Дорогой мой доктор
454
Его имя – Анатолий Иванович Назаркин. Высокий, крупный, он никогда не производил впечатления неповоротливости. А больные, великолепно разбираясь в таких элементарных понятиях, как «хороший» и «плохой» врач, безошибочно «ставили диагноз» Назаркину и просились к нему. Долгие годы работая в травматологии Центральной городской клинической больницы Алматы, он порой сутками не выходил из корпуса, дежуря в операционной, в реанимации, в палатах, в самом пункте приема больных.
«Ты знаешь, не успеваю я что-то, – восклицал жалобно, бывало, по телефону. – Надо сегодня к старушке забежать, хлеба ей отнести. Одна живет, некому больше. Да документы ее в собес отдать. К сестре надо съездить, что-то у нее с давлением. Соседке продукты купить, она у меня инвалид, одинокая. Да вот сыну хочу смастерить сандалеты на лето. Он у меня знаешь какой? А я после ночного дежурства сегодня квелый, скорости не хватает. Ладно, через часок опять буду «реактивный», минут 40–50 посплю – и порядок, – тирада завершалась жизнерадостно. – Да, а ты не забыла про мои картины. Придешь смотреть? Когда? Буду ждать. А вдруг я – гениальный?» – уже смеясь, прощается мой доктор.
В этом круговороте дел, проблем, забот Анатолий Иванович умудрился залучить меня к себе в дом. И засыпал вопросами типа: «А ты знаешь, кто такой Сызганов? Ну, академик, профессор, хирург… А откуда он родом? А Королев? Да-да, тот самый, гений кораблестроения? А Эрьзя, скульптор? А Сидоркин, о котором ты и читала, и писала? Все они, и я тоже, родом из Кировской области, из центра России, а по национальности – почти азиаты, приволжские народы: мордовцы, марийцы... Хотя у меня бабка – крымская татарка, а дед – из Одессы. Потому я великолепно знаю татарский и все понимаю по-казахски…»
Вконец ошеломив, Назаркин одну за другой извлекает свои работы, грудой наваленные у стены. И начинается сказочное путешествие по любимым им местам. Горы, облитые лунным светом. Море, безмолвно застывшее в штиле. Огромная пядь земли, населенная лишь густой порослью леса, синим пространством воды и островом, где сияет золотой шпиль однокупольной крошечной церквушки…
В вестибюле больницы состоялась первая и единственная персональная выставка его произведений. Коллеги-врачи, друзья-художники и бесчисленные пациенты, не скрывая слез, долго стояли перед поэмами сердца человека, чей волшебный скальпель здесь сменился кистью, явив миру откровение любви.
Будто заповедь прочитал нам поэт:
…А на самом-то деле
он короток, век.
И прожить его нужно,
Чтоб не был печален никто,
Кто живет по соседству с тобою!
Все колонки автора
«Ты знаешь, не успеваю я что-то, – восклицал жалобно, бывало, по телефону. – Надо сегодня к старушке забежать, хлеба ей отнести. Одна живет, некому больше. Да документы ее в собес отдать. К сестре надо съездить, что-то у нее с давлением. Соседке продукты купить, она у меня инвалид, одинокая. Да вот сыну хочу смастерить сандалеты на лето. Он у меня знаешь какой? А я после ночного дежурства сегодня квелый, скорости не хватает. Ладно, через часок опять буду «реактивный», минут 40–50 посплю – и порядок, – тирада завершалась жизнерадостно. – Да, а ты не забыла про мои картины. Придешь смотреть? Когда? Буду ждать. А вдруг я – гениальный?» – уже смеясь, прощается мой доктор.
В этом круговороте дел, проблем, забот Анатолий Иванович умудрился залучить меня к себе в дом. И засыпал вопросами типа: «А ты знаешь, кто такой Сызганов? Ну, академик, профессор, хирург… А откуда он родом? А Королев? Да-да, тот самый, гений кораблестроения? А Эрьзя, скульптор? А Сидоркин, о котором ты и читала, и писала? Все они, и я тоже, родом из Кировской области, из центра России, а по национальности – почти азиаты, приволжские народы: мордовцы, марийцы... Хотя у меня бабка – крымская татарка, а дед – из Одессы. Потому я великолепно знаю татарский и все понимаю по-казахски…»
Вконец ошеломив, Назаркин одну за другой извлекает свои работы, грудой наваленные у стены. И начинается сказочное путешествие по любимым им местам. Горы, облитые лунным светом. Море, безмолвно застывшее в штиле. Огромная пядь земли, населенная лишь густой порослью леса, синим пространством воды и островом, где сияет золотой шпиль однокупольной крошечной церквушки…
В вестибюле больницы состоялась первая и единственная персональная выставка его произведений. Коллеги-врачи, друзья-художники и бесчисленные пациенты, не скрывая слез, долго стояли перед поэмами сердца человека, чей волшебный скальпель здесь сменился кистью, явив миру откровение любви.
Будто заповедь прочитал нам поэт:
…А на самом-то деле
он короток, век.
И прожить его нужно,
Чтоб не был печален никто,
Кто живет по соседству с тобою!
Все колонки автора
