Европейский суд: обязательная вакцинация не нарушает права человека

О том, насколько злободневным оказался кейс, свидетельствует и тот факт, что в дело в качестве третьих сторон вошли правительства целого ряда европейских государств и несколько неправительст­венных организаций.

Согласно чешскому законодательству, все жители страны должны получить ряд обязательных бесплатных прививок в соответствии с календарным планом. За вакцинацию детей в возрасте до 15 лет отвечают их родители и опекуны. В частности, в дошкольные учреждения могут приниматься только «привитые» дети либо те, кому прививки противопоказаны, или кто приобрел иммунитет другими способами. Отказ от прививки расценивается как незначительное правонарушение и может быть наказан штрафом в размере до 400 евро. В случае причинения ущерба в результате прививки виновные привлекаются к ответственности.

Вот этому порядку и бросили вызов шесть граждан Чехии, чьи разрозненные жалобы были впос­ледствии объединены в рассматри­ваемое дело.

Первый заявитель – Павел Вавричка – еще в 2003 году был приз­нан виновным в отказе от вакцинации двух своих детей 13 и 14 лет. В частности, чех не давал поставить детям прививки против полиомие­лита, гепатита и столбняка. Будучи оштрафованным на сумму, эквивалентную 110 евро, Вавричка прошел все судебные инстанции: его тяжбы продолжались почти 10 лет, пока в 2013 году конституционный суд не поставил в этом деле точку.

Конституционный суд указал, что обязательная вакцинация в целом совместима с правами человека, однако следует осторожнее относиться к наказанию граждан за отказ от прививок, особенно когда граждане последовательно ссылаются на серьезные причины, касающиеся их философских и религиозных убеждений. В данном же деле против Ваврички сыграл тот факт, что мотив несовместимости прививок с его религиозными взглядами он стал выдвигать лишь на поздних стадиях разбирательств, а первоначально пытался оспорить вакцинацию исключительно с точки зрения медицинской целесообразности.

Вторая заявительница (Маркета Новотна) в 2008 году, в возрасте пяти лет, была исключена из детского сада Монтессори за отсутствие прививки от кори и краснухи. Ее представители пытались убедить чешские суды в опасности вакцинации как таковой, однако эти доводы были отвергнуты как недостаточно обоснованные. В итоге конституционный суд Чехии постановил, что в ситуации, когда пребывание в детском саду непривитого ребенка может поставить под угрозу здоровье других детей, право общества на охрану здоровья имеет приоритетное значение.

Двух других заявителей (Адама Брожека и Радомира Дубского) не приняли в детский сад из-за отсутствия прививок, от которых родители отказались по мотивам своих личных убеждений.

Несколько особняком стоит дело Прокопа Полечека: его родители – биологи по образованию – составили для него собственный план вакцинации, с другими сроками и не включавший прививки от туберкулеза и гепатита Б. В результате два детских сада не приняли Полечека, а последующие суды поддержали эти решения образовательных учреждений. Вместе с тем один из чешских судей выразил особое мнение, указав, что перечень из девяти обязательных для приема в детские сады прививок является чрезмерно широким, что могло нарушать базовые права детей.

Рассматривая жалобы заявителей, ЕСПЧ учитывал целый ряд национальных и международных документов по вопросам обязательной вакцинации. Так, вопрос правомерности обязательной вакцинации несколько раз рассматривался конституционным судом Чехии на основании сложного пятиступенчатого теста, в рамках которого было признано, что вакцинация ограничивает право на уважение частной жизни и право родителей на воспитание детей в соответствии со своими убеждениями. Вместе с тем данное ограничение предусмотрено законом, преследует полезную цель и не нарушает баланс интересов, поскольку защита общественного здоровья перевешивает доводы заявителей. Более того, наложение штрафа на родителей не может считаться непропорциональным вмешательством в права человека, даже если сами родители убеждены, что действуют в наилучших интересах ребенка. Эта убежденность была вызвана самостоятельным изучением родителями различных источников, но не исключительными обстоятельствами их детей.

Как и в деле Ваврички, конституционный суд Чехии подчеркивал: отказ от прививок по причине убеждений может иметь место, но он должен оцениваться в контекс­те конкретных обстоятельств каждого дела и оставаться редким исключением, а не превращаться в автоматическую привилегию какой-то религиозной или иной группы.

Что касается опыта других государств, то конституционный совет Франции в марте 2015 года подтвердил конституционность обязательной вакцинации несовершеннолетних от дифтерии, столбняка и полиомиелита при отсутствии медицинских противопоказаний. Еще раньше (в 2007 году) аналогичный вывод сделал конституционный суд Венгрии, указав, что научные исследования оценивают пользу от прививок как превосходящую потенциальные риски. В 2014 году правомерность обязательной вакцинации и штрафов за отказ от нее подтвердил конституционный суд Северной Македонии. В 2017 году конституционный суд Италии признал законным увеличение числа обязательных прививок для приема в детские сады с 4 до 10, отметив, помимо прочего, что свобода родителей в выборе модели воспитания детей не является абсолютной и не может оправдывать выбор, который способен нанести вред здоровью ребенка. Сходные по сути решения принимались также конституционными и судебными органами Молдовы, Сербии, Словакии, Словении и Великобритании.

Что же касается международных актов, то о приоритетности иммунизации населения от основных инфекционных заболеваний говорится в документах Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам, а в Конвенции о правах ребенка – о развитии профилактического здравоохранения в интересах детей. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в «Глобальном плане действий в отношении вакцин» 2013 года указывала, что «неопровержимые доказательства демонстрируют преимущества иммунизации как одного из наиболее успешных и рентабельных вмешательств в области здравоохранения».

Знаменитая Конвенция о правах человека и биомедицине (Конвенция Овьедо) предусматривает, что медицинское вмешательство может проводиться только после того, как заинтересованное лицо даст на это свободное, информированное и осознанное согласие.

В апреле 2018 года Европар­ламент с тревогой отмечал снижение показателей вакцинации в Европе и призывал государства ЕС принять эффективные меры по борьбе с дез­информацией и способствовать согласованному графику вакцинации во всем Европейском союзе.

Если суммировать доводы заявителей, то они сводятся к следую­щему. Никто лучше родителей не знает, как следует заботиться об их детях, и этому праву родителей соответствует право детей на родительскую заботу. Обязательная вакцинация в Чехии предусмотрена подзаконным актом (постановлением Минздрава), что делает соответствующие требования менее строгими.

Процесс вакцинации непрозрачен и не опирается на серьезное общественное обсуждение, а науч­ное сообщество финансируется государством и не может поэтому быть независимым. Вакцины имеют многие побочные эффекты, глобально ведут к ослаблению иммунитета привитых к различным болезням. Отказ от приема в детские сады создал для заявителей финансовые, образовательные и социальные проблемы. Кроме того, для достижения коллективного иммунитета можно было ограничиться добровольной вакцинацией.

Чешское правительство оспаривало все эти аргументы, утверж­дая, что интересы родителей не всегда совпадают с интересами детей, и отказ в приеме в детские сады был вызван как раз неправомерным поведением самих родителей. Обязательная вакцинация, хотя она действует и не во всех государствах, представляет собой эффективный и необходимый механизм обеспечения здоровья населения. Что же касается объема вакцинации, то он полностью опирается на научные рекомендации и допускает ряд исключений – как медицинские противопоказания, так и убеждения родителей. Следует также учитывать, что никто из шести зая­вителей не подвергался принудительной вакцинации, хотя никаких уважительных причин для отказа от прививок они не продемонстрировали. Относительно побочных следствий вакцинации чешские власти приводили следую­щую статистику: лишь 6 новорож­денных из 100 тысяч имели негативную реакцию на прививку.

Участвующие в деле в качестве третьих сторон правительства Польши, Франции и Германии указывали, что в условиях пандемии COVID-19 крайне важно, чтобы государства могли принимать эффективную политику общественного здравоохранения, причем во Франции отказ родителей от одной из 11 обязательных прививок грозит наказанием в виде двухлетнего тюремного заключения или штрафа в размере до 30 000 евро. В Германии уровень добровольных прививок против кори никогда не превышал 93%, тогда как пороговым значением, способным остановить болезнь, является вакцинация 95% населения. Из-за этого с 1 марта 2020 года в стране прививка против кори стала обязательной.

Другой точки зрения придерживалась на процессе Ассоциация пациентов, пострадавших от вакцин, которая утверждала, что существующая в Чехии жесткая система игнорирует какие-либо индивидуальные потребности граждан. В отсутствие четких критериев понятия «медицинские противопоказания» ассоциация выражала обеспокоенность, что количество побочных явлений обязательной вакцинации будет только расти.

Против обязательной вакцинации высказывался и Европейский форум по бдительности в отношении вакцин.

Другая неправительственная организация – Европейский центр права и правосудия – настаивала на том, что нужно искать компромисс между сторонниками и противниками вакцинации, а не подчинять одних другим. Соответствующий опыт есть у Австрии, Дании, Финляндии, Литвы, Нидерландов и других государств, где вакцинация не обязательна, а количество наиболее рекомендуемых прививок сильно различается: от одной в Бельгии до двенадцати в Латвии.

Оценивая весь этот массив информации, ЕСПЧ начал с констатации очевидного: заявители фактически оспаривают законодательное закрепление обязательной вакцинации, которая затрагивает такой фундаментальный элемент частной жизни, как физическую неприкосновенность. Бесспорно, что данная медицинская процедура представляет собой вмешательство в право на уважение частной жизни. Этот вывод не отменяет и тот факт, что никому из заявителей прививки принудительно не ставились: они в любом случае претерпели существенные неудобства (штраф, отказ в дошкольном обучении).

Далее суд, вопреки утверждениям некоторых заявителей, постановил, что данное вмешательство было предусмотрено законом надлежащего качества, в роли которого выступили отдельные подзаконные акты и судебные решения.

Следующим шагом в алгоритме рассмотрения дела стал вывод Большой палаты о том, что целью обязательной вакцинации в Чехии была защита здоровья населения – то есть цель, которая в целом может оправдывать вмешательство в частную жизнь отдельных лиц.

Понятно, что основные рассуж­дения ЕСПЧ касались последнего вопроса: существует ли настоятельная общественная потребность в обязательной вакцинации (так называемый тест на «необходимость в демократическом общест­ве»)? Перевешивают ли плюсы вакцинации присущие ей минусы? Можно ли достигнуть ее целей более щадящими методами?

Отвечая на эти вопросы, суд напомнил, что национальные власти каждого государства пользуются определенной свободой усмотрения, когда устанавливают юридический баланс между конкурирующими правами и интересами. Более того, согласно прецедентной практике ЕСПЧ, в вопросах здравоохранения национальные власти находятся в более выгодном положении, поскольку лучше знают потребности своих стран. Также свобода усмотрения зависит от наличия или отсутствия международного консенсуса по рассматриваемой проблеме. И здесь ЕСПЧ отметил, что относительно эффективности вакцинации такой консенсус есть: абсолютно все государства Европы согласны, что вакцинация является одним из наиболее успешных и рентабельных институтов в области здравоохранения.

Другое дело, что в Европе нет консенсуса относительно мер обеспечения вакцинации. Чехия заняла едва ли не самую жесткую из всех известных позиций, принуждая граждан к прививкам путем штрафов и недопуска к дошкольному образованию.

Однако данный подход разделяется и некоторыми другими государствами (Германия, Франция), что свидетельствует, скорее, в пользу государства-ответчика. Каждое европейское государство вправе само определять политику в области вакцинации, исходя из ситуации в стране.

Далее ЕСПЧ отметил, что в силу международных обязательств государства обязаны принимать эффективные меры для защиты жизни и здоровья находящихся под их юрисдикцией лиц. И здесь у суда нет оснований не доверять чешскому Минздраву и другим профессионалам, которые считают, что рекомендательная вакцинация может поставить под угрозу как отдельных граждан, так и чешское общество в целом. На сокращение масштабов вакцинации в последние годы с тревогой указывали судебные органы ряда европейских государств, связывая это с отсутствием ответственности за отказ от прививок. Это однозначно свидетельствует о том, что поголовная вакцинация является насущной социальной потребностью.

Кроме того, ЕСПЧ сослался на свою прецедентную практику, согласно которой во всех решениях, касающихся детей, их интересы имеют первостепенное значение. Цель иммунизации – защита каждого ребенка от серьезных заболеваний. И там, где добровольной вакцинации недостаточно для достижения коллективного иммунитета, национальные власти вправе разумно ввести политику обязательной вакцинации.

Также Большая палата отметила, что чешское законодательство все-таки допускает случаи освобождения детей от прививок, причем на такую возможность прямо указал конституционный суд Чехии. Более того, чешский закон не предусматривает принудительной вакцинации, а «отказникам» грозит лишь единичный штраф. Важно, что все заявители имели возможность оспорить примененные к ним меры в состязательном судебном процессе, и эти суды не носили формальный характер.

При рассмотрении дела поднимались также вопросы гипотетического конфликта интересов у врачей и фармацевтов, а также непрозрачности составления национального календаря прививок. Здесь суд предпочел не углубляться в конспирологические теории, указав, что заявители не обосновали свои обвинения, а необходимые медицинские протоколы опубликованы на веб-сайтах уполномоченных чешских органов.

При этом ЕСПЧ признал, что в некоторых редких случаях прививки могут грозить тяжкими последст­виями, что порождает особую ответственность государства за строгое соблюдение всех медицинских норм. Однако в данном деле заявители не утверж­дали, что в Чехии в целом или в отношении кого-то из них была допущена преступная халатность.

Наконец, оценивая степень вмешательства государства в частную жизнь заявителей, ЕСПЧ указал, что последствия ограничительных мер для всех шести заявителей были не очень тяжелыми. Лишение детей возможности дошкольной социализации не носило абсолютный характер и стало результатом дейст­вий самих же родителей. Вместе с тем на прием в школу отсутствие у детей прививок уже не повлияло.

С учетом всех этих соображений суд признал, что власти Чехии, соз­дав в стране систему обязательной вакцинации, не вышли за пределы своего усмотрения и действовали в интересах общества, не нарушая прав заявителей.

Двое судей выступили с особыми мнениями. Так, бельгиец Поль Лемменс предлагал дополнить решение еще одним аргументом в пользу государства-ответчика. По его мнению, обязательную вакцинацию можно рассматривать не только как право, но даже как обязанность современного государства, которая прямо вытекает из стоящих перед ним задач по охране здоровья населения. Кроме того, бельгиец критиковал своих коллег за отказ рассмотреть жалобу с точки зрения статьи 2 Первого протокола ЕКПЧ, согласно которой родители имеют право на воспитание детей в соответствии со своими религиозными и философскими убеждениями.

Отдельно следует упомянуть об особом мнении польского судьи Кшиштофа Войтычека, который остался среди своих коллег в полном одиночестве, голосуя за нарушение в данном деле статьи 8 конвенции. По мнению польского юриста, чешские власти и третьи стороны не предъявили суду убедительных доказательств необходимости массовой вакцинации, ограничившись общими утверж­дениями о ее преимуществах. В прецедентной практике ЕСПЧ сложилось твердое правило: вторгаясь в свободу человека распоряжаться своим телом, государство должно собрать веские доказательства, оправдывающие его действия. Между тем в этот раз суд отошел от своего правила и позволил государству-ответчику ссылаться на абстрактные основания. Более того, в данном деле очень многие важные утверждения заявителей не были опровергнуты чешскими властями. Например, о почти неограниченном праве Минздрава определять объем обязательной вакцинации. Также без ответа остались доводы заявителей о том, что они не получили от правительства запрошенные документы, которые касались эффективности отдельных вакцин или могли бы подтвердить конфликт интересов внутри экспертного сообщества.

Также Войтычек посчитал, что физическая неприкосновенность человека и его право не подвергаться медицинскому вмешательству настолько фундаментальны, что любое автоматическое и неизбирательное ограничение этого права несовместимо со статьей 8 конвенции. В особом мнении подчеркивалось значение закрепленного в Конвенции Овьедо принципа добровольного информированного согласия на медицинское вмешательство. Между тем вакцинация в Чехии направлена против девяти очень разных заболеваний, и у заявителей вряд ли была возможность реально оценить необходимость, риски и последствия каждой прививки для их детей.

Наконец, польский судья отметил, что нет никаких данных, что в государствах с обязательной вакцинацией ситуация в здравоохранении существенно лучше, чем в государствах с добровольной вакцинацией.

Однако, как сказано выше, Войтычек остался в Большой палате ЕСПЧ в одиночестве. Отсюда следует, что на ближайшее время вопрос о правомерности обязательной вакцинации, по крайней мере, в Европе, закрыт: суд недвусмысленно дал понять, что эта практика не нарушает права человека.

Хочется лишь добавить, что воп­рос вакцинации – это в значительной степени вопрос просветительский. Чисто субъективно я гораздо больше доверяю медицинским экспертам (которые почти единогласно поддерживают массовые прививки), чем нахватавшимся конспирологических теорий «знатокам». Однако есть ощущение, что государство нередко проигрывает таким родителям-диссидентам в информационном противостоянии. Как справедливо отметил в особом мнении тот же поляк Войтычек, недостаточно, чтобы процессы принятия решений были справедливыми – они должны восприниматься обществом как справедливые. Это значит, что в стране должны существовать далеко идущие правовые механизмы для защиты и укрепления общест­венного доверия к государству, а прозрачность должна стать девизом каждого чиновника.

Это особенно важно сегодня, в разгар третьей волны пандемии.