Правду говорят в народе

В награду – красавицу Топыш

В год 30-летия Независимости Казахстана ученые-востоковеды представили некоторые итоги исследований архивов и устного народного творчества. Археографические экспедиции в разные страны стали возможны благодаря государственным программам «Мәдени мұра» и «Рухани жаңғыру», разработанным по инициативе Первого Президента РК Нурсултана Назарбаева.

Ведущий научный сотрудник Института востоковедения им. Р. Б. Сулейменова кандидат исторических наук Жанымхан Ошан представил перевод некоторых архивных документов, а также письменных и устных памятников, где содержатся сведения о казахском хане Абылае, его взаимоотношениях с джунгарами.

Ученый пояснил, что события, о которых пойдет речь, относятся к эпохе цинского императора Цянь Луня, то есть к первой половине XVIII века. Тогда Джунгария все более укреплялась, ее власть распространилась на огромную территорию Центральной Азии, и она смогла выдержать несколько войн с цинским Китаем. А для Старшего и Среднего жузов джунгары даже установили практику, когда казахские ханы должны были отправлять к ним своих детей в качестве аманата.

– Для нас, ученых, чрезвычайно важным стал тот факт, что история, описываемая в известных образцах казахской устной исторической традиции о хане Абылае, батырах Богенбае, Кабанбае и Турсынбае, бие Казыбеке, Балта керее, джунгарских правителях Галдане Церене, Амирсане и других акторах, подкрепляется сведениями из архивов, – говорит Жанымхан Ошан.

Одновременно с усилением Джунгарии в Казахской степи мужал и становился известным молодой султан Среднего жуза Абылай. В конце 1730-х годов во время крупного столкновения джунгар и казахов Абылай на поединке убил известного в те времена джунгарского воина по имени Сару – близкого родственника джунгарского хана Галдана Церена. Понятно, что предводитель джунгар был взбешен и в ответ стал готовить крупную военную операцию.

В итоге в 1741-м казахские кочевья Среднего жуза оказались окружены калмыцкими войсками. О нападении джунгар, пленении Абылая и других событиях минувшей истории всесторонне излагается в лучших образцах казахской устной традиции. Как сообщил Жанымхан, сохранилось, например, несколько рукописных версий одной из поэм, посвященных Абылаю. Одна из этих версий была издана Институтом литературы и искусства им. М. О. Ауэзова.

Итак, исторический фольклор донес до нас сведения о том, что «младшего брата Галдана Церена по имени Сару в походе, оказывает­ся, убил Абылай. А вот другой калмыцкий батыр Сына, бежавший от Галдана Церена, в лице Абылая приобрел себе спасителя». И когда к Абылаю пришли ходоки от Галдана с требованием «пусть вернет мне моего человека!», то он, не пожелав выдавать батыра, ответил так: «Пусть Галдан Церен делает со мной что пожелает!»

Тогда джунгарский хан, воспылавший злобой и местью, отправил гонцов с просьбой к контайчи Аюке, словом, ко всем, к кому можно было, помочь собрать войско для похода на Абылая. В итоге он смог собрать войско, названное «войском Сузеки» (отсюда название одного из казахских эпосов «Сұзекының қолы». – Авт.). Перед походом Галдан Церен приказал предводителям своего войска: «Поймайте мне Абылая, где бы он ни был, под небом или на земле!» И объявил: «Тому, кто приведет ко мне Абылая живым, отдам красавицу Топыш – дочь дочери Аюке без выкупа».

Опустить в зиндан

В казахской устной литературе красочно описывается, как обещанная Галданом Цереном красавица Топыш никому из джунгарских воинов не досталась, поскольку стала женой... Абылая. Но как такое могло случиться? Об этом рассказ далее.

Начинается фольклорная история с пленения Абылая неким калмыцким батыром, который тайно, можно сказать, исподтишка, захватил в плен молодого казахского султана в то время, когда тот с беркутом охотился в горах Кокшетау. Его товарищи в охотничьем азарте рассеялись, и рядом помощи не оказалось.

Фольклорные произведения сохранили любопытное сообщение о том, как Галдан Церен, узнав, что к нему везут Абылая, причем живым, решил устроить ему испытание. А если быть точнее – проверку на его знатное происхождение.

История в эпосе разворачивалась, можно сказать, по сказочному сценарию. Джунгарский хан приказал: «Не показывайте его (Абылая. – Авт.) мне, а сразу опустите в зиндан! Пусть сидит там семь дней и семь ночей! Пить и есть ему не давайте! На восьмой день поведите его в белую юрту, установленную вдалеке, и оставьте там одного. Затем принесите ему чашу воды с куском затвердевшего масла. Этот кусок жира таять в воде не должен, и проглотить его вместе с водой ему вряд ли удастся. Так мы испытаем его происхождение. Ведь чернь, опус­тив руку в чашу, достанет кусочек жира и сразу отправит в рот, тогда как аристократ употребить его в пищу не пожелает, хоть и умирать будет с голоду».

Приказ Галдана Церена исполнили: семь дней и ночей продержали Абылая в зиндане. На восьмой день его усадили в белой юрте и вручили чашу воды с куском затвердевшего жира. Абылай стал пить воду, но кусочек жира, как и предсказывал Галдан, проглотить не смог. Тогда, рассердившись, он воскликнул: «Что за чушь такая: дую – не сдувается и в рот не идет!» И кинул чашу.

Калмыки тут же обо всем доложили Галдану Церену. Тому показалось недостаточным такое подтверждение ханской крови Абылая, и он продолжил испытание: «Значит, в его происхождении есть все-таки благородство. Но теперь четверо из вас, обнажив сабли, пусть набросятся на него со словами «Вашей гордыне пришел конец: приказ – от хана, оружие – от черни. Такова воля Бога по отношению к вам!» И если он, прячась под кем-нибудь из вас, будет закрывать свою голову руками, то вы ее отрубите! А если он при этом останется сидеть, как ни в чем не бывало, как упрямый рыжий козел, то голову ему не отрубайте. Потом придете и еще раз расскажете, как все происходило».

Головорезы сделали, как им было повелено. Но Абылай проя­вил невероятное мужество: не испугавшись, даже не дрогнув, он остался спокойно сидеть. Придя к своему повелителю, джунгары с удивлением и даже восхищением стали наперебой говорить, что «у Абылая сердце, скорее всего, из камня, поскольку он нисколько не испугался. И даже не побледнел».

Трон пуст? Трон занят!

Галдан Церен не успокоился и продолжил испытания «голубой крови» Абылая. Он созвал своих 90 предводителей воинов, которые по его указанию оделись в лучшие, подобные ханским, одежды. Сам же он, оставив трон, сел среди них и повелел: «Абылая зовите сюда, но с таким условием, чтобы никто из вас не уступал ему услужливо свое место! Если он чернь, то сядет у двери, возле очага, где сиживал обычно в детстве. Если же он аристократ, то сразу пройдет на төр (почетное место в доме. – Авт.) и меня, не спрашивая, наверняка узнает».

Когда Абылая пригласили в дом, то он сразу прошел не просто на почетное место, а туда, где стоял пустой трон Галдана Церена. И уверенно сел на трон, а рядом с ним стоял идол-божок, которому поклонялись джунгары. Конечно, им это пришлось не по душе, и они недовольно зашумели. Тогда Абылай сказал им: «Это место принадлежало Галдану Церену. Но он испугался и сбежал. Я сел на трон, так как поддерживаемый аруахом (духом предков. – Авт.) я оказался сильнее его».

Все 90 предводителей воинов переглянулись, и у них не нашлось сказать что-либо в ответ. Как подчеркивалось в эпосе, «к нашедшему нужное слово да в нужный момент – не придерешься». Галдан Церен, поняв, что Абылай его узнал, тут же спросил: «Абылай, где же Сару?» Тот на вопрос ответил вопросом: «Из лука стреляли многие, но виноватым оказался я?» Галдан второй раз спросил: «Где Сару?» Абылай оставался спокойным: «Сару не сказал, что он Сару. И оружие тоже не сказало, что рубить не будет».

В третий раз спросил Галдан: «Где Сару?» И в третий раз ответил Абылай, но уже загадочными словами: «Чем искать невидимого Сару, лучше поищи себя видимого». Как следует из старинных народных источников, Галдан Церен не понял значения слов и обратился к предводителям вои­нов с просьбой растолковать.

Удивительно, но те поняли смысл, зашифрованный в словах Абылая: «Ты напрасно освободил свой трон. Теперь на нем сижу я, в то время как ты – один из рядовых людей, находящихся в этом доме. Если я сейчас прикажу снять с тебя голову, то кто из твоих подчиненных сможет воспрепятствовать мне?» Джунгарские воины еще добавили, что Абылай тем самым напоминает Галдану Церену его же слова, которые тот произнес перед очередным испытанием казахского султана: «Приказ – от меня, оружие – от черни!»

В конце концов Галдан Церен признал знатное происхождение Абылая. И после этого отдал достойному сопернику в жены красавицу Топыш. А вместе с Абылаем отпустил на родину всех казахов, некогда попавших в плен к калмыкам и даже успевших жениться на чужбине.

Растянутый на все стороны

Лучшие образцы казахского устного творчества содержат любопытную информацию еще и о том, как знаменитый казахский бий Казыбек был послом. Если точнее – о том, как в его времена ценилось искусство дипломатии и ведения переговоров: «Когда Абылай был ханом казахов, он к Галдану Церену послал пос­лов. Тогда Галдан Церен своей супруге Карабас-ханум сказал так: «Оцени казахских послов. Если среди них есть такие, кто способен вести переговоры и прийти к соглашению с нами, то приведи их ко мне. А если среди них таковых нет, то, не приводя ко мне, отправь их обратно!»

Карабас-ханум оказалась муд­рой женщиной и смогла выбрать сразу четверых, на ее взгляд, «годных для переговоров людей». Первым среди них оказался бий Казыбек, вторым – Тайкелтир, сын бия Айдабола, третьим – Турсынбай из рода балта керей и четвертым – Жанибек, сын Шакшака из рода шар жетим.

Галдан удивился уверенному выбору супруги и спросил: «Как же ты их оценивала?» Карабас-ханум ответила еще более удивительно: «Вот тут сидит Казыбек. Когда спит он похож на грудинку, растянутую для сушки: ноги расставлены, руки раскинуты в стороны. Этим он хочет сказать, что родился для того, чтобы поддерживать четыре стороны света. Богом ему даровано богатство. Кто ступит на место, где будет совершен обряд омовения его тела после смерти, тот будет жить в достатке».

Остальным казахским послам Карабас-ханум дала и вовсе любопытную характеристику: «Этот Тайкелтир родился с раздвоенным на конце языком. В нем много талантов. Он и есть тот самый искусный оратор, который человеку с обычным нераздвоенным языком в споре не уступит. А вот этот – Турсынбай из рода балта керей, он, оказывается, корно­ухий. И смел, и трудолюбив он, в этом его не упрекнешь. Только всюду его подстерегают враги – это, наверное, единственное, чего он опасается. Другой – Жанибек – самый храбрый из всех людей. Ему сопутствуют высшие силы, оберегая его от несчастий и принося ему удачу». А напоследок предрекла для своего мужа страшное пророчество: «Когда-нибудь он станет твоим погубителем».

Понятно, что у Галдана Церена не выдержали нервы, и он предложил: «А не убить ли его прямо здесь?» Мудрая Карабас-ханум тут же возразила: «Правду говорят в народе: и уму хана, и уму ребенка цена одна и та же. Сам говоришь, пусть пришлют послов, чтобы между казахами и калмыками установилось перемирие. И сам же предлагаешь убить их. Эти четыре посла, сидящие здесь, похожи на опоры, поддерживающие мир с четырех сторон».

Тогда Галдан Церен, по достоинству оценив мудрость жены, всем выбранным ею четверым послам отдал по девяносто казахских вдов без выкупа: «В прежние времена, оказывается, между казахами и калмыками было принято так, что людей, угнанных во время набегов, затем выкупали. Платили, конечно, скотом. А на этот раз калмыки пленных отдали без выкупа».

Востоковеды уверены, что рукописи на арабском, персидском, тюркских языках эпохи средневековья и позже, а также записки русских и западноевропейских путешественников прошлых веков могут содержать такую же интересную информацию по истории Казахской степи. И описываемые в них события также найдут подтверждение в лучших образцах казахского фольклора.