Нокаут
336
– Посоветуйте мне что-нибудь почитать! Веселое и не очень школьное! – обратилась ко мне дочь моих знакомых, девочка 11 лет.
Назвав больше десятка вариантов, я то и дело слышала : «Не хочется! Не нравится!»
– Ну, Олечка, тебе уже не по возрасту, но почему бы тебе не почитать «Три повести о Малыше и Карлсоне» и «Приключения Эмиля из Леннеберги»? – пошутила я.
«Эмиля...» Олечка взяла, а «Карлсона» обещала скачать и пропала на неделю. А потом нарисовалась со скорбным лицом.
– Вот «Эмиль...»
– Понравилось?
– Нет. Это ужасно!
– А что не понравилось, Олечка?
– Все. Их смысл... Понимаете, эти книги просто глупые и проблемы там надуманные. Взять фрекен Бок. Ее обязанности как домработницы должны быть прописаны в договоре. Если бы это сделали, у нее бы не было бы времени бесконечно пить кофе с булочками. Она должна была заниматься домашним хозяйством и приглядывать за Малышом. А он, пока она ела, сидел на подоконнике, что крайне опасно. Тут, кстати, вопрос к родителям: почему на окнах нет запоров?
Потом у Малыша явно есть проблемы. Он все время один, асоциален, а семья Свантесон многодетная, так что родители могли бы обратиться к специалистам. Вместо того они нанимают женщину грубую: она допускает физическое насилие в отношении Малыша, запирает его в комнате. Теперь Карлсон. С точки зрения закона, он нелегал, и вопрос о его присутствии в квартире решается с привлечением правоохранительных органов.
– Оля, ты серьезно? – изумилась я. – Или ты шутишь?
– Какие шутки? – Оля смотрит на меня, как строгий учитель на бестолочь. – Там же бред написан! Над чем смеяться? Карлсон все крушит, он груб. Он малышке, которую оставили одну, подкладывает колбасу, что для ребенка вредно. А почему в книге обсуждается внешность того же Малыша: оттопыренные уши, грязная мятая одежда? Кто давал право на такое обсуждение? Я вспомнила, как смеялась над всем этим, и мне стало стыдно.
А еще домработница заводит роман с родственником семьи Юлиусом. Это неэтично и противоречит всем нормам. И зачем это в детской книге, мне непонятно. Но издеваться над тем, что у человека зубные протезы, и использовать их для изготовления какого-то привидения просто гадко.
– А как тебе «Эмиль…»?
– Все проблемы Эмиля связаны с тем, что он абсолютно заброшенный, предоставленный себе ребенок, – отрезала Оля. – При этом, когда он совершает что-то, что не устраивает взрослых, они стремятся его наказать. Он хулиган, но родители тоже не правы.
– Представляю, что ты сказала бы о Мэри Поппинс...
— Я читала. Тоже не понимаю. Эта гувернантка ведет себя недопустимо! Она так разговаривает с родителями и с детьми, что они должны были бы расторгнуть с ней все отношения либо пожаловаться на нее...
Я думала, Оля издевается надо мной. Но потом поняла, что нет. Родители воспитывали дочку в соответствии с современными представлениями о прекрасном. Она не знала наказаний и запретов. Ее слово было с детства неоспоримо правильным. А увлекшись изучением прав ребенка, она давно ставит родителей на место. Ювенальной юстиции она собирается посвятить всю свою жизнь. И, чувствую, посвятит. Где-то на недолгом Олином жизненном пути потерялось чувство юмора, но оно и не нужно ей.
– Недавно у моих знакомых целый день громко плакал ребенок, зубки растут, было ему плохо. Соседка вызвала полицию. И папе пришлось доказывать, что насилия в отношении малыша не было. Это правильно, Оля? – спрашиваю девочку.
– Конечно! И пусть докажут, что не трогали его. И пусть попробуют!
Глаза ее горят праведным огнем. Спорить я не стала, но дала ей почитать «Праздник непослушания» и «Волшебные сказки» Шарля Перро. Думаю, она напишет куда надо, чтобы эти книги изъяли из продажи. А может, напишет и на меня как на распространителя вредной литературы.
Все колонки автора
Назвав больше десятка вариантов, я то и дело слышала : «Не хочется! Не нравится!»
– Ну, Олечка, тебе уже не по возрасту, но почему бы тебе не почитать «Три повести о Малыше и Карлсоне» и «Приключения Эмиля из Леннеберги»? – пошутила я.
«Эмиля...» Олечка взяла, а «Карлсона» обещала скачать и пропала на неделю. А потом нарисовалась со скорбным лицом.
– Вот «Эмиль...»
– Понравилось?
– Нет. Это ужасно!
– А что не понравилось, Олечка?
– Все. Их смысл... Понимаете, эти книги просто глупые и проблемы там надуманные. Взять фрекен Бок. Ее обязанности как домработницы должны быть прописаны в договоре. Если бы это сделали, у нее бы не было бы времени бесконечно пить кофе с булочками. Она должна была заниматься домашним хозяйством и приглядывать за Малышом. А он, пока она ела, сидел на подоконнике, что крайне опасно. Тут, кстати, вопрос к родителям: почему на окнах нет запоров?
Потом у Малыша явно есть проблемы. Он все время один, асоциален, а семья Свантесон многодетная, так что родители могли бы обратиться к специалистам. Вместо того они нанимают женщину грубую: она допускает физическое насилие в отношении Малыша, запирает его в комнате. Теперь Карлсон. С точки зрения закона, он нелегал, и вопрос о его присутствии в квартире решается с привлечением правоохранительных органов.
– Оля, ты серьезно? – изумилась я. – Или ты шутишь?
– Какие шутки? – Оля смотрит на меня, как строгий учитель на бестолочь. – Там же бред написан! Над чем смеяться? Карлсон все крушит, он груб. Он малышке, которую оставили одну, подкладывает колбасу, что для ребенка вредно. А почему в книге обсуждается внешность того же Малыша: оттопыренные уши, грязная мятая одежда? Кто давал право на такое обсуждение? Я вспомнила, как смеялась над всем этим, и мне стало стыдно.
А еще домработница заводит роман с родственником семьи Юлиусом. Это неэтично и противоречит всем нормам. И зачем это в детской книге, мне непонятно. Но издеваться над тем, что у человека зубные протезы, и использовать их для изготовления какого-то привидения просто гадко.
– А как тебе «Эмиль…»?
– Все проблемы Эмиля связаны с тем, что он абсолютно заброшенный, предоставленный себе ребенок, – отрезала Оля. – При этом, когда он совершает что-то, что не устраивает взрослых, они стремятся его наказать. Он хулиган, но родители тоже не правы.
– Представляю, что ты сказала бы о Мэри Поппинс...
— Я читала. Тоже не понимаю. Эта гувернантка ведет себя недопустимо! Она так разговаривает с родителями и с детьми, что они должны были бы расторгнуть с ней все отношения либо пожаловаться на нее...
Я думала, Оля издевается надо мной. Но потом поняла, что нет. Родители воспитывали дочку в соответствии с современными представлениями о прекрасном. Она не знала наказаний и запретов. Ее слово было с детства неоспоримо правильным. А увлекшись изучением прав ребенка, она давно ставит родителей на место. Ювенальной юстиции она собирается посвятить всю свою жизнь. И, чувствую, посвятит. Где-то на недолгом Олином жизненном пути потерялось чувство юмора, но оно и не нужно ей.
– Недавно у моих знакомых целый день громко плакал ребенок, зубки растут, было ему плохо. Соседка вызвала полицию. И папе пришлось доказывать, что насилия в отношении малыша не было. Это правильно, Оля? – спрашиваю девочку.
– Конечно! И пусть докажут, что не трогали его. И пусть попробуют!
Глаза ее горят праведным огнем. Спорить я не стала, но дала ей почитать «Праздник непослушания» и «Волшебные сказки» Шарля Перро. Думаю, она напишет куда надо, чтобы эти книги изъяли из продажи. А может, напишет и на меня как на распространителя вредной литературы.
Все колонки автора
