На голодном пайке

Очередной скандал разгорелся на фоне обсуждения поправок в Закон «Об ответственном обращении с животными». Со стороны депутатов были предложения отлавливать бездомышей, помещать на две недели в пункт содержания, после чего умерщвлять, если не найдется­ хозяин. Зоозащитники считают такой подход негуманным, настаивая на стерилизации, иначе фактов жестокого обращения с хвостатыми, как в Шымкенте, будет не счесть.

В конце ноября зооволонтеры фонда «Вторая жизнь» заявили о гибели собак в районе улицы 1 Мая. Активисты обнаружили более 10 собак, направив труп одной из них на исследование, чтобы определить причину смерти. Худшие предположения, появившиеся после того, как на теле животного обнаружили дротик, подтвердились в ходе экспертизы: собаку отравили, применив запрещенные вещества.

– Клиника, сделавшая заключение, теперь отказывается с нами сотрудничать, настолько сильное давление на нее оказывают, – рассказывает волонтер Эмилия Ускенова. – При этом все убитые собаки находились под опекой нашего волонтера, которая ведет страничку в соц­сетях. Она их кастрировала, стерилизовала, все они были с ошейниками и не проявляли агрессии по отношению к прохожим. Точно так же в поле зрения сотрудников отлова попали собаки еще одного волонтера. Их прямо караулили, чтобы увезти в отлов. Когда приехали за ними на машине, мы успели их забрать и отвезти на передержку в частный питомник «Вторая жизнь».

Эмилия Ускенова стояла у истоков создания частного питомника. Несколько волонтеров объединились, создав благотворительный фонд и приют. Он на протяжении десяти лет служит прибежищем для кошек и собак, ставших обу­зой для их хозяев и без сожаления выброшенных на улицу.

Волонтер говорит, что столь массового убийства животных непосредственно на улицах города не видела никогда. И связывает это с тем, что питомник для временного содержания бродячих собак и кошек, построенный в этом году в микрорайоне «Актас» за 700 млн бюджетных тенге, не вмещает всех бродячих животных.

Он рассчитан на 350 особей, но служба отлова привозит намного больше, в том числе и животных, имеющих бирки и ошейники.

– Временами количество собак в старом отлове, под который арендовали кошару, доходило до 800, – делает расклад Эмилия Ускенова. – Как переехали в новый питомник, число резко уменьшилось. Потом в одно время навезли много собак, заметно уплотнив вольеры, из которых то и дело выносили трупы. У нас сложилось устойчивое ощущение, что собак уничтожают намеренно. В отлове отнекиваются, отрицают это. Но собаки не могут сами в таком количестве умирать. Мы полагаем, что умерщвляют специально, потому что тесно. Больных собак размещают в одном вольере со здоровыми, крупные алабаи соседствуют с мелкими дворняжками, суки – с кобелями, что недопустимо. В старом было больше места, хотя он абсолютно не приспособлен для животных. Там даже воды не было. Мы сами привозили ведра, чтобы носить воду, и тазы, в которые ее наливали. В отлове же ссылались на порыв трубы, называли другие причины, пытаясь оправдать ужасные условия, в которых содержались животные.

Высокую смертность волонтеры связывают с ненадлежащим содержанием, скудным кормом и даже отсутствием воды. Иначе чем объяснить факты поедания животными друг друга, которые фиксировали в старом отлове и в новом тоже, хотя открыли его только в августе текущего года.

На протяжении последних двух лет волонтеры ежедневно привозят еду щенкам и котятам. Среди них есть те, кто варит бидонами кашу из рисовой сечки на мясном бульоне. В управлении сельского хозяйства и ветеринарии утверждают, что финансирование на их кормежку не предусмотрено.

Три-четыре раза в неделю активисты привозят мясные обрезки и сухой хлеб. На каждое кормление закупают 500–600 кг мясной обрези на рынке с ветеринарной справкой. Сначала все это замораживается, а потом после разморозки идет на корм.

Хлеб берут в кафе, владельцы которых соглашаются сортировать отходы, не смешивая с другими остатками пищи. На него собаки просто бросаются, настолько голодны.

Может сложиться впечатление, что служба отлова вообще не кормит животных. Но это не так.

– Когда мы приезжаем, рабочие насыпают корм, доставая со склада 40 мешков сухого корма, хотя последний раз обещали 50, – утверждает Эмилия Ускенова. – Корм и без того самого низкого качества, так еще утверж­дают, что по нормам положено 550 граммов на собаку на три дня, то есть в день 187 граммов. Это мизер, чтобы собака не умерла с голоду. Мы не раз наблюдали, как бросают в вольер пригоршню на всех, а там могут сидеть пять алабаев, семь дворняжек.

Понятно, что руководство управления ветеринарии и сельского хозяйства, сотрудники питомника меньше всего хотят видеть волонтеров, которые стремятся каждый факт жестокого обращения с животными предать огласке. Их стараются не пускать на территорию, запрещают проносить с собой телефоны.

В прошлом году, увидев, что животные обезвожены, зоозащитники подняли такой шум, что отлов сменил место нахождения, перебравшись на время в кошару на Бозарыке. И только под давлением общественности вынуждены были вернуться обратно, тут же запретив волонтерам заходить внутрь, сославшись на то, что это, дескать, режимный объект.

Волонтеры отправили официальный запрос, получив подтверждение, что питомник не относится к числу режимных объектов. Но это не мешает сот­рудникам отлова препятствовать доступу активистов. Чтобы вновь попасть в питомник, надо поднимать шум в соцсетях, пытаться достучаться до чиновников, вплоть до руководства города.

– Три недели животные были без еды, нас не пускали, – рассказывает Эмилия Ускенова. – Невозможно было ни зайти, ни передать еду. К щенкам пробивались с боем. И когда в начале октября приехал аким города, то дал разрешение заходить одному человеку, пообещав, что меня будут запускать. Спасибо, конечно, но я же не работник отлова, у меня есть работа, другие обязанности. Не могу там проводить каждый день.

Две недели Эмилия Ускенова ездила в питомник ежедневно, чтобы накормить хотя бы щенков и котят. А после стерилизации, которую проводил Фонд Брижит Бардо, руководство питомника снова включило режим на полный запрет.

Перестали пускать, не стали брать еду, хотя была договоренность, что волонтеры будут приезжать, ведь они на себя взяли ответственность за жизнь стерилизованных животных. Их надо было кормить, чтобы они элементарно не умерли.

Обычно Фонд Брижит Бардо, прежде чем приехать в какой-то город, подписывает соглашение с его руководством, берущим на себя обязательство по сохранению жизни прооперированных животных. В Шымкенте отказались подписывать такой документ.

Удалось только получить согласие нового начальника питомника запустить ветеринаров. А соответствующую расписку подписала Эмилия Ускенова, пообещав взять под свою опеку полсотни прооперированных собак из отлова.

Представители Фонда Брижит Бардо приезжали в октябре, прооперировав в общей сложности за два дня на базе приюта «Вторая жизнь» 268 собак и 50 – в отлове.

Несколько из них после стерилизации удалось пристроить по домам, часть взяли на передержку, 38 находятся в отлове, снабженные бирками Фонда Брижит Бардо.

– После того как Альбине удалось пронести телефон и снять на видео весь происходящий ужас, снова поднялся шум и нас начали пускать, – говорит Эмилия Ускенова. – Такое было и раньше, я сама и другие волонтеры находили остатки поеденных животных. Вытаскиваешь, показываешь сотрудникам отлова, а они в ответ только ухмыляются. За нами по пятам ходят сейчас, чтобы мы ничего лишнего не увидели, тем более не засняли. Как-то руководитель сам пригласил, попросил показать, как они улучшили условия содержания животных после скандала. Во время съемки сам же стал загораживать телефон рукой: «Это не снимайте».

Общественники признают, что улучшения все же есть. С переездом в новый питомник появилась вода, в вольерах стали проводить уборку. Нет того ужаса, который был в старом отлове. Волонтеры сами привозят картон, чтобы его стелили животным, поскольку его проще сменить и доски при этом ос­таются чистыми.

– До сих пор питомник не подключен к природному газу, а значит, нет системы отопления, – продолжает Эмилия Ускенова. – В итоге все специалисты и руководитель не переезжают сюда, ссылаясь на холод и отсутствие условий. В вольерах для щенков и котят обещали тепло, пока же там жуткий холод. Мы выяснили, что новый питомник до сих пор не сдан в эксплуатацию, не прошел официальную регистрацию, на карте на его месте значится пустое место.

Шымкентские зоозащитники уверены в том, что ужасы шымкентского отлова в состоянии прек­ратить только жесткий контроль, в том числе и со стороны общественности. И начинать нужно с ужесточения ответственности владельцев, ведь собаки оказываются на улице по их вине.

Каждый участковый ветеринар, а их в городе 88, должен вести учет питомцев. На базе питомника следует наладить стерилизацию бездомных животных, финансируемую из бюджета. Для этого в нем предусмотрели два здания под операционные, в которых стерилизовали собак из отлова сотрудники Фонда Брижит Бардо.

Активисты озабочены тем, что в поправках в Закон «Об ответственном обращении с животными» ничего из этого нет. И уверены, что лишь при условии следования алгоритму «отлов – стерилизация – вакцинация – выпуск» можно уменьшить число бродячих животных.

– За три года мы смогли бы снизить на 70 процентов количество уличных кошек и собак, все равно должна быть какая-то регуляция, – уверена Эмилия Ускенова. – Стерилизация – это единственно правильный метод, который работает в других странах. Мы равняемся на Грузию, Турцию, которые справились с масштабом проблемы, не отстреливая бродячих собак.