Они выполняли приказ
1597
Сакен САТБАЕВ
Роковая ошибка
Тяжелый бой произошел на территории ответственности Краснознаменного Восточного пограничного округа КГБ СССР в ДРА. 25 воинов из пограничного отряда, дислоцированного в Панфилово (ныне Жаркент), попали в засаду. Заставой командовал капитан Владимир Рослов, выпускник АВОКУ. В жестоком бою вместе с начальником заставы и его заместителем капитаном Анатолием Наумовым погибли 17 солдат.
«Панфиловцы», как их называли по месту постоянной дислокации, занимали площадку № 17 и до трагического дня со своей «точки» не выдвигались. По плану Зардевской операции в начале осени, они получили задачу группой дойти до пешеходного моста, спуститься к реке, перейти ее вброд и по тропе подняться на хребет. Там определить вертолетную площадку для десантирования минометного взвода. Оттуда хорошо просматривались расположенные в долине кишлаки, где то и дело появлялись «духи». Если моджахеды начнут проявлять беспокойство, можно без труда прицельным огнем их уничтожить.
В тот день около 14 часов с пролетавшей «вертушки» на 17-ю площадку передали команду: войти в связь с площадкой № 13. С офицером на «точке» разговаривал по рации начальник заставы капитан Владимир Рослов. Получив задачу, он срочно собрал командиров отделений и объявил, что на новое место за кишлаком Афридж вместе с ним и капитаном А. Наумовым пойдут бойцы первого и третьего отделений. На месте остались капитан Василий Заика и 25 бойцов. Во время построения В. Рослов напомнил, что необходимо «под завязку» загрузиться боеприпасами и сухпайком и, конечно же, прихватить «спальники». На сборы дали полчаса, и уже в 15 часов два офицера и 23 бойца, не имевшие до сих пор опыта боевого соприкосновения, покинули основную базу.
Пограничники открыто шли по дороге. Иногда к ним подходили вооруженные и безоружные афганцы, внимательно рассматривали каждого, заговаривали, улыбались и незаметно исчезали. Таким образом, полевые командиры оперативно получили информацию о численном составе и вооружении группы. Они даже знали о том, что среди «гяуров» есть боец с азиатским лицом. Позднее его, раненого, моджахеды попытаются силой увести с собой.
Тем временем полевые командиры Юсуф, Халиль и Башир собрались в одном из кишлаков, чтобы обсудить план уничтожения появившихся на их территории «шурави». Главари не могли прийти к консенсусу, Юсуф и Халиль, имевшие более многочисленные отряды, призывали атаковать солдат. На что Башир возражал. Он советовал не беспокоить советских военных, ведь по всему было видно, что они не собираются нападать на кишлаки. А если их тронуть, все прекрасно понимали, что начнется. На прощание Башир предупредил, что в случае стрельбы его малочисленный отряд на помощь не придет. Однако, помолчав немного, добавил, что будет стрелять, если все же советские посмеют сунуться в его селение. С тем и разошлись.
Группа добралась до пешеходного моста, и радист получил команду Рослова связаться с 13-й площадкой и попросить указать дальнейший путь движения выстрелом из станкового гранатомета. Оттуда выстрелили, но граната разорвалась недалеко от пограничников.
– Еще один такой выстрел, и нам всем крышка! – в сердцах сказал Рослов по рации.
Группа направилась по дороге к кишлаку Афридж. Потом выяснится, что пограничники сбились с намеченного маршрута и направились не в ту сторону. Бойцы вышли на противоположную от кишлака сторону, и сразу за селением им открылась тропа, уходящая вверх по хребту. Радист вновь вышел на связь с 13-й площадкой. Как свидетельствовал оставшийся в живых рядовой Виталий Лазарев, с площадки передали, чтобы они переправлялись через реку. Когда пограничники спустились к реке и стали искать брод, их обстреляли с противоположного берега.
Огонь открыли «духи» из отряда Башира. Он испугался, что «шурави» ворвутся в его кишлак. Пограничников начали обстреливать в 17.20. Находившиеся в засаде моджахеды Юсуфа и Халиля поспешили на звуки выстрелов и открыли ружейно-автоматный огонь. На свою беду, рословцы приняли их за сарбозов, а когда стало ясно, что на них наседают с трех сторон, пограничники залегли и принялись отражать атаку. Завязался бой.
Бой на склоне горы
Начальник заставы приказал рассредоточиться по двум небольшим ровным горным террасам. Укрыться можно было только за редкими ореховыми деревьями и камнями. Духи вели плотный огонь. Вот свидетельство младшего сержанта Владимира Гаврилюка, получившего в бою тяжелое ранение и чудом спасшегося: «...Я подбежал к дереву, где стояли капитаны Рослов и Наумов, младший сержант Альберт Валиев и другие. Начальник заставы приказал залечь и вести огонь. Я побежал к камню, за которым лежал и уже отстреливался рядовой Вячеслав Дериглазов. Справа, за большим камнем, залегли еще четыре человека. Немного дальше, за деревом, еще трое наших из расчета АГС-17. Одного из них ранило, его стали перевязывать, но сзади подкрались душманы и в упор расстреляли всех. С Дериглазовым мы открыли по «духам» огонь. Они залегли. Слева за деревом, где только что находились Рослов и Валиев, остался только рядовой Владимир Калашников. Остальные куда-то успели перебежать. Владимир только присоединил к автомату набитый патронами магазин, выглянул из-за дерева. Бандитская пуля вошла ему в голову, он упал. Сзади безостановочно молотил пулемет, возможно, это вел огонь ефрейтор Геннадий Чемеркин или же рядовой Олег Журович. Затем и он замолк. Напротив нас показались головы двух душманов. Они не стреляли, а только смотрели. Мы открыли по ним огонь, один из них выстрелил, и его пуля попала мне в автомат. С правой стороны за деревом оказался Валиев. Он вылез на подъем, и вражеская пуля поразила его в живот. Пограничник повалился вниз, к нему подбежал младший сержант Павел Буравцев и потащил его. Начало темнеть, но душманы еще стреляли, ребята тоже...»
Как рассказывал рядовой Виталий Лазарев, он «...со снайпером рядовым Сергеем Беляковым оказался отрезанным от основной группы каменным забором. Мы лежали ближе всех к реке и не видели, что происходит на пригорке, где были все остальные. Слышались только выстрелы, крики и стоны. Мы отстреливались около двух часов, а когда осталось по одному магазину и стало темнеть, решили отходить вдоль реки, прикрывая друг друга. Нас заметили «духи» и открыли огонь, мы укрылись в дупле большого дерева. В какой-то миг огонь стих, я толкнул Сергея и тихо сказал: «Пошли дальше». Беляков был мертв. Пуля, пробив каску, попала ему в висок. Дальше я выбирался один...»
Из объяснительных рядовых Олега Василюка и Сергея Корсакова, написанных на имя начальника войск Восточного пограничного округа, следовало, что с первых минут боя они находились все время вместе и вели прицельный огонь по душманам. В какое-то мгновение мимо них пробежал капитан Наумов с радистом. Офицер все время прихрамывал, по всей вероятности, он был ранен в ногу. Душманы сжали кольцо окружения, а когда пограничники перестали стрелять, приступили к прочесыванию террас. К Василюку и Корсакову они долго не подходили, пограничники лежали неподвижно. Но вот «духи» подошли совсем близко. Бойцы открыли огонь. Моджахеды разбежались, что позволило Олегу и Сергею отойти к горам, а затем беспрепятственно выбраться на дорогу.
Бой постепенно стихал. Владимир Гаврилюк, как и находившийся с ним рядом Вячеслав Дериглазов получили уже несколько ранений в грудь, руки и ноги. «...Душманы подошли совсем близко. Кое-где раздавались одиночные выстрелы. Мы находились в неподвижном состоянии. Я лежал на животе. «Дух» подошел ко мне, перезарядил автомат и выстрелил в упор. Меня подбросило и сильно обожгло левую ногу. Затем моджахеды перевернули Дериглазова и оттащили его от камня. Вскоре эта участь постигла и меня. «Духи» били прикладами автоматов нас по зубам и ногами по голове. Потом они забрали документы и раздели нас. Сняли все, что можно только было. Я был еще в сознании и слышал, как неподалеку душманы добивали одного из наших. Он стонал, а они добивали. В какой-то миг налетели наши вертолеты и стали бомбить кишлак. Бандиты испугались и сразу притихли, но когда «вертушки» улетели, вновь накинулись на пограничников...»
Услышав первые выстрелы, на помощь рословцам с 13-й площадки поспешил капитан Анатолий Трегубов, с ним было 50 бойцов. Едва они вошли в первый кишлак, как тут же подверглись обстрелу. Огонь «духи» вели с разных направлений, что вынудило пограничников спешно повернуть обратно и вернуться на «точку». А два вертолета, о которых упоминает в своем письме Гаврилюк, возвращались из Файзабада. С Гульханы им передали о том, что в районе кишлака Афридж идет бой. «Вертушки» совершили боевой разворот, но с земли, где шла интенсивная стрельба, в связь с ними никто не вступал. Чтобы не задеть своих, вертолетчики обстреляли окраины кишлака и улетели. Горючее уже на исходе, а до базы лететь еще более одного часа.
Остававшийся на 17-й площадке капитан Василий Заика в своем рапорте зафиксировал, что первым на «точку» около 20 часов прибыл рядовой Лазарев, за ним чуть позднее рядовые Василюк и Корсаков. В полночь объявился рядовой Бороздин. В 2 часа ночи приполз четырежды раненый Дериглазов, который рассказал, что примерно в двух километрах от площадки находится нуждающийся в срочной медицинской помощи Гаврилюк. Его удалось доставить в расположение только под утро.
В силу разных обстоятельств погибшими пограничниками занялись не сразу. На тех горных террасах они пролежали ночь, день и еще одну ночь. 23 ноября на 17-ю площадку десантировались две усиленные заставы ДШМГ, приступившие с утра следующего дня к прочесыванию местности. Как вспоминает ефрейтор Александр Суворин: «...наша застава выдвинулась в район кишлака Ярим. Передвигаясь, мы дошли до полуразрушенной мечети, которая находилась выше кишлака Джульбар. Небольшими группами мы стали спускаться к реке. У крайнего дома обнаружили тело пограничника. Камуфлированная куртка была натянута ему на голову. По всей видимости, его тащили за воротник. Мы положили убитого на носилки и подошли к реке. За каменным забором увидели свежий холмик, там же лежал убитый моджахед. Раскопав землю, мы обнаружили еще троих «духов».
Недалеко лежали тела наших пограничников. Все раздеты до нижнего белья. Почти у самой реки находилось несколько убитых. Один из них, в звании капитана (это был Наумов), лежал лицом вниз и был одет, так как кровь залила ему воротник. Повсюду в большом количестве валялись стреляные гильзы...»
По свидетельствам подполковника медицинской службы Анатолия Еременко «...зрелище было жутким. На двух каменных террасах, зажатых рекой и отвесными скалами, мученическую смерть приняли восемнадцать пограничников. Еще одного (рядового Батыржана Шалгумбаева) обнаружили рядом с кишлаком. Раненого кромсали мотыгами, затем убили. Уже мертвых наших ребят раздели, а тех, кто подавал признаки жизни, добивали камнями и выстрелами в упор».
Тщательное расследование показало, что рословцы в бою вели себя героически. Очевидцы – плененные позднее душманы – восхищались их мужеством и отвагой. Все участники рейда, как живые, так и погибшие, были награждены орденами Красного Знамени и Красной Звезды.
Тяжелый бой произошел на территории ответственности Краснознаменного Восточного пограничного округа КГБ СССР в ДРА. 25 воинов из пограничного отряда, дислоцированного в Панфилово (ныне Жаркент), попали в засаду. Заставой командовал капитан Владимир Рослов, выпускник АВОКУ. В жестоком бою вместе с начальником заставы и его заместителем капитаном Анатолием Наумовым погибли 17 солдат.
«Панфиловцы», как их называли по месту постоянной дислокации, занимали площадку № 17 и до трагического дня со своей «точки» не выдвигались. По плану Зардевской операции в начале осени, они получили задачу группой дойти до пешеходного моста, спуститься к реке, перейти ее вброд и по тропе подняться на хребет. Там определить вертолетную площадку для десантирования минометного взвода. Оттуда хорошо просматривались расположенные в долине кишлаки, где то и дело появлялись «духи». Если моджахеды начнут проявлять беспокойство, можно без труда прицельным огнем их уничтожить.
В тот день около 14 часов с пролетавшей «вертушки» на 17-ю площадку передали команду: войти в связь с площадкой № 13. С офицером на «точке» разговаривал по рации начальник заставы капитан Владимир Рослов. Получив задачу, он срочно собрал командиров отделений и объявил, что на новое место за кишлаком Афридж вместе с ним и капитаном А. Наумовым пойдут бойцы первого и третьего отделений. На месте остались капитан Василий Заика и 25 бойцов. Во время построения В. Рослов напомнил, что необходимо «под завязку» загрузиться боеприпасами и сухпайком и, конечно же, прихватить «спальники». На сборы дали полчаса, и уже в 15 часов два офицера и 23 бойца, не имевшие до сих пор опыта боевого соприкосновения, покинули основную базу.
Пограничники открыто шли по дороге. Иногда к ним подходили вооруженные и безоружные афганцы, внимательно рассматривали каждого, заговаривали, улыбались и незаметно исчезали. Таким образом, полевые командиры оперативно получили информацию о численном составе и вооружении группы. Они даже знали о том, что среди «гяуров» есть боец с азиатским лицом. Позднее его, раненого, моджахеды попытаются силой увести с собой.
Тем временем полевые командиры Юсуф, Халиль и Башир собрались в одном из кишлаков, чтобы обсудить план уничтожения появившихся на их территории «шурави». Главари не могли прийти к консенсусу, Юсуф и Халиль, имевшие более многочисленные отряды, призывали атаковать солдат. На что Башир возражал. Он советовал не беспокоить советских военных, ведь по всему было видно, что они не собираются нападать на кишлаки. А если их тронуть, все прекрасно понимали, что начнется. На прощание Башир предупредил, что в случае стрельбы его малочисленный отряд на помощь не придет. Однако, помолчав немного, добавил, что будет стрелять, если все же советские посмеют сунуться в его селение. С тем и разошлись.
Группа добралась до пешеходного моста, и радист получил команду Рослова связаться с 13-й площадкой и попросить указать дальнейший путь движения выстрелом из станкового гранатомета. Оттуда выстрелили, но граната разорвалась недалеко от пограничников.
– Еще один такой выстрел, и нам всем крышка! – в сердцах сказал Рослов по рации.
Группа направилась по дороге к кишлаку Афридж. Потом выяснится, что пограничники сбились с намеченного маршрута и направились не в ту сторону. Бойцы вышли на противоположную от кишлака сторону, и сразу за селением им открылась тропа, уходящая вверх по хребту. Радист вновь вышел на связь с 13-й площадкой. Как свидетельствовал оставшийся в живых рядовой Виталий Лазарев, с площадки передали, чтобы они переправлялись через реку. Когда пограничники спустились к реке и стали искать брод, их обстреляли с противоположного берега.
Огонь открыли «духи» из отряда Башира. Он испугался, что «шурави» ворвутся в его кишлак. Пограничников начали обстреливать в 17.20. Находившиеся в засаде моджахеды Юсуфа и Халиля поспешили на звуки выстрелов и открыли ружейно-автоматный огонь. На свою беду, рословцы приняли их за сарбозов, а когда стало ясно, что на них наседают с трех сторон, пограничники залегли и принялись отражать атаку. Завязался бой.
Бой на склоне горы
Начальник заставы приказал рассредоточиться по двум небольшим ровным горным террасам. Укрыться можно было только за редкими ореховыми деревьями и камнями. Духи вели плотный огонь. Вот свидетельство младшего сержанта Владимира Гаврилюка, получившего в бою тяжелое ранение и чудом спасшегося: «...Я подбежал к дереву, где стояли капитаны Рослов и Наумов, младший сержант Альберт Валиев и другие. Начальник заставы приказал залечь и вести огонь. Я побежал к камню, за которым лежал и уже отстреливался рядовой Вячеслав Дериглазов. Справа, за большим камнем, залегли еще четыре человека. Немного дальше, за деревом, еще трое наших из расчета АГС-17. Одного из них ранило, его стали перевязывать, но сзади подкрались душманы и в упор расстреляли всех. С Дериглазовым мы открыли по «духам» огонь. Они залегли. Слева за деревом, где только что находились Рослов и Валиев, остался только рядовой Владимир Калашников. Остальные куда-то успели перебежать. Владимир только присоединил к автомату набитый патронами магазин, выглянул из-за дерева. Бандитская пуля вошла ему в голову, он упал. Сзади безостановочно молотил пулемет, возможно, это вел огонь ефрейтор Геннадий Чемеркин или же рядовой Олег Журович. Затем и он замолк. Напротив нас показались головы двух душманов. Они не стреляли, а только смотрели. Мы открыли по ним огонь, один из них выстрелил, и его пуля попала мне в автомат. С правой стороны за деревом оказался Валиев. Он вылез на подъем, и вражеская пуля поразила его в живот. Пограничник повалился вниз, к нему подбежал младший сержант Павел Буравцев и потащил его. Начало темнеть, но душманы еще стреляли, ребята тоже...»
Как рассказывал рядовой Виталий Лазарев, он «...со снайпером рядовым Сергеем Беляковым оказался отрезанным от основной группы каменным забором. Мы лежали ближе всех к реке и не видели, что происходит на пригорке, где были все остальные. Слышались только выстрелы, крики и стоны. Мы отстреливались около двух часов, а когда осталось по одному магазину и стало темнеть, решили отходить вдоль реки, прикрывая друг друга. Нас заметили «духи» и открыли огонь, мы укрылись в дупле большого дерева. В какой-то миг огонь стих, я толкнул Сергея и тихо сказал: «Пошли дальше». Беляков был мертв. Пуля, пробив каску, попала ему в висок. Дальше я выбирался один...»
Из объяснительных рядовых Олега Василюка и Сергея Корсакова, написанных на имя начальника войск Восточного пограничного округа, следовало, что с первых минут боя они находились все время вместе и вели прицельный огонь по душманам. В какое-то мгновение мимо них пробежал капитан Наумов с радистом. Офицер все время прихрамывал, по всей вероятности, он был ранен в ногу. Душманы сжали кольцо окружения, а когда пограничники перестали стрелять, приступили к прочесыванию террас. К Василюку и Корсакову они долго не подходили, пограничники лежали неподвижно. Но вот «духи» подошли совсем близко. Бойцы открыли огонь. Моджахеды разбежались, что позволило Олегу и Сергею отойти к горам, а затем беспрепятственно выбраться на дорогу.
Бой постепенно стихал. Владимир Гаврилюк, как и находившийся с ним рядом Вячеслав Дериглазов получили уже несколько ранений в грудь, руки и ноги. «...Душманы подошли совсем близко. Кое-где раздавались одиночные выстрелы. Мы находились в неподвижном состоянии. Я лежал на животе. «Дух» подошел ко мне, перезарядил автомат и выстрелил в упор. Меня подбросило и сильно обожгло левую ногу. Затем моджахеды перевернули Дериглазова и оттащили его от камня. Вскоре эта участь постигла и меня. «Духи» били прикладами автоматов нас по зубам и ногами по голове. Потом они забрали документы и раздели нас. Сняли все, что можно только было. Я был еще в сознании и слышал, как неподалеку душманы добивали одного из наших. Он стонал, а они добивали. В какой-то миг налетели наши вертолеты и стали бомбить кишлак. Бандиты испугались и сразу притихли, но когда «вертушки» улетели, вновь накинулись на пограничников...»
Услышав первые выстрелы, на помощь рословцам с 13-й площадки поспешил капитан Анатолий Трегубов, с ним было 50 бойцов. Едва они вошли в первый кишлак, как тут же подверглись обстрелу. Огонь «духи» вели с разных направлений, что вынудило пограничников спешно повернуть обратно и вернуться на «точку». А два вертолета, о которых упоминает в своем письме Гаврилюк, возвращались из Файзабада. С Гульханы им передали о том, что в районе кишлака Афридж идет бой. «Вертушки» совершили боевой разворот, но с земли, где шла интенсивная стрельба, в связь с ними никто не вступал. Чтобы не задеть своих, вертолетчики обстреляли окраины кишлака и улетели. Горючее уже на исходе, а до базы лететь еще более одного часа.
Остававшийся на 17-й площадке капитан Василий Заика в своем рапорте зафиксировал, что первым на «точку» около 20 часов прибыл рядовой Лазарев, за ним чуть позднее рядовые Василюк и Корсаков. В полночь объявился рядовой Бороздин. В 2 часа ночи приполз четырежды раненый Дериглазов, который рассказал, что примерно в двух километрах от площадки находится нуждающийся в срочной медицинской помощи Гаврилюк. Его удалось доставить в расположение только под утро.
В силу разных обстоятельств погибшими пограничниками занялись не сразу. На тех горных террасах они пролежали ночь, день и еще одну ночь. 23 ноября на 17-ю площадку десантировались две усиленные заставы ДШМГ, приступившие с утра следующего дня к прочесыванию местности. Как вспоминает ефрейтор Александр Суворин: «...наша застава выдвинулась в район кишлака Ярим. Передвигаясь, мы дошли до полуразрушенной мечети, которая находилась выше кишлака Джульбар. Небольшими группами мы стали спускаться к реке. У крайнего дома обнаружили тело пограничника. Камуфлированная куртка была натянута ему на голову. По всей видимости, его тащили за воротник. Мы положили убитого на носилки и подошли к реке. За каменным забором увидели свежий холмик, там же лежал убитый моджахед. Раскопав землю, мы обнаружили еще троих «духов».
Недалеко лежали тела наших пограничников. Все раздеты до нижнего белья. Почти у самой реки находилось несколько убитых. Один из них, в звании капитана (это был Наумов), лежал лицом вниз и был одет, так как кровь залила ему воротник. Повсюду в большом количестве валялись стреляные гильзы...»
По свидетельствам подполковника медицинской службы Анатолия Еременко «...зрелище было жутким. На двух каменных террасах, зажатых рекой и отвесными скалами, мученическую смерть приняли восемнадцать пограничников. Еще одного (рядового Батыржана Шалгумбаева) обнаружили рядом с кишлаком. Раненого кромсали мотыгами, затем убили. Уже мертвых наших ребят раздели, а тех, кто подавал признаки жизни, добивали камнями и выстрелами в упор».
Тщательное расследование показало, что рословцы в бою вели себя героически. Очевидцы – плененные позднее душманы – восхищались их мужеством и отвагой. Все участники рейда, как живые, так и погибшие, были награждены орденами Красного Знамени и Красной Звезды.
