Я шел к отцу через его книги...

1636
Бахыт Каирбеков, поэт, кинорежиссер

Поэту, народному писателю Казахстана Гафу Каирбекову в августе этого года исполнилось бы 95 лет.

фото из личного архива

Отец мне часто говорил: «Ты не знаешь своего счастья: у тебя есть я – твой отец». При этом он либо гордо вскидывал голову, глядя счастливыми глазами, либо опускал ее, явно вспомнив что-то из своего далекого детства.

Теперь я понимаю, как много значили для меня эти, быть может, его самые счастливые и горькие мгновения. В такие минуты он гордился собой как отцом и горевал о том, что рос без отца.

С самого начала я считался бабушкиным сыном и называл ее мамой, а мать – апатай (тетушкой). А отца у меня (по тогдашней детской легенде) не было. Он был репрессирован (имелся в виду, конечно же, дед). И потому слово «папа» в моем лексиконе появилось довольно поздно, уже в зрелом возрасте.

Все свое детство я помню его грозным, вспыльчивым, шумным, в кругу гостей. Но я любил слушать, как он с матерью на пару пел казахские и русские песни.

Я был с ним на «Вы». В нашем тастакском доме мы, дети, не играли лишь в самой дальней комнате – в его кабинете. Я редко переступал его порог. Никто не смел нарушать тишину, когда отец работал. Обычно я робко стучал в закрытые створки дверей и, едва слышно проговорив: «Вас к чаю», спешил назад, в столовую...

Моей голубой мечтой был велосипед. Пока я ждал обещанного, он из трехколесного перерос в двухколесный, попутно миновав самокат, затем – в «Орленка». И вот мы с отцом идем покупать велосипед на Зеленый базар. Тамошний магазин «Колос» по тем временам был самым настоящим супермаркетом, здесь можно было купить все – от гвоздей до хрустальных люстр. И вот тогда я впервые увидел его глаза: я не знал, что они могут быть такими – восторженно-детскими! Он остановился, увидев перед собой какую-то зеленую доску, и стоял так, не в силах отвести от нее зачарованного взора. Я тянул его за руку в угол магазина – велосипеды были так близки, я уже видел их сверкающие никелем рули! А он, не видя их и не слыша ничего, шептал как загипнотизированный: «Ну, надо же, совсем как настоящий!»

Когда он вспомнил обо мне, то уже не понимал меня: зачем мне велосипед, когда есть такое чудо – такая удивительная игра, которой он меня научит. Это куда лучше, чем кататься на велосипеде, на котором можно набить шишки и попасть под машину. И он убедил меня! Меня испугал и восхитил его детский восторг, я заразился его желанием – и мы вместо велосипеда купили бильярдный стол, длинноносые кии и блестящие железные шары.

Он научил меня играть в бильярд. Но было ли это только игрой в бильярд? Он научил меня забивать красивые шары, получать удовольствие от хитроумных и смелых решений.

Он не разрешал бить подставки, научил не гнаться за легким, случайным выигрышем. Он ценил меткий глаз и хлесткий удар.

Мы жили в Тастаке – в переводе на русский просто Каменка. Тогда это была окраина города, поэтому молодые писатели снимали здесь комнаты по дешевке, а отец мой первым решил построить дом, и, хотя он строился долго, как только закончили крышу, к нам потянулись гости – коллеги отца по перу.

Среди них – секретарь правления Союза писателей Казахстана Кайнекей Жармагамбетов – переводчик стихов Мао Цзэдуна, поэты и переводчики Куандык Шангитбаев, Габбас Жумабаев, Саги Жиенбаев, Туманбай Молдагалиев, Жумекен Нажимеденов, Шамиль Мухамеджанов, писатели Мухамеджан Дузенов, Касым Кайсенов, бывали поэты старшего поколения – Таир Жароков, Хамит Ергалиев. Я дружил с сыновьями Сырбая Мауленова, Касыма Тогузакова. Теперь, по прошествии лет, можно смело назвать наш дом в Тастаке литературным салоном, ибо все они стали классиками казахской литературы.

Я помню, как однажды к нам пришел настоящий композитор. Он сразу же сел за пианино, красиво проиграл мелодичное вступление и стал напевать. Отцу понравилась песня, и он пообещал написать стихи на эту музыку, а композитор, узнав, что я учусь играть на инструменте, тут же набросал ноты новой пес­ни и подписал: «Если станешь композитором, будь как Бах, будешь писать стихи, стань поэтом таким, как твой отец»». И подписался – Шамши Калдаяков. Это было в 1965 году.

Та песня – «Ана туралы жыр» – стала гимном нашей семьи. Поз­же, уже став взрослым, я не раз сталкивался с утверждениями, что это татарская народная пес­ня, алтайская, башкирская. И это правда: песня настолько полюбилась всем, что каждый считал ее родной, старинной и даже колыбельной песней свое­го народа.

Классики любили мою «маму» – Шайзаду Монке-кызы. Шаке звали ее Таир Жароков и Габит Мусрепов. Бабушка (хотя какая она бабушка, если прожила на этом свете всего-то пятьдесят восемь лет) была хлебосольной, готовила вкусно и много. Отец даже серчал иногда: зачем целый казан мяса варить, не гостей же ждем, но гости являлись непременно, и не одни – с друзьями. Любили наш дом и потому, что здесь читались новоиспеченные стихи, тут же после горячего обсуждения неузнаваемо перелопачивались, их забирали с собой старшие коллеги, работавшие в газете, и на завтра стихи получали всеобщее признание. Все это получалось играючи, легко, с задором и радостью, без обид и зависти, с каким-то заразительным подъемом. Это был настоящий праздник жизни!

Больше всего мне нравилось, что взрослые тоже умеют играть в игры. И чем больше народу собиралось в доме, тем азартнее и бесконечнее были они. Чаще всего играли в «великих людей». Всем раздавались бумага, карандаши, кто-нибудь перебирал в уме алфавит, его останавливали – и какую букву он называл, на ту и писали имена знаменитых людей. Побеждал тот, кто вспомнил и назвал больше других (время было ограничено) и, самое главное, неупомянутых остальными участниками имен. Новое имя вызывало споры, и тогда рассказывалось, в чем заключалось величие этого человека. Играли также в лото с бочонками или картежное – «Девятый вал» в две колоды. Для этой игры заранее копили мелочь, медяки (бумажные были не в почете: ведь не у всех они были, а значит, и щеголять ими – дурно). Играли до утра.

Самые тихие уже спали в нашем вишневом саду на большом дощатом настиле – саке, где обязательно перед сном рассказывались страшные истории про отрезанную руку, привидения и всяких оборотней.

Это была счастливая пора, когда эпицентром общения, как точно заметил один поэт, был не «ящик» с цветной в три полосы пленкой, которую наклеивали прямо на экран, а настоящий самовар с тлеющими углями. Самовар не мешал никому, не отвлекал, но потчевал душистым с дымком чаем.

Отец так и не приучился смот­реть телевизор. После новостей часам к десяти – самый пик, начало “худфильма” – он уже зевал, брал газеты и шел спать, чтобы утром встать самым первым, и когда все домашние, еще сонные, собирались к завтраку, он, уже бод­рый после прогулки по свежему воздуху, докладывал всем, что с утра успел написать, перевести, сочинить...

1972 год. Первая публикация моих стихов в журнале «Простор». И одновременно – в газете «Қазақ әдебиеті». Автор дубляжа, то есть перевода, – отец. Таким образом, как я понимаю теперь, отец хотел утвердиться в своей еще незрелой мечте – увидеть в сыне поэта (хотя на людях и мне за время учебы в Литинституте он говорил совершенно обратное!). Он не мог, да и не умел оставаться в стороне. Он тут же по-своему подстраховал, поспешил подставить свое плечо.

И так он будет поступать всю свою жизнь, зачастую не спрашивая, хочу ли я того. И это вызовет среди завистников нелепые слухи, что Гафу успевает еще и писать стихи за сына (вот только непонятно: почему на русском?).

Мы шли друг к другу необычным, нелегким путем. Не скажу, что лучшим, но, может быть, самым глубоким – через творчество.

Мы не могли многого сказать друг другу – существовала огромная дистанция между мной и им – всенародно известным человеком. Кроме того, у нас и не было возможности просто поговорить по душам. Я оканчивал школу, когда умерла моя «мама». Родители переехали на новую квартиру (выяснилось, что дом держался на бабушке), а я оказался в далекой Москве. Приехал я уже оттуда не один, через год вернулся из армии, у меня вышла первая книга стихов, родилась дочь – где уж тут учить уму-разуму...

Долгое время для многих я оставался по-прежнему «сыном Гафу». Люди воспринимали меня через призму отца, любовь к нему автоматически переносилась на меня. Многие увидят в этом лишь счастливое детство избалованного ребенка. Я же изо всех сил рвался из этой золотой клетки.

Сегодня в титрах своих фильмов я пишусь Бахыт Гафу. И я горжусь этим. Это было задолго до нынешних переименований на тюркский лад. И это совсем другое.

Первым, кого я решил переводить с казахского на русский, был мой отец. В мою дипломную работу вошли переводы его стихов и рассказов. Это было в 1975 году. Моим настоящим открытием отца стала работа над переводом его книги прозы «Ақ желкен» («Белый парус»). Я переводил его повести, учась на Высших курсах режиссеров в Москве (1987–1989). Он был далеко от меня и совсем близко, и я уже знал, что буду снимать его в кино.

У меня вышло четыре сборника стихов на русском языке. На казахском – один: «Менің үйім» («Мой дом»), большая часть стихов в нем – в переводе отца. Он очень хотел, чтобы меня читали на родном языке.

Я же, осознав, что стихи мои (громко говоря) мало что значат в судьбе моего народа, ушел в кино. Отец сильно переживал этот очередной мой «фортель». Он не одобрил его, но первым пришел мне на помощь, согласившись сниматься в моем первом фильме, – сыграть роль отца главного героя, то есть самого себя, но по сценарию сына, то есть таким, каким себе представлял его я! Это поистине большой душевный подвиг с его стороны. Подвиг, который мог оценить лишь самый узкий круг людей. Помню, как этот факт буквально потряс известного польского режиссера Кшиштофа Занусси. Просмотрев фильм, он спросил меня, а кто исполнял главную роль, и очень удивился, узнав, что это был мой отец. Он отметил неординарность его личности, его харизму – кинематографическое обаяние.

Я учился на режиссера игрового кино. В моем фильме отец, с которым сын пытается наладить диалог, умирает, завещая ему продолжить разговор в будущем. Он всегда жил жизнью брата, погибшего на фронте, и писал стихи как бы под его диктовку, и теперь завещает сыну стихи, которые он уже продиктует ему как свои. То есть происходит передача сокровенного от одного поколения к другому. А об отце я сделал фильм позже, назвав его по строчке из песни «Ана туралы жыр», ставшей нашим семейным гимном.

Повести отца удивили меня своей памятью. Судьба жестоко обошлась с ним, снайперски прицельно выбивая из его окружения самых дорогих ему людей: сестер, старшего брата, отца.

Что помогало мне при переводе? Неистребимая вера и жажда жизни главного героя, который, несмотря на все испытания, был не обделен самым главным для каждого из нас, живущего на земле, – добротой. Чувством признательности, благодарности, любви к тем, кто в холоде и голоде помнил о маленьком человеке и всячески оберегал его от безверия и бездушия. Эта вера, эта благодарность отца и стали стержнем фильма о Поэте – сыне своего народа.

Я переводил его стихи, повести, рассказывал о нем на радио, снял о нем документальный фильм и полагал, что исчерпал свой долг перед ним. И вот его не стало. Мне всегда было трудно отвечать на его жизнерадостный вопрос поутру: «А что ты сделал сегодня?». Имелось в виду, конечно же, творчество – как дань своему времени.

Он всегда работал с утра, и воп­рос его уже свидетельствовал о том, что он, как всегда, потрудился, а значит сочинил новый цикл стихов, перевел главу из «Илиады» Гомера, написал статью о Шакшак Жанибеке или эссе об Абае.

Отец мне оставил три завета, которые помогли в жизни: первый – начал дело – доведи до конца, второй – дал слово – сдержи его обязательно и третий – не оставляй ничего на завтра, если можешь сделать это сегодня.

И сегодня, к счастью, я могу ответить ему, что написал вот эту небольшую сыновнюю клятву – о том, что всегда буду помнить, что каждое утро начинается с вопроса, на который мне было бы что ответить. И я хотел бы, отвечая отцу, чувствовать гордость за себя и за него.

А он уже ответил когда-то самому дорогому человеку на свете словами своей “Песни о матери”:

С годами я возмужаю,

Но для тебя я – по-прежнему –

все тот же несмышленыш...

Популярное

Все
Масштабные преобразования – основа устойчивого развития отрасли
Объявлен бой наркокурьерам
Масштабируя передовой опыт
«Генный ключик» для джабе
Свежий кумыс по старинным рецептам
Новой техникой пополнился машинный парк
Распоряжение Главы государства о назначении
Развитие цифровых сервисов обсудил Бектенов с гендиректором «Яндекс Global»
Озеро Сайран обрело новую жизнь
Полигон твердых бытовых отходов остался без финансирования
Он дал новый голос казахскому кино
Всегда на шаг впереди угроз
Казахстан стал лучшим на Кубке мира World Boxing
Указы Главы государства об освобождении от должности
Распоряжение Главы государства о назначении
Жители Жезказгана вынуждены употреблять питьевую воду пятого класса загрязненности
Указы Главы государства о назначении
Сбежать не удалось
Временный приют или точка опоры?
Гонка за лидерами
Первого бесплатного юридического помощника на базе ИИ запустили в Казахстане
16 млрд тенге инвестирует Казахтелеком в цифровую инфраструктуру Акмолинской области
Лесной пожар бушует в пригороде Стамбула
Мощный лесной пожар разгорелся в Турции
Южнокорейский бизнес расширяет присутствие в Казахстане
Завод по переработке природного урана запущен в Сузаке
ЕС к 2040 году планирует сократить выбросы CO2 на 90%
Доступ закрыт: туристам запретили подниматься на скалу Жумбактас в Бурабае
Государства-члены СВМДА украсили штаб-квартиру в Астане культурными элементами Азии
Названы первые победители этапа Кубка Казахстана по таеквондо в Алматы
«Мағжан оқулары-2025» вновь собрал талантливую молодежь
Назначен директор новой Службы КНБ
Экс-главу «Казселезащиты» осудили на 12 лет
Астана закрепляет за собой статус регионального экологического лидера
Находящегося в международном розыске казахстанца арестовали в Грузии
День столицы: традиционный конкурс силачей «Толағай» пройдет в Астане
Сколько людей носят имя Астана в Казахстане
Глава государства провел заседание Совбеза
Резкий рост травматизма в результате ДТП зафиксировали в Казахстане
«Астана» не смогла уйти в отрыв
День столицы: сколько дней отдохнут казахстанцы в начале июля
Алматинские врачи столкнулись с редчайшей патологией в мире
Антикор отреагировал на жалобы водителей фур в Актюбинской области
Закон и Порядок – основа созидания Справедливого Казахстана
Новый завод открыли в Атырау
В Приаралье появится сеть метановых автозаправок
Алматинцев предупредили о неспокойной ночи
Годовая мощность ветряной станции в Жезказгане составит 330 млн кВт·час
Закон Республики Казахстан
В Жезказгане построят современный Дворец школьников
Главе государства показали пассажирский вагон казахстанского производства
Развитие химической отрасли в Жамбылской области набирает темпы
В Павлодаре выявлены грубые нарушения в работе филиала Национального центра экспертизы
В Актобе построен новый завод по производству агрохимикатов
В Улгили выпускают стекло жамбылской закалки
День полиции отмечают сегодня в Казахстане
Три молочно-товарные фермы построили в Костанайской области за год
На краю пропасти: как остановить человека от последнего шага
Очередной циклон надвигается на Казахстан
Сильные дожди сменят жару в Казахстане

Читайте также

Укреплять многостороннее партнерство для устойчивого развит…
Летописцы истории
Евразийская неделя арбитража
Шелуха теперь не мусор, а сырье

Архив

  • [[year]]
  • [[month.label]]
  • [[day]]