Жилье – забрать!

Право на внеочередное получение жилья безуспешно пытается реализовать североказахстанский пенсионер, будучи сыном депортированной немки.

В Петропавловске пенсионер Мукаш Кабдиров, сын депортированной из Дагестана в Северный Казахстан этнической немки Раисы Розберг-Кабдировой, пытается получить от государства трехкомнатную квартиру в качест­ве компенсации морального и материального вреда в годы массовых политических репрессий.

Парадокс ситуации в том, что власти Петропавловска ранее выдали Мукашу Кабдирову однокомнатную квартиру, но ему мало, он просит трехкомнатную – для себя, дочери и внуков. Большую квартиру ему не дали и даже хотят отобрать однокомнатную. В ответ пенсионер вчинил городскому акимату судебный иск.

Работал Мукаш Кабдиров в ревизионной комиссии Северо-Казахстанской области, на пенсию ушел в 2013 году. Будучи госслужащим, стоял в длинной очереди на квартиру, но так и не дождался, когда она наступит и можно будет справить новоселье.

Однажды он перечитал Закон РК «О реабилитации жертв массовых политических репрессий», внимательно изучил то место, где говорится о компенсации морального и материального ущерба, и выяснил, что имеет право на внеочередное предоставление жилья, будучи внуком Лидии Яковлевны Розберг, которую вместе с двумя дочерями осенью 1941 года депортировали из Дагестана в Северный Казахстан.

– Мою маму, – рассказывает Мукаш Абилгазинович, – звали Раей, она была младшей дочерью моей бабушки Лидии Яковлевны Розберг, осенью 1941 года маме было всего 13 лет. Мамину сестру звали Надей. В недельный срок, с 25 по 30 октября 1941 года, из Дагестана и Чечено-Ингушетии были выселены 4 тысячи немецких семей. Взять что-то с собой было нельзя, ночью погрузили в товарные вагоны и повезли в Северный Казахстан. Вначале поселили в ауле Жанакуль бывшего Булаевского района Северо-Казахстанской области у какого-то Абдрахмана. В одном углу дома жили они, в другом – животные, так как зимой морозы стояли под 50 градусов и надо было спасать ягнят.

Когда сестры подросли, они вышли замуж за казахов, приняли мусульманскую веру, поменяли имена, Раиса стала Мариям, Надежда – Наримой, научились казахской речи. Они даже похоронены были на казахском кладбище.

– Мать работала дояркой, – вспоминает родившийся в 1950 году Мукаш Кабдиров. – Родила мама 13 детей, но выжили только восемь. Условия жизни были тяжелые. Долгое время в нашей семье было табу на разговоры о немецких корнях.

В 1955 году вышел указ о снятии ограничений в правовом положении, но фактически ничего не изменилось. Нельзя было вернуться на место первоначального проживания, имущество считалось конфискованным. В личном деле Лидии, Надежды и Раи Розберг сохранились распис­ки о том, что на конфискованный жилой дом никто из них не претендует и что возвращению он не подлежит.

Себя Мукаш Кабдиров тоже считает пострадавшим.

– Вместе с мамой стоял на учете в спецкомендатуре, соб­людал режим, вечером даже в кинотеатр нельзя было сходить. Запрещено было покидать место поселения, это расценивалось как побег и каралось 20 годами каторжных работ. Вместо всего этого я мог бы родиться на Кавказе, жить в собственном доме, а не стоять в свои 72 года перед членами жилищной комиссии и просить жилье, – отмечает он.

Факт нахождения на спецпоселении Мукаш Абилгазинович установил через суд и теперь, оставшись в силу жизненных обстоятельств без квартиры, по закону о реабилитации жертв массовых политических репрессий хочет воспользоваться правом на внеочередное получение
жилья. В законе об этом говорится так: «Если лица, подвергшиеся репрессиям, утратили право на занимаемое жилое помещение в связи с репрессиями и в настоящее время нуждаются в улучшении жилищных условий, имеют право на внеочередное получение жилья».

В 2020 году Мукашу Кабдирову выделили однокомнатную квартиру в доме, построенном по программе «Нұрлы жер», без права выкупа. Договор, впрочем, не заключили, но ключи выдали, с этого момента пенсионер начал аккуратно оплачивать счета за коммунальные расходы. Пенсионера не устроила маленькая площадь, поскольку проживать ему приходится с дочерью и внуками.

– Когда я спросил, почему дали однокомнатную квартиру на шесть человек, то получил ответ, что-де жилье положено только мне одному, – говорит пенсионер. – Я не согласен с этим, потому что 12 лет вместе со мной живут моя дочь и мои внуки. Имеет значение и моя инвалидность.

В 2021 году Мукаш Кабдиров обратился в суд, где было подписано мировое соглашение с городским акиматом, согласно которому жилищная комиссия должна была пересмотреть решение. Не сразу, но она пересмот­рела мировое соглашение и… отменила предыдущее решение о предоставлении однокомнатной квартиры.

– Решено было вообще отказать Кабдирову в предоставлении жилья из госфонда в связи с отсутствием оснований, – поясняет адвокат Елена Игнатенко. – На самом деле законные основания имеются, поскольку мировое согла­шение не предусматривало отказа в предоставлении жилья, а тем более выселения из уже предоставленной квартиры.