Струны души

Одаренный музыкант родился в 1843 году в одном из семейств рода тама. Относительно места его происхождения нельзя сказать однозначно. Львиная доля источников склоняется к тому, что Ыкылас родился в Жанаарке Карагандинской области, некоторые авторы утверждают, что он появился на свет на территории нынешнего Сарысуского района Жамбылской области. В любом случае достоверно известно, что большая часть его жизни прошла в низовьях реки Шу, где он и начал свой творческий путь.

Давней традицией, передававшейся из поколения в поколение, в его семье было именно искусство бахсы. Все в округе знали: в будущем малыша ожидал тот же выбор, что и его прадеда, деда и отца, и ему предстояло освоить игру на двухструнном инструменте.

Некоторым покажется, что кобыз ничем не примечателен и даже примитивен. Но предки Ыкыласа, как и другие люди степи, верили, что он, считающийся одним из самых близких по свое­му звучанию к человеческому голосу музыкальных инструментов, наделен особой таинственной силой, способной творить чудеса. Говорят, что при помощи кобыза бахсы могли не только выражать без слов чувства людей, доносить до них плохие или хорошие вести, но и связываться с миром духов и получать от них силу и благословение, а также лечить больных, определять судьбу человека, семьи, рода и даже целого народа.

Как и было принято в динас­тии, со временем Дукен, отец Ыкыласа, который был известен среди местного населения своей игрой на кобызе, передал сыну все свои знания, связанные с необычным музыкальным инст­рументом. Но последователь семейства шаманов не остановился только на искусстве бахсы. Кобыз под его пальцами пел, смеялся и плакал, выражал торжество, крик победы и вздох отчаяния...

Свой талант он стал применять в повседневной жизни. Если Коркыт был первым, кто создал кобыз и сыграл на нем кюй, то Ыкылас был первым, кто вывел этот инструмент из узкой сферы его ритуального использования.

– С раннего возраста я нередко слышала от своей бабушки Шамшии и других старших в роду моей матери Шырын рассказы о нашем предке, – вспоминает правнучка великого кюйши Гульнара Есмаханова, педагог и журналист, редактор областной газеты для школьников «Балалық шақ – Детство». – Они много говорили о его необычной и исцеляющей музыке, которая буквально зачаровывала людей. До него кобыз использовался лишь в ритуалах бахсы, а сегодня он известен в широких кругах.

Ыкылас полюбил музыку с малых лет. Вместе со сказками и легендами дома звучал кобыз. Безусловно, огромную роль в этом сыграл его отец. В первое время мальчик просто слушал мелодии, а затем стал брать инструмент и сам. Учеба давалась легко, не было трудностей как с постановкой рук, так и с овладением смычком, ведь перед глазами всегда был постоянный наглядный пример. Уже в 5 лет Ыкылас научился играть на кобызе, а затем стал постепенно сочинять собственные кюи. Сначала это были небольшие произведения. Для их создания юный композитор черпал вдохновение в природе. Он часто вслушивался в окружающие его звуки: пение птиц, завывание ветра, журчание воды, плач детеныша.

– Еще мальчиком Ыкылас с какой-то тайной страстью прислушивался к природе, с неиссякаемым интересом наблюдал за небом и светилами, движением облаков и полетом пернатых, – продолжает Гульнара Есмаханова. – Как мне рассказывали старшие, мой прадед обладал превосходным слухом и хорошей музыкальной памятью. Услышанное однажды запоминал легко и надолго. К девяти (!) годам Ыкылас полностью освоил кобызовую программу отца.

Свой первый кюй Ыкылас назвал собственным именем. Затем появились его знаменитые «Қоңыр», «Қазан», «Жез-киік», «Қамбар и Назым» и другие композиции. Им также написаны ставшие популярными в степи кюи «Шыңырау», «Кертолғау», «Айрауықтың ащы күйі», «Аққу», «Бозторғай»... В целом музыка Ыкыласа – это яркая вершина кобызовой традиции. И каждый кюй, созданный им, имеет в народе свою легенду.

К примеру, говорят, что некогда род тама был подчинен Акмолинскому уезду, во главе которого стоял дуан-басы Ерден. Однажды он приказал своим джигитам загнать к себе табуны аулов тама, граничащих с аргынами. Узнав об этом, Ыкылас очень рассердился и отправился к начальнику уезда за правдой, разобраться с несправедливостью по отношению к его родственникам.

По дороге музыкант услышал, что в эти дни у Ердена умер любимый сын Айменде и что в семье дуан-басы траур. Взяв свой кобыз, Ыкылас пришел к дому Ердена и попросил разрешения войти. Слуга охотно впустил путника. Гость вошел молча, с поникшей головой. Дав понять, что разделяет горе отца, он произнес краткую молитву по умершему и сыграл на кобызе кюй, полный печали и скорби. Ерден кивком головы дал знак, чтобы Ыкылас повторил кюй еще раз, а затем еще раз.

Растроганный музыкой начальник уезда угостил кобызиста и перед его уходом спросил, нет ли у него каких-либо жалоб. Гость ответил, что у него есть только одна просьба: если возможно, возвратить угнанные табуны роду тама. Ерден согласился, дал соответствующее распоряжение и попросил Ыкыласа погостить у него еще хотя бы несколько дней и утешить опечаленную семью своим мастерством. Этот кюй, сочиненный Ыкыласом по поводу смерти Айменде, получил в народе название «Ерден».

Другим увлечением кюйши было устное народное творчество. Юноша с жадностью слушал сказителей. События поэтических легенд в душе молодого музыканта перевоплощались в звуковые образы. Тогда рука невольно тянулась к кобызу. По легенде, когда Ыкылас исполнял свои кюй «Қасқыр», завывали все собаки возле дома, ибо он настолько точно копировал на кобызе волчий вой. Только с прекращением игры собаки успокаивались.

Известно, что еще в юном возрасте Ыкылас пустился в долгий многодневный путь с целью услышать и увидеть игру Куренкея, непревзойденного киргизского исполнителя на кияке – инструменте, родственном по способу звукоизвлечения кобызу. Таким образом Ыкылас старался совершенствовать свое исполнительское мастерство при любой возможности.

Вместе с тем он помогал своему деду Алтынбеку с продажей кобызов. Тот был не только искус­ным музыкантом, но и известным ювелиром и превосходным мастером по изготовлению главного атрибута бахсы. Помощь заключалась в основном в демонстрации качеств товара. Как правило, после игры внука на новых инструментах деда, конкуренцию которым составляли кокшетауские мастера, покупатели более охотно брали кобызы Алтынбека. Они несколько отличались от других. Был в них свой почерк сарысуского мастера.

Иногда сельчане по-настоящему удивлялись, когда Алтынбек или Дукен возвращались из дальних странствий не с тюками ткани, восточных сладостей, керамической посуды, меховой одежды или кожаной обуви, а тащили на верблюдах за сотни километров бревна. Не каждое дерево подходило для изготовления кобыза. Ценные лесины тяньшанских елей они завозили издалека.

Будучи 12-летним мальчиком, Ыкылас впервые увидел легендарную кояндинскую ярмарку, куда по обыкновению съезжались тысячи людей, в том числе купцы из Китая, Афганистана, Ирана, России и Центральной Азии. Здесь на большой сцене он впервые услышал композитора Биржана-сал, акына и сказителя эпоса «Козы-Корпеш и Баян-Сулу» Шоже, выдающегося домбриста и основателя стиля «шертпе» Таттимбета и десятки других знаменитостей. Юный Ыкылас с интересом внимал их творчеству. Произведения этих композиторов и акынов он знал наизусть. И именно перед ними молодому кобызисту пришлось выступать. Но, как говорится, талант невозможно скрыть. Все мастера отметили природный дар сына Дукена, дав ему благословение.

Говоря о ювелирном деле деда Ыкыласа, можно отметить, что на территории всей Бетпак-Далы, в аулах на берегу Нуры и даже в Кокше, девушки и женщины нередко носили нагрудные подвески – алқа, серебряные украшения для волос – шолпы, сережки, кольца с драгоценными камнями и браслеты, сделанные руками Алтынбека. Отдельные баи даже приглашали его на дом для выполнения индивидуального заказа. И дед всегда брал в помощники внука, который умело справлялся с мехами во время ковки и обработки металла.

К сожалению, талант Алтынбека создавать украшения с ним и ушел, а вот способность изготавливать редкие образцы кобыза перешла к его детям. Своими руками они делали ценные экземпляры инструментов не только себе, но и заказчикам. Семья Дукена благодаря этому ремеслу и жила.

Среди музыкального наследия Ыкыласа встречаются кюи, навеянные народным эпосом. Отдельного внимания заслуживает техника исполнения, о чем можно судить по дошедшим до нашего времени его сочинениям. Они свидетельствуют, что сарысуский кобызист искусно владел множеством приемов: глиссандо, флажолетом, трелью, пиццикато… Это облегчало желание музыканта передать слушателю языком двух струн с помощью смычка эмоции и чувства.

– У казахских композиторов инструментальной музыки все сочинения имеют конкретное название и адрес посвящения. Современники легко узнают музыкальные образы, созданные Ыкыласом, поскольку он умел схватывать в человеке, событиях и явлениях окружающей среды самое главное, – отмечает Гульнара Есмаханова.

За долгие годы, к сожалению, часть композиторского наследия великого кобызиста забылась, не удержалась в памяти последующих поколений. Но и те произведения, что известны сегодня, подтверждают его выдающийся талант. Он не только возродил кобызовый инструментальный жанр как в плане исполнительства, так и в отношении обогащения репертуара, но и поднял его на небывалую высоту.

Казахский народ по праву гордится именем и музыкальным наследием Ыкыласа наряду с Курмангазы, Таттимбетом, ­Даулеткереем... С ним дружили и впоследствии переняли его искусство Ашай, Абикей, Сугур и другие музыканты. После них связующим звеном стали талант­ливые исполнители Даулет Мыктыбаев и Жаппас Каламбаев.

Вглядываясь в судьбу великого степного кюйши, поражаешься его широкому кругозору, дару философски обобщать самое обыденное, музыкальному мышлению и способности придавать звуковому образу вдохновение и жизненность. И это в то время, когда все навыки и опыт следовало перенимать в буквальном смысле на лету и на слух.

Музыка и сочинительство никогда не служили Ыкыласу источником дохода. Сложный быт отнимал у него большую часть времени, силы и здоровье. Приходилось пасти скот, заниматься извозом, наниматься косарем к баям в сенокосную пору, помогать состоятельным степнякам перегонять стада, добывать и грузить соль, мастерить и торговать мелкими ручными поделками. Однако однообразная повседневность иногда дарила Ыкыласу бесценные встречи и общение.

Испокон веков в широкой степи кобыз всегда приравнивали к копью. А все потому, что его связывали с эпическим творчест­вом таких жырау, как Шалкииз, Казтуган, Доспамбет, Жиембет, Актамберды, Таттикара, Бухар... Считается, что перед битвой или походом они могли вызывать звуками священного инструмента духов предков и получать их покровительство.

Один из кобызов семьи Алтынбека, который принадлежал Ыкыласу, в настоящее время хранится в областном историко-краеведческом музее. Интересна его история.

– Мой прадед умер в 1916 году в местечке Куарал, что в Сарысуском районе нашей области, – рассказывает Гульнара Есмаханова. – Перед смертью он передал свой кобыз старшему из трех сыновей – Тусипбеку, продолжателю семейных традиций, который сам играл на кобызе и знал все кюи своего отца. Но его судьба оказалась драматичной. В 1928 году началась конфискация имущества крупных баев, к числу которых относился и сын великого музыканта. А его самого вместе с другими отправили в ссылку в Уральск, откуда он не вернулся. Перед отъездом Тусипбек передал кобыз отца младшему брату Акынбаю, взяв с него слово хранить инструмент. Через 4 года начался голод, и семья Акынбая покинула родные места, взяв только самое важное: бесик и кобыз Ыкыласа. Путь был труден, и многие сельчане умерли. Когда стало совсем тяжело идти, Акынбай решил оставить вещи на дороге. Но его супруга Разия не хотела мириться с решением своего мужа и наперекор ему решила сама нести семейную реликвию. Этот кобыз она сохранила до конца своих дней. Затем долгое время он был в надежных руках невестки Разии, которая в 2008 году и подарила его Областному историко-краеведческому музею.

После Тусипбека в роду Ыкыласа долгое время почти никто не увлекался и не выделялся искусной игрой на кобызе. Спус­тя десятилетия среди потомков Ыкыласа появились музыканты – Нурлан Есмаханов и Акнар Шарипбаева. Они окончили консерваторию, играли в ансамблях и оркестрах, хорошо овладели приемами исполнения кюев на кобызе, в том числе произведений Ыкыласа.

В 2008 году в честь 165-летия композитора и кобызиста в Таразе установлен памятник великому музыканту. Через 10 лет городскому Дому культуры, перед которым стоит медная статуя, было присвоено его имя. Кроме того, в честь него названа улица в областном центре, а в Сарысус­ком районе построен мавзолей.

– Его именем на законном основании гордятся жамбылцы. Именно на территории их регио­на долгое время проживают потомки музыканта, и, несмотря ни на что, широко распространилось его творчество. Благодаря последователям Ыкыласа сбылась его мечта – кобыз стал любимым музыкальным инст­рументом казахов.