Лионель Месси из нашего аула, или Как я впервые испытал стыд

Жизненные уроки всегда состоят из противоречий. Например, у меня есть велосипед, но нет ослика. А у Кайсара есть ослик, но нет велосипеда. Эта история, похожая на увлекательное приключение, началась именно с таких жизненных несоответствий.

На мою бедную, ветреную головушку на тонкой шейке нежданно села заплутавшая птица счастья. Мне несказанно повезло, я стал хозяином двухколесного транс­порта. А вместе с ним на меня свалились авторитет и богатство, они сделали меня важным. Спросите, как все случилось? Ничего тут особенного нет, просто все мои недотепы-ровесники и даже девчонки с торчащими косичками потянулись ко мне и моему двухколесному алому скакуну. А Кайсар и его длинноухий аргамак-осел остались не у дел.

Я и сам, невзирая на малый возраст, умел всех обставить! Например, когда эта шумливая мелюзга собиралась на площади, чтобы предаться футбольным радостям, я уже тут как тут на своем железном скакуне! Мой вело­сипед так заманчиво поблес­кивал на солнце своими серебрис­тыми спицами! Эти голодранцы уже не видели черно-белого мяча и забывали о команде «Барселона». Перед их глазами стоял мой красный тулпар, и я милостиво разрешал им пару раз прокатиться по периметру поля.

Я не из щедрых Атымтаев и не заставлю акынов слагать оды о широте моей души. Мне нравилось видеть, как просители осаждают меня мольбами, и я изредка дозволял прокатиться на моем «Кулагере». Просители тоже были отъявленные хитрецы и дарили мне подарки. Например, одни мне дарили разноцветные асыки, другие – саха-биту, как называли мы большой асык. Были и те, кто совали 100 тенге. Чего уж скрывать, эти подношения мне нравились настолько, что я стал похож на ханских визирей-скряг. Я ступал важно, расставляя ноги, говорил громко через нос, а принимал дары с такой важностью, будто делал всем одолжение.

А Кайсара никто из этих балбесов не возносит! Потому что в ауле ослов, как у него, – пруд пруди. В июле таких осликов можно заловить в тени любого дома. Кто хочет прокатиться – катается, а кто нет – дает пинок скотине под зад.

Среди прохлаждающихся в тени был смирный осел Кайсара – его в шутку прозвали «черным иноходцем». Как любит говорить мой дядя Каирбек: «Со смирного верблюда можно легко лишнюю шерсть состричь». Маленькие бездельники седлали мирного черного ослика и лупили бедное животное гибким ивовым прутиком. Дети даже не думали о жалости к нему. Бедолага безропотно ковылял под мучителями или тащил с сенокоса огромную телегу со стогом сена. Его хозяин Кайсар – настоящий душа-парень, тоже никогда никому ни в чем не откажет. А моего новенького железного «тулпара» эти доморощенные хулиганы не то что пнуть, даже пальцем коснуться не смеют. А если катаются, то с большой осторожностью!

Одного не понимаю, почему все унижаются передо мной, даже девчонки с торчащими косичками, и только один Кайсар молчит, упрямо сжав зубы. Хорошо бы, если просто молчал, ан нет! Когда я на поле, он принимается искусно играть футбольным мячом: подкидывает его коленом на грудь, затем на плечо, потом на голову. А с головы скатывает мяч обратно… Потом идет к турнику и много раз кряду крутит «солнце», даже девочки с торчащими косичками дружно аплодируют ему. В эти моменты обо мне – вершителе судеб – и о моем «богатстве» все напрочь забывают. А недотепа Кайсар становится звездой. Разве трюки с мячом это искусство? Такое может выделывать и котенок с клубком ниток! И что Кайсар этим хочет доказать? Или он завидует мне и моему скакуну, на котором катаются только спортс­мены-велосипедисты, или из-за того, что ребята считают меня великим ханом-повелителем?

Словом, благодаря своим почитателям я жил припеваючи. Однажды мы отправились купаться на речку. Солнце сильно припекало, и на небе не было ни облачка. Но чуточку погодя на западном небосклоне собрались черные тучи, и на нас опустилась тьма, как в пещере! Со всех сторон засверкали молнии, мы страшно перепугались.

– Ураган! – сказал Кайсар, опас­ливо глядя на приближающийся к нам огромный столб пыли. – Идет ураган. Пока не попали под дождь, надо скорей добраться до аула.

Но пока мы выбежали из воды и оделись, бешеный ветер поднял степную пыль столбом и накинулся на нас, будто злой колдун. Начался сильный ливень. Пыльная дорога мгновенно превратилась в непролазную топь, следы копыт наполнились водой и заиграли мелкой рябью. Вначале я на своем велосипеде сразу обогнал ребят на осликах. Но густая дорожная грязь слиплась, как тесто, и мешала колесам катиться. Я забуксовал и отстал от других. Моя быстроходная «ракета» превратилась в груду металлолома. Я и не знал, что легкий на подъем велосипед в грязи может застрять. Да что там колеса, скользящие ноги тоже не слушались. Ребята пос­тепенно удалялись от меня. Но крикнуть о помощи мне не поз­воляла гордость.

Я был раздосадован, что увяз по колено, из моих глаз горохом посыпались слезы. Утирая их вперемешку с дождем, я невольно позавидовал бегу «черного иноходца». Горькие слезы попали мне на язык, и мне стало жаль себя. Я не мог обижаться на «предателей», которые оставили меня на произвол судьбы и даже руки не протянули. Потому что сам во всем был виноват. Ведь я брал плату у своих друзей-товарищей и недолюбливал Кайсара – страстного футболиста.

– Эй, Тастемир, это ты? – резко обернувшись на голос, я увидел дядю Каирбека на резвом золотогривом скакуне. Он появился в нужный для меня момент, как легендарный покровитель Кызыр-ата, чтобы подать руку помощи.

То ли от бессилия, то ли от его теплых слов я несколько раз громко всхлипнул.

– О боже, что ты? Не плачь, сейчас помогу.

Он затащил мою шайтан-арбу – так он в шутку называл велосипед – к себе на седло, а меня подсадил сзади.

– Ну, говори, откуда идешь?

– В речке купался…

– Один, что ли?

– Нет, с ребятами…

– Это они, что ли, впереди нас?

– Да.

– О боже, что же они так?.. Почему тебя одного оставили?

Я в ответ только всхлипнул.

– О боже, дай мне сил, – приоса­нился мой спаситель. – Тпру, поехали!

Желтогривая лошадь, перебирая копытами в вязкой грязи, немного замешкалась, затем пошла уверенным шагом. Пыльная буря и ливень с запада оказались кратковременными. Вновь засияло солнце, озарив округу ярким светом. На краю горизонта распростерлась радуга, напоминающая бабушкин коврик из разноцветной пряжи. Замерцала изумрудными оттенками листва тамариска и жусана, а дождевые капли мерцали подобно росе. В небосвод уже взмыли жаворонки и запели вослед уходящим тучам. Белогрудые ласточки проворно гонялись в траве за кузнечиками.

– Братик мой…

– Да, коке.

– Тебе когда-нибудь было стыдно?

– Вы говорите, стыдно? Нет.

– А мне – да...

– Когда, коке?

– Сегодня, именно сегодня. Ровно год назад я взял в долг у твоего отца денег, которые не смог возвратить вовремя. Поэтому я избегал встреч с ним. Сегодня после пятничной молитвы я выходил из мечети и встретил его. Лицо мое горело от стыда, я застыл как вкопанный. Мне нет прощения, все равно я должен вернуть долг. Даже если придется продать этого желтогривого скакуна...

– Отец не рассердился, не сказал Вам ничего лишнего?

– Нет, конечно. Не будет же он гневаться у святого храма. Он понял мое состояние, ведь я был готов провалиться сквозь землю. Он мне сказал: «Ничего, все образуется». Вот это и есть состояние стыда, братишка...

Эта назидательная история коке напомнила мне о моем поведении. Сердце мое бешено забилось от плохого предчувствия. Но тут желтогривая вышла из грязи на песчаное шоссе.

– Коке.

– Да, братик.

– Большое Вам спасибо, теперь и я сам могу поехать.

– А, хорошо. Слезай тогда, айналайн. Осторожно, не ушибись ненароком.

Вначале он опустил на землю велосипед и подождал, пока я слезу с лошади.

– А ну-ка, припусти на своей шайтан-арбе! Пусть твоей скорости смерчи позавидуют!

Я отмыл в луже колеса и помчался с ветерком. Радостно смеялся, позабыв о том, что только недавно злился и плакал от досады. Мне удалось быстро догнать ребят. Они мирно помахали мне, когда я промчался мимо них. Казалось, они говорили мне: нашей вины тут нет, не обижайся.

Но когда я доехал до футбольного поля, какая-то неимоверная сила заставила меня остановиться, заставив содрогнуться, как от удара электричеством. Я оглянулся и увидел, что впереди ребят едет мой «враг» № 1. Его «черный иноходец» хоть и был флегматичный, но бежал быстро. Когда он с шумом пробегал мимо, какая-то сила заставила меня произнести:

– Лионель!

Кайсар удивленно обернулся назад. В его взгляде был воп­рос: «Ты действительно меня так наз­вал?» Я сказал глухим голосом:

– Лионель Месси, – повторил я снова, – если хочешь покататься на велосипеде, приходи немного погодя ко мне домой.

В этот момент во мне не было ни капли от прежней гордыни. Казалось, и голос был не мой. В нем слышались хрипотца и нерешительность.

Кайсар кивнул, соглашаясь со мной. Мне показалось, что другие ребята обрадовались его согласию. А я чувствовал облегчение, какое испытывает «черный иноходец», когда с его спины скидывают тяжелый груз. Ослик в этот момент шумно отряхивался. Я понял одно: ребята боготворили замечательного футболиста Кайсара. А меня… Меня уважали только из-за моих вещей.

Подобно легендарному Кызыру-ата снова откуда-то возник мой Каирбек-коке. На этот раз в моем сознании. В свободное время коке любил смотреть футбольные матчи с участием Кайсара. Был активным болельщиком! Он восхищался им. А Кайсар, чтобы доставить удовольствие моему дяде-болельщику, ловко обходил защитников, вратаря и забивал гол за голом. Дядя радостно аплодировал, будто сидел на матче мирового первенства по футболу и наблюдал игру всемирно известной звезды. Это уважение дяди в адрес Кайсара пробуждало во мне зависть. Она, как злющая собака, кусала меня, бесила, заставляя выделывать трюки на своем «Кулагере». Я жаждал привлечь внимание дяди и других болельщиков. Но никто не сводил глаз от любимца публики Кайсара.

Однажды после матча ребята собрались на краю поля, чтобы обсудить игру, и в разговор вступил дядя.

– Я вам расскажу одну легенду. Внимательно выслушайте ее. В давние времена Счастье и Кызыр постоянно ходили рука об руку. Они были вместе потому, что у Счастья свисающие веки закрывали глаза. Счастье не могло их открыть, а Кызыр ему в этом помогал. Однажды хвастливый сын богатея, надеясь попасться Счастью на глаза, стал скакать перед ним взад-вперед. Счастье поняло намерения мальчика и попросило своего попутчика: «Открой мне веки, я хочу увидеть его». Когда Кызыр-ата поднял веки Счастью, оно устремило свой взор совсем на другого смуглого мальчика, который в отдалении стрелял из лука. Тот мальчик потом стал легендарным батыром – Бауржаном Момышулы! Вот так и народное мнение похоже на взор Счастья. Оценка народа порой бывает непредсказуемой. Поэтому умейте ценить и уважать друзей, которым улыбнулось счастье. Завтра именно ваш друг может прославить на весь мир ваш небольшой аул.

Мы эту легенду все знаем наизусть. И герои ее могут меняться. Например, если эту легенду рассказывают девчонкам с торчащими косичками, то на мес­те смуглого мальчика может оказаться девочка, берущая из родника воду. И девочкой может оказаться мать Умай, Домалак-ана или композитор Дина Нурпеи­сова. Имена хвастливых героев тоже меняются. Например, если в прошлый раз говорилось о балбесе, который силился поднять верблюда, то в этот раз недотепа-сын богатея смахивает на меня. Я и в самом деле походил на болвана, который рвался попасться на глаза Счастью и нарушил ход замечательно начавшейся игры. А Кайсар ни разу не рассердился на меня. Хотя он в команде юниоров считался победителем и защищал честь аула. Тем не менее он сохранял скромность и спокойствие.

Я думал, что Кайсар сразу сядет в седло велосипеда и помчится вперед. Но он уперся носком в землю и покатался на месте. Он думал о другом:

– Тастемир, я послезавтра еду в город. Меня приглашают на тренировки. А затем поеду в Аргентину… На учебу.

В этот миг и я, и мой несравненный «скакун» уменьшились по сравнению с моим «заклятым врагом» Кайсаром до размеров скарабея – любителя навозных шариков. Такого известия я от него не ожидал! Ведь это огромное счастье – учиться на родине легендарного футболиста Лионеля Месси!

В этот момент по моим кровеносным сосудам будто горячий пар пустили, а лицо жарко вспыхнуло. Что это? Снова зависть? Как мне избавиться от этой прицепившейся напасти? К счастью, неведомая сила утихомирила злую собаку, кусающую меня в душе.

– Я тебе хочу сказать одну вещь. В прошлом году, когда я поехал на чемпионат юниоров, Каирбек-коке занял у твоего отца сто пятьдесят тысяч тенге и подарил их мне на дорожные расходы. Теперь он сгорает от стыда, не в силах вернуть деньги в срок. Он говорит: «Что поделаешь, придется продать желтогривого…»

И тут я, вспомнив рассказ коке о стыде, сказал:

– Я знаю.

– Ты скажи своему папе, если коке продаст желтогривого, то навсегда останется пешим.

– Ладно, я обязательно скажу. К тому же и я перед желтогривым сегодня остался в долгу.

Выразив взглядом благодарность, Кайсар сказал:

– Теперь можно и покататься на твоем чуде. Если разрешишь, я съезжу в дом Каирбека-коке.

– Конечно, он теперь в твоем распоряжении. До поездки в город можешь кататься в свое удовольствие.

Бесовская мысль, раньше мелькавшая в моем сознании: «Пусть Кайсар меня как следует попросит», – сейчас исчезла бесследно, как туман. Мне казалось, что нет дела важнее, чем проявить пусть и небольшое добро к мальчику из нашего аула, который едет покорять Аргентину. Я раньше никогда не испытывал такого сладкого чувства. Оно растопило у меня все внутри и развязало язык для добрых слов. Что же это за чувство, которое бесследно уничтожило зависть?..

Может, это и есть тот стыд, о котором говорил Каирбек-коке?!