Лицо фонда «Қазақстан халқына» – его партнеры

– Один год для благотворительного фонда – не такой уж большой срок. Однако что безусловно важного сделано за это время?

– Главное, за этот год мы определились с концепцией фонда, ведь, когда его создали, каких-то четких идей не было сформулировано. Когда только обсуждалась идея создания структуры, речь шла о помощи детям, больным тяжелыми редкими заболеваниями.

Но после январских событий, когда состоялось решение о его создании, задачи были определены значительно шире.

Встал вопрос: сосредоточиться на адресной помощи по заявкам граждан или же на решении каких-то системных вопросов в социальной сфере? В первый же месяц поступил вал заявок с просьбой купить жилье, погасить обязательства по ипотечным займам. Памятуя о высокой закредитованности населения, пришли к выводу: это только начало, и фонд не в состоянии такими вопросами заниматься.

В то же время, исходя из заявок, обозначился большой круг системных проблем. Стало очевидно, что фонд должен активно участвовать в обеспечении детей, больных орфанными заболеваниями, поскольку лечение это дорогостоящее, не все лекарства зарегистрированы в Казахстане и не могут приобретаться за счет бюджета. Минздрав переадресовывает такую помощь местным исполнительным органам, но они на системной основе тоже не в состоянии ее оказывать.

Обозначились проблемы в системе лечения за рубежом, а также в части неотработанности трансфера медицинских технологий. В сфере соцподдержки выявилось, что у нас особенные дети не получают должной помощи ввиду недостаточности инфраструктуры. Реабилитационных центров не хватает даже в крупных городах, не говоря уже о районах и селах.

Из обращений стало ясно, что есть проблемы с оплатой обучения в вузах студентами из малообеспеченных семей. Есть контингент, который не дотягивает до грантов в силу многих обстоятельств, зачастую социального характера.

В итоге мы решили, что с концепцией нам следует определяться не самим, а привлечь для этого неправительственные организации. С июля по сентябрь провели 48 онлайн-конференций с 1 173 представителями общественных структур. Объездили все области и при поддержке акимов провели 20 заседаний «круглых столов» с участием полутора тысяч человек.

Организовали анкетирование 1 041 благотворительной организации, с тем чтобы узнать их мнение. И 16 сентября провели итоговую конференцию в онлайн-режиме, где утвердили новый меморандум, а также проспект благотворительных программ и проектов. Теперь мы можем с полным основанием говорить: то, чем сегодня занимается фонд, поддержано гражданским обществом в лице НПО.

Мы объявили нашим партнерам, что лицом фонда «Қазақстан халқына» будут именно они. По этому пути и стараемся двигаться, делая упор на системных проектах.

– Фонд осуществляет благо­творительную деятельность по шести направлениям. Одними из ключевых являются сферы здравоохранения и социальной поддержки. Какие конкретно проекты реализуются?

– В системе здравоохранения мы оказали поддержку людям с орфанными заболеваниями на общую сумму 15 млрд тенге. Лекарственными средствами обеспечены 130 человек, 100 из которых – дети.

Мы решили, что очень важным в системном отношении может быть наше участие в скрининге новорожденных по различным заболеваниям, которые могут привести к инвалидности. Так, реализуется проект по оснащению перинатальных центров оборудованием для офтальмологического скрининга и лечения ретинопатии. Выявление и несложные операции в самом раннем возрасте позволяют в будущем избежать инвалидности у таких детей.

Проект, которым бы мы хотели заняться, но есть ряд сложностей, это аудиологический скрининг. Ежегодно инвалидами по слуху становятся более ста детей просто потому, что проблемы выявляются слишком поздно.

Вместе с благотворительным фондом «Камкорлык» оснащаем 13 центров раннего вмешательства для особенных детей в областных центрах, где будут проходить реабилитацию 7 800 детей в год. Восемь центров предназначены для аутистов, здесь будут получать помощь более 1 000 детей в год.

Программа по обеспечению иннова­ционными протезами отечественного производства детей и молодежи рассчитана на 1,5 миллиарда тенге. Почему только дети? Нуждающихся слишком много, и мы не хотим перехватывать обязательства государства, оно выделяет какие-то суммы, и, если их недостаточно, взрослые могут доплачивать, чтобы получать протезы, которые их устраивают. А для ребенка протез ноги или руки очень важен в социальном плане, его личность только развивается, и либо он будет подавлен в силу своих физических недостатков, либо станет чувствовать себя среди сверстников таким же.

Поэтому мы выбрали этот контингент. Мы не можем заменить государство. Хотелось бы, чтобы госорганы приняли во внимание, как мы работаем с детьми и молодежью, и меняли подходы в отношении всех нуждающихся.

Очень показательна наша работа с фондом имени Агабека Карабекова, специалисты которого адаптировали методики лечения детей с сосудистыми патологиями. По этим болезням не было утвержденного клинического протокола, и лечение не обеспечивалось из бюджета.

В прошлом году мы поддержали этот фонд и помогли малообеспеченным семьям оплачивать лечение больных детей. Рады, что теперь проект заканчивается на мажорной ноте: все необходимые процедуры пройдены и лечение будет входить в страховой объем по ОСМС.

Еще одна системная проблема заключается в том, что, по сути, в стране нет посмертного донорства. Множество заявок на пересадку органов с отправкой за рубеж поступило к нам, три тысячи человек находятся в критической стадии в ожидании донорской почки. У нас такие операции делают успешно, но нет органов для пересадки.

В Минздраве признают, что это действительно социальная проблема, и нужно вносить изменения в закон. Мы отработали с Казахским национальным медицинским университетом имени С. Асфендиярова проект, согласно которому из банка органов и тканей США будет поступать клетчатка для пересадки тем, кто теряет зрение.

В январе должны провести 15 таких операций. Но нуждаются в ней полторы тысячи человек. И мы обсуждаем, чтобы наш проект в конце концов закончился созданием казахстанского банка органов и тканей.

– Не секрет, что в сельской местности, по сравнению с городом, для детей возможностей меньше. Судя по реализованным проектам, долгосрочной целью фонда является достойное образование для детей, в том числе и на селе?

– Мы обратили внимание на то, что, согласно международному рейтингу PISA, уровень образования на селе в Казахстане не то что не растет, а падает. В законе есть понятие «опорные школы», которые должны быть центрами компетенций и способствовать повышению качества преподавания в других школах, особенно малокомплектных. Но мы не увидели ни одной комплексной программы по развитию сельских школ, и взялись за это.

Вместе с Фондом устойчивого развития образования и крупной птицеводческой компанией Aitas.kz оснастили девять школ по требованиям Назарбаев Интеллектуальных школ на 250 мил­лионов тенге каждую, всего их будет 17. Специалисты НИШ обучают педагогов. Расширяя потенциал трансфера знаний, хотим развернуть этот проект до 160 сельских школ в каждом районном центре и 27 моногородах.

НИШ готов потянуть этот проект. Однако многое зависит от нашего партнера, который занимается всеми оргвопросами. Повторюсь: мы не государство, а всего лишь благотворительная организация, и возможности наши не безграничны. Да, деньги вроде бы есть, но сами по себе они ничего не решают.

Возможности наших партнеров являются ограничениями для нашей активной работы. Мы платим не им, а напрямую поставщикам. И, наверное, в каких-то случаях нужно оплачивать их услуги, и мы в этом направлении движемся.

Но партнеры в любом случае должны быть заинтересованы в реализации проектов, они не должны быть простыми подрядчиками, которым мы платим, контролируем, подталкиваем, которые нам «рисуют» отчеты. Надо, чтобы они сами душой болели за проект, тогда он движется.

Например, нами планируется обновить материально-техническое оснащение 98 спецшкол в Казахстане (некоторые из них оснащены всего на 20%). Родители привозят туда особенного ребенка на целый день, и ясно, что его там накормят, уложат спать.

Но этого ребенка нужно все время чему-то учить, заниматься с ним. А для этого необходимо специальное оборудование. Мы готовы оснастить все школы в этом году, но вынуждены отталкиваться от возможностей наших партнеров.

Почему мы сконцентрировались на здравоохранении и образовании? Потому что там есть институты, через которые мы можем оказывать поддержку: особенным детям – через спецшколы и центры реабилитации, больным – через мед­учреждения, сельским ученикам – через опорные школы.

Согласно тому же рейтингу PISA, у нас слабое образование не только на селе, а еще и на западе и юге страны. Поэтому мы разработали проект Qazaqstan mektebine по повышению квалификации преподавателей опорных сельских школ в пяти областях Казахстана – Алматинской, Мангистауской, Кызылординской, Туркестанской и Жетысуской.

Программа «Болашақ инженерлер» – это оснащение по одной школе в каждом районе кабинетами робототехники. Учащиеся 1–6-х классов смогут обучиться программированию, конструированию, мехатронике, электротехнике и другим актуальным сегодня направлениям.

Следующий проект, который хотелось бы реализовать, но нет партнеров – по передаче знаний от опорных школ сельским школам. Благодаря пандемии мы перестали бояться дистанционного ­обучения. И если в малокомплектной школе нет учителя по какому-либо предмету, то это хорошая альтернатива.

Нужно наладить систему, по которой учителя опорных школ преподавали бы дистанционно и лишь периодически посещали так называемые «магнитные школы», то есть подшефные им, для контроля знаний. Тогда будет эффект. Но должна быть сильная поддержка от местных исполнительных органов.

Так как поступило много заявок с просьбой оплатить учебу, мы разработали программу образовательных грантов. И сегодня 2 267 выпускников сельских школ и из малообеспеченных семей обучаются в 84 организациях высшего и пос­левузовского образования, получая при этом стипендию в размере 40 тысяч тенге.

Еще один проект касается самой востребованной в мире образовательной онлайн-платформы Coursera. Наши студенты должны иметь широкий доступ к ней. Но для этого необходимо владеть английским языком. На русском контент есть, но в последнее время он сильно ограничился из-за санкций.

На казахском языке контента вообще не было. А ведь в прошлом году 74% выпускников выбрали для сдачи ЕНТ казахский язык.

По инициативе Министерства науки и высшего образования с участием вузов было отобрано 654 самых актуальных для казахстанских студентов курса, и в этом году они будут переведены на казахский язык.

– Осенью Президент за­явил, что у фонда «Қазақстан халқына» вскоре появится новый источник финансирования – фонд «Самрук-Қазына», 7% чистого дохода которого будут ежегодно направляться на благие дела.

– Да, это большие деньги. И я, как бывший министр финансов, не сторонник того, чтобы такие средства распределялись через систему благотворительности. Но решение уже принято.

По деньгам фонда «Самрук-Қазына» будет открыт отдельный счет. В соответствии с нашими Правилами оказания благотворительной помощи средства, поступившие от «Самрук-Қазына», будут использоваться для финансирования проектов, направленных на материально-техническое оснащение организаций здравоохранения, образования и социальной сферы.

В частности, мы обратим внимание на то, что может повысить эффективность системы здравоохранения. В рамках готовящегося проекта Правительства по развитию онкологической помощи планируем улучшить материально-техническое оснащение областных онкологических клиник. Для этого требуется сложное и дорогое оборудование, оно должно существенно повысить эффективность онкологической помощи больным.

Однако мы сразу заявили, что готовы участвовать только в комплексной программе. Мы не снабженческая организация, чтобы обеспечивать что-то по отдельным заявкам. В рамках этого проекта обсуждаем оснащение специальными передвижными комплексами для обследований с возможностью выезда в аулы, поскольку в онкологии раннее выявление заболевания – основной фактор успеха.

Если в прошлом году мы тщательно обсудили с общественностью, чем должен заниматься фонд, то сейчас отрабатываем вопросы, как именно это делать, процедуры взаимодействия с партнерами.

Например, реализуется несколько спортивных программ. К нам пришли партнеры, которые сказали: «Своих денег у нас нет, но мы всегда находим спонсоров для оснащения спорткомплексов на селе. Если профинансируете, сможем оснастить 100 спортзалов».

Мы в свою очередь ответили, что ремонтировать сами залы не будем, как и содержать тренеров, а находиться спорт­комплексы должны в самых отдаленных аулах. В итоге в прошлом году уже оснас­тили оборудованием и спортивным инвентарем 23 спортзала, в этом планируем довести эту цифру до ста.

– Год назад, когда на эту долж­ность предложили именно вас – государственного деятеля с безупречной репутацией, – многие мысленно аплодировали. Однако за это время случались нападки и на деятельность фонда, к которому у населения еще остается много вопросов, и на вас. Такие вещи выводят из равновесия?

– Много факторов, которые отвлекают. Много нападок, даже были провокации. Например, недавно был такой случай. Мы оказываем помощь семьям погибших и раненым в январских событиях. Так вот, одна женщина позвонила с претензией, что нашла себя в списках тех, кто получил помощь, но денег так и не увидела. Мы с ней связались, и она тут же извинилась, сказала, что не заметила трех миллионов тенге на своем счете.

Но до этого она уже раструбила о своей проблеме блогерам, а те, соответственно, – по всей стране. Когда мы объяснили, что это неправда, никто из них даже не написал, что произошла ошибка, они просто удалили свои посты. Я считаю, это была самая настоящая провокация.

Из равновесия такие вещи не выводят, может, только поначалу это меня как-то задевало. Я же в общественных организациях не работал. Но потом понял: наш общественный сектор такой, какой есть, и мы на этом поле работаем.

Скандалы – один из способов существования целого ряда общественников. Это особенность данной сферы, которую надо принять.

Коллектив фонда твердо знает, что у нас есть только один способ им противостоять – наращивать поддержку тем, кому нужна помощь, закрывать пробелы в социальной сфере там, где общество нуж­дается, но не кричит об этом. Например, сельское образование – все понимают, что здесь нужны дополнительные усилия.

Благотворительность не с нашего фонда началась. Когда мы провели анкетирование 1 041 благотворительной организации, стало очевидно, что достаточно небольшими ресурсами оперирует большое количество организаций. И хорошо, что их много. Честно говоря, для меня стало большим откровением то, как много людей готовы откликаться на беды других и помогать.

У фонда много потенциальных партнеров, но какие-то большие проекты с ними сложно вести, потому что их возможности ограничены. В то же время сильно не нравятся проекты, где благотворительные организации предлагают нам практически взять их на содержание. Если вы организовались для этой деятельности, то должны обозначить свое участие. Мы готовы лишь помогать в реализации тех задач, ради которых вы создавались.

В общем, понимание того, как мы должны взаимодействовать с партнерами, постепенно приходит. Нужно четко определять зоны ответственности каждого. На себя мы концептуально смотрим как на «фонд фондов», то есть мы ничего не можем сделать без партнеров, без наших НПО.

Самое сложное для повышения эффективности фонда впереди, это выстраивание подходов к реализации проектов, и для этого требуется время. Хотелось бы, чтобы лицом нашего фонда стали именно партнеры. Тогда, возможно, уйдет то недопонимание, которое сегодня есть у общественности.

Беседовала Асель Муканова