​«Если задания не выполню, совесть загрызет!»

Становление одного из крупнейших вузов нашей страны произошло в 1941 году. Поток студентов за 70 лет увеличился более чем в 25 раз. Если в первом наборе было 150 студентов, то в начале 2000-х годов набор одного только факультета английского языка в 4 раза превышал показатели 1941 года. Что уж говорить о современности? Значительно увеличился и штат преподавателей. Теперь он сос­тавляет более 500 человек, а это в 15 раз больше, чем в первый год существования Института иност­ранных языков – так в те годы назывался КазУМОиМЯ. В первые годы во всем институте на двух его факультетах работал только один профессор и два доцента.

Сегодня КазУМОиМЯ осущест­вляет профессиональное обучение на 16 языках мира, самый необычный и редкий из которых – персидский или фарси. В вузе имеется 7 базовых факультетов: перевода и филологии, менеджмента и международных коммуникаций, международных отношений, востоковедения, дополнительного образования, экономики и права и педагогический факультет. Мы заглянули на кафедры, в аудитории и коридоры иняза, чтобы составить достоверное мнение о том, кто же в нем нынче учится и работает.

Акцент на самостоятельную работу

Проректор по учебной работе КазУМОиМЯ Асель Чакликова начала рассказ об альма-матер с описания современных студентов.

– Мы наблюдаем такую тенденцию: молодежь приходит в университет с четким желанием учиться, выстроенной мотивацией. Они знают, чего хотят, практически у всех еще на стадии поступления сформирован иностранный язык, они видят мир и хорошо вписываются в образовательный контекст. В свою очередь мы делаем в работе акцент на самостоятельную работу студентов, даем определенный комплекс теоретических знаний, направление, в котором следует двигаться, и студент работает без посторонней помощи, сам задает себе темп.

Основная задача вуза – это интеграция в международное образовательное пространство, дип­лом должен котироваться на международном рынке труда. КазУМОиМЯ­ по-прежнему остается единственным вузом в Центральной Азии, который готовит переводчиков-синхронистов. Студенты проходят практику, начиная со второго семестра первого курса в условиях, приближенных к бое­вым. На мероприятия с участием первых лиц государства их, конечно, пока не отправляют, зато просят применить свои знания на кинофестивалях, выставках, конференциях, позднее в МИДе и так далее.

– Все студенты имеют право на зарубежные стажировки, на обу­чение у иностранных преподавателей, которые постоянно к нам приезжают, – говорит Асель Тураровна. – Мы всегда были открыты миру, но в последние пять лет при активной поддержке Министерства образования эта программа расширилась, мы получили широкие возможности для приглашения языковедов и литераторов из разных стран. Существует множест­во разных стипендий для ребят. Мы отслеживаем требования работодателей и учим их правильно составлять резюме, сопроводительные письма, разбираться в программах верстки, если это будущие журналисты, работать в зале суда и снимать отпечатки пальцев, если это юристы. Для них мы оборудовали целую криминалистическую лабораторию.

Жаркие споры о глаголах

Ветеран университета, преподаватель английского языка и методист Тамара Кузнецова сама окончила иняз и работает здесь с 1963 года. Педагогу с колоссальным стажем и опытом не раз предлагали освоить новые горизонты, но она осталась верна альма-матер. Из воспоминаний тех времен одно из ярких – об огромных, тяжелых словарях, в которых порой подолгу приходилось искать нужное слово.

– Мы пробовали разные методы обучения, среди нас было много новаторов. Как было интересно, вы не представляете! – Тамара Даниловна рассказывает о своей работе с гордостью. – Липецкая и воронежская школы пропагандировали коммуникативный метод обучения английскому языку, через них шли все новинки. Какими жаркими были методические семинары! Мы писали массу разработок на глаголы, неважно – «should», «must» или любой другой. Спорили, какой подход лучше, решали, кто прав, кто виноват.

– Ну, означает глагол «must» по-русски «должен», разве о нем можно спорить? – прикинулись мы скептиками.

– О, Господи, конечно! Еще как! – с жаром воскликнула Тамара Даниловна, и на кафедре раздался дружный смех.

Очень нравятся прославленно­му педагогу современные компьютерные технологии, ролевые игры, интерактив, с помощью которых можно быстрее и легче обучить студентов иностранному языку.

– Сейчас ребята с первых же минут занятия вовлечены в процесс. Заходишь в аудиторию, сразу же бросаешь какой-то вопрос и все – пошло дело. Мы будоражим студентов. И память, и мышление – все работает! – довольна Тамара Даниловна.

Шерсть продавать уже неинтересно

Преподаватель испанского языка факультета перевода и филологии, аргентинец Ламберти Кристиан Пабло живет в Алматы уже 20 лет, из которых 5 лет работает в вузе.

– Если я уже столько лет здесь, это значит, что живется мне хорошо, – заулыбался педагог с первой же минуты беседы. – По первому высшему образованию я инженер-агроном и работал в компании, занимающейся импортом и экспортом овечьей шерсти. Как-то раз меня спросили, хочу ли я поехать в Казахстан изучать рынок. Во время СССР мы проводили ряд совместных сделок, но о самой стране было очень мало информации. А после ее распада вообще никто не знал, что здесь творится. Вот в 1997 году меня и послали на разведку, чтобы я узнал, можно ли теперь работать с Республикой Казахстан. К сожалению, рынок был настолько неразвит, что руководство моей компании оставило мысль открыть филиал, невыгодно получалось. А я за три года, что присмат­ривался к рынку, привык к замечательному городу Алматы, выучил русский язык и решил остаться.

Ламберти сразу по приезду начал преподавать испанский и постепенно втянулся в это дело настолько, что продажи овечьей шерсти перестали его интересовать. При этом он всегда мечтал работать именно в университете, и наконец его мечта сбылась.

– Я очень люблю свой университетский мир. Репетиторством заниматься неохота. Один человек – скука! С группой работать намного веселее, – говорит он. – Я стараюсь постоянно обновлять программу обучения, много читаю, мотивирую студентов заниматься дома. Вуз делает на это особый акцент, но по факту дети не всегда могут организовать свое время, и приучить их к этому – моя задача. Во время занятий я их перемешиваю, сильных соединяю со слабыми специально для того, чтобы слабые не расслабились полностью. Бывают у меня, как у всех педагогов, ленивые студенты, но их немного. Лентяи в переводчики не пойдут, слишком много в нашем деле надо «землю пахать». Кстати, нерадивых студентов больше среди мальчиков.

Логично, что за этим последовал вопрос: «Как вы считаете, почему?» Ламберти на минуту как будто «завис».

– Это очень хороший вопрос, на который трудно ответить, – подумав, изрек он. – Полагаю, что мальчики более уверенно смотрят в будущее. Они знают: несмотря ни на что, они устроятся на работу, никогда не пропадут. И родители их думают точно так же. У девочек такой уверенности нет, поэтому они хорошо готовятся. Такая же ситуация и в моей родной Аргентине.

Судьба пришла в виде брошюрки

Переводчик-синхронист, студент 4-го курса Талгат Орынбасар английский язык любил с детства, но осваивать эту профессию изначально не собирался.

– Для сдачи ЕНТ и поступления в вуз я четвертым предметом думал выбрать физику, потому что с ней легче было получить грант, – сообщил молодой человек. – Но как-то раз приехали к нам в школу представители иняза, раздали брошюрки с информацией о вузе. Я увидел специальность «Конференц-переводчик, синхронист», и как будто что-то щелкнуло! Она мне такой крутой показалась! Вот так и пришла ко мне судьба в виде брошюрки, о чем я ни разу не пожалел.

В свои 22 года Талгат уже имеет неплохой опыт работы. Он переводил с английского на казахский язык и обратно на многих выставках, международных фес­тивалях, Универсиаде. Синхрон с использованием русского языка можно вести параллельно, с отставанием максимум 3 секунды. Для перевода на казахский язык времени дается больше, потому что по правилам сказуемое ставится всегда в конце предложения, а на английском оно может прозвучать когда угодно.

– Самая сложная тематика для меня, пожалуй, медицина, слишком много терминов, – поясняет переводчик. – Но я бы мог ответить и по-другому: нет сложной тематики, есть область, которую ты меньше знаешь. В переводе 60% успеха зависит от того, насколь­ко ты осведомлен. При этом, если какие-то слова не знаешь, ничего страшного. Существует много стратегий перевода, например, вероятностное прогнозирование. Я могу не расслышать начало спича: «Ladies and gentlemen!», но могу перевести «Ханымдар мен мырзалар!», потому что на 99% знаю, что сказали именно это. Бывает так, что не совсем точно понимаешь предложение, но знаешь, о чем говорит оратор, потому что читал и готовился по теме.

Синхронист не скрывает, что испытывает сильный стресс перед началом процесса:

– Переводить не страшно, страшно быть в ожидании. Зато какое облегчение чувствуешь после того, как все сделал хорошо!

Куратор мигом возвратит к жизни

Исследовав все уголки основного здания, мы отправились на факультет востоковедения, расположенный в центре города, где нас ждала студентка 4-го курса специальности «Иностранная филология» Аида Джумагазиева. Эта девушка пока еще не совсем осознала, что как специалист она – «штучный товар». Ведь Аида знает как раз те самые редкие языки – персидский (фарси) и арабский – а еще казахский, русский и английский. Талантливой студентке повезло, что она левша, из-за этой природной особеннос­ти ей не составило особого труда научиться писать на сложнейших восточных языках.

– На первом курсе мы начали изучать алфавит, – рассказала нам Аида, когда мы уютно устрои­лись в библиотеке. – Сложность фарси состоит в том, что буквы имеют три вида написания. В начале, середине и в конце слова они пишутся по-разному. Еще фарси очень богат на слова, имеет огромное количество синонимов. А вот в арабском языке труднее всего произношение. Например, есть три буквы «з», три буквы «с», и они все произносятся по-разному. Иногда на меня находили минуты отчаяния, особенно по понедельникам. Сначала арабский, потом через 100 минут персидский, а ты до сих пор не отошла, в голове каша полная.... Были моменты, когда мне хотелось все бросить. Тогда на помощь приходила куратор Нурзия Атейбекова, она быстро возвращала меня к жизни.

После окончания бакалавриата Аида планирует продолжить обу­чение в магистратуре и получить степень магистра-востоковеда. Во время учебы ей удалось побывать на стажировке в Иране и вдоволь попрактиковать фарси.

– Там классно! – восклицает девушка. – Спокойно, тихо. В Иране женщины живут намного лучше, чем в арабских странах. Все они получают высшее образование, работают, ездят за рулем, свободно одеваются. Выходят замуж поздно, после 30 лет. Это не Саудовская Аравия, где женщины до сих пор лишены права водить машину, и могут заниматься лишь преподаванием в каких-то женских обучающих классах. Думаю, что я часто буду бывать в Иране, когда окончу учебу. Некоторые люди удивляются, что я знаю такие сложные языки. Можно сказать, что я и сама удивлена, потому что от природы неусидчивая вообще! (Смеется). Просто у меня отец строгий. Он всегда говорил и продолжает говорить: «Пока не сделаешь уроки, никуда не пойдешь». Так я и привыкла. Если куда-то пойду, не сделав заданий, меня совесть загрызет!