя чувствуют. Да и дороже вам обойдется. Вы нам оплатите, и мы их будем обучать. Используйте нас. Откликнулся пока только Евросоюз, выделил деньги, и в прошлом году к обучению приступила еще одна группа из 30 человек.

– Чем дальше уходит этот период, какой бы ответ Вы дали теперь на вопрос, как выстроить Казахстану отношения с Афганистаном на фоне постоян­ных разговоров о том, что именно оттуда идет угроза нашему миру?

– Действительно, Афганистан является угрозой и будет ею долго. Еще нашим детям и внукам придется ее решать. Я не вижу быстрого решения проблемы. Не раз встречался и встречаюсь с современными афганскими политологами. Все объявленные якобы мирные сог­лашения с талибами, которые подписали американцы, они не приведут к кардинальным изменениям. Угрозы эти не исчезнут, но… Переоценивать эти угрозы не надо.

Казахстан не должен забывать о своих национальных, политических, экономических и торговых интересах в Афганистане. Даже в этих условиях найти себе выгоду. Поддерживать дружеские отношения и не видеть в них врага. Елбасы не раз принимал лидеров Афганистана. Президент Касым-­Жомарт Токаев, будучи минист­ром иностранных дел, летал туда. Многие министры там побывали. Результативным был визит и Карима Масимова, который встречался с афганскими лидерами.

Нам надо более активно выст­раи­вать торгово-экономические отношения. А еще не забывать о такой закономерности – тот афганец, который увидел нормальную жизнь, никогда не пойдет в горы и не станет душманом.

– Сегодня Вы председатель Казахстанско-Афганской ассоциации развития и партнерства AFG-QAZ. Чем занимается ассоциация?

– Идея ассоциации у меня возникала, когда еще работал пос­лом. Много у меня было разных инициатив. Помогали знания языка и связи, которыми обзавелся за годы работы в Афганистане. Я отправил в разные инстанции много предложений по улучшению казахстанско-афганских отношений. Но особого отклика не получил. Теперь решил заняться этим сам. Одна из главных задач ассоциации – повысить уровень доверия между нашими странами. А также облегчить торговые операции между бизнесом, помочь афганским студентам во время обучения. Работаем мы и с воинами-интернационалистами.

– Недавно Вы написали трогательную статью к годовщине со дня гибели афганского журналиста Саида Самим Фарамарза. А также предложили учредить премию имени С. Фарамарза «За журналистскую смелость».

– Я был лично знаком с ним, когда служил послом по особым поручениям. Саид Самим Фарамарз работал репортером популярного новостного канала ToloNews. Жаль парня. Он погиб 5 сентября 2018 года в результате террористического акта в городе Кабуле. Саид в числе первых поступил в 2010 году, а затем окончил в 2015 году факультет журналистики КазНУ имени аль-Фараби по линии Государственной образовательной программы РК для ИРА.

– Что читают современные генералы?

– Как не покажется странным, отслеживаю социальные сети. Но в дискуссиях не участвую. Только читаю. Хотя иногда хочется сказать: какие же вы дилетанты!

– Пишете ли Вы мемуары?

– Пока нет. У меня противоречивые чувства. Прочитал некоторые и подумал, а надо ли уподобляться? Хотя желание не покидает.

– Однажды Вы процитировали заповедь из Кодекса древнего воина, которая гласит: «Воин никогда не выставляет себя на первый план, он не говорит о себе. Это позволяет ему быть непредсказуемым. Воин никогда не причиняет зла. Он каждую минуту работает над собой». Сделаем акцент на последней составляющей – каж­дую минуту работать над собой. Получается?

– Каюсь и хвастаюсь. Нарушая все заповеди, это лето провел с внучками. Выращивали фазанов. А еще у меня великолепный огород. Хожу в бассейн – проплываю километр.

– Омиртай Макашевич, чего только не было в Вашей жизни. А можете сказать, что Вы счастливый человек?

– Конечно, считаю себя счастливым человеком. Мне повезло с родителями, которые передали мне такие хорошие гены. Я получил признание по линии комитета. Наконец, посол – это тоже признание. Горжусь своей семьей. У меня 8 внуков и одна правнучка. Горжусь тем, что сын пошел по моим стопам и работает в спецслужбе.

– 15 февраля – день вывода войск из Афганистана. Это особый для Вас день?

– 30 лет назад перед самым событием меня вызвали к начальству. Я готовился к поездке в Германию, но сообщили – едешь в Афганистан. Так что 15 февраля я находился в Хайратоне, а потом, после вывода войск, оставался в Афгане еще 3,5 года. Так что воспоминания, воспоминания…