История движения «Алаш» в условиях закономерного интереса казахстанского общества к своему прошлому и поисков национальной идентичности заняла важное место в коллективной исторической памяти

Вопрос о выборе одной из двух моделей достаточно сложный, так как апеллирует к юридическим аспектам вступления в силу решений декабрьского съезда 1917 года. Чем было принятие решения об отсрочке «объявления»? Отсрочкой вступления в силу провозглашения Алаш или отсрочкой опубликования принятого решения? Однозначного ответа протоколы съезда не дают.

Кроме того, следует учесть, что в конце 1917-го – начале 1918 года отсутствовал юридический порядок легитимации подобных нормативных актов, он попросту еще не был разработан. Поэтому у сторонников первой модели всегда будут основания сомневаться в юридической состоятельности акта провозглашения Автономии Алаш хотя бы в силу отсутствия официальных документов о признании со стороны основных акторов политических процессов в России в этот период.

Однако обратим внимание на логику сторонников второй модели. Они исходят не из формального подхода к проблеме, а конкретно-исторического подхода. Отсутствие официального признания не мешало участникам исторических процессов считать Автономию Алаш самостоятельным субъектом политических отношений, она имела собственную систему управления, армию, проводила самостоятельную политику, поэтому полностью отрицать факт ее существования сложно. Прекрас­ный историко-юридический анализ факта существования Алаша как самостоятельной республики был дан Е. Нурпеисовым и С. Жусипом. В данном случае весь объем архивных документов и реконст­рукция политических событий позволяют нам с уверенностью говорить о фактическом сущест­вовании Республики Алаш и ее важной роли в последующей государственно-правовой эволюции Казахстана.

Обратим внимание еще на одну дискуссию, связанную с Алашем как государственно-территориальным образованием. Это автономный статус и отношение к России. Описывая историю Автономии Алаш, некоторые авторы подчеркивают стремление ее руководства оставаться частью России, описывают не столько автономистский, сколько федералистский контекст деятельности Алаш Орды. Так, Д. Аманжолова пишет: «Очень важно отметить, что лидеры Алаша не отделяли себя и судьбу своего народа от общероссийской. Они использовали все возможности, чтобы включиться в наи­более значимые политические и общественные организации и события, связывая этнополитическую консолидацию и нациестроительство казахов с доминантами российской истории». «Лидеры Алаш Орды считали федерацию оптимальной формой национально-государственного устройства. А. Букейханов, считая себя «западником», выступал против сепаратизма, за единство с «великой демократической Федеративной Россией». Автономия, не предполагая независимости, требовала детального разграничения полномочий», – отмечает Чжень Нань, проводя аналогии данной политики с идеями «конкретного марксизма» Мао Цзэдуна об ограниченном, адаптивном национализме.

Тем не менее большая часть авторов, не отрицая отсутствия у казахских автономистов планов по провозглашению независимости, подчеркивают ее самостоятельный и национально-территориальный характер. «Если в период между Февралем и Октябрем 1917 г. они (казахская национальная элита) верили в прогрессивные силы России, то после Октябрьского переворота появилось недоверие ко всем политическим силам России, выросло и окрепло стремление к самостоятельному управлению казахским краем, что позволило бы отражать вмешательство извне», – пишет Т. Уяма.

Подчеркивая программные цели Алаша, Т. Красовицкая подчеркивает, что провозглашение Алашской автономии в декабре 1917 года было осуществлено «в целях спасения области Алаш от общего развала анархии», а провозглашенная Туркестанская автономия не отделялась политически от Алаша.

Стивен Сабол в книге «Русская колонизация и генезис казахского национального самосознания» отмечает, что «на Втором всеказахском конгрессе в Оренбурге в декабре 1917 г. уже было известно о приходе к власти в столице большевиков, лидеры Алаша декларировали в ответ независимость: Алаш Орда была провозглашена независимым государством, а Бокейханов – его первым президентом».

Наконец, обратим внимание на то, что, говоря о вхождении Алаша в состав федеративного государства, его лидеры предполагали не вхождение в состав России, а добровольное объединение с Россией как равноправного субъекта федеративного государства. Более того, стремление Алаша остаться в составе России – не цель, а лишь тактическая задача. Конечной целью лидеров Алаша было построение независимого государства, о чем свидетельствуют слова А. Бокейхана: «Если выстоим, впереди нас ждет величайший праздник. Если не сейчас, то в недалеком будущем сын Алаша создаст суверенное независимое государство».

И в завершение несколько слов о роли большевиков и лично В. Ленина в истории казахской государственности, тем более что в последние годы начала набирать обороты компания апологии политики большевиков в этой сфере. Это связано с влиянием российского информационного пространства с его тенденцией возвеличивания имперского (в том числе советского) прошлого и проблемами в социально-экономическом развитии, вызывающими у час­ти казахстанского общества симпатии к вульгарно-коммунис­тическим идеям и ностальгии по советскому прошлому.

Не подлежит никакому сомнению, что союз большевиков и Алаша был ситуативным, вынужденным с обеих сторон, вызванным самим ходом внутрироссийской политической борьбы. В результате казахи, сильно зависевшие от соотношения сил между красными и белыми, в конце концов были включены в советское государство. Однако не стоит ни преувеличивать, ни преуменьшать роль Ленина и большевиков в процессе образования казахской автономии и определения ее границ.

Руководство Советской России, разочарованное провалом «мировой революции» в Европе, решило переориентировать революционную пропаганду на Восток, где в Турции, Иране, Китае и Индии набирали силу освободительные движения. На II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока в ноябре 1919 года В. Ленин призвал превратить мировую социалистическую революцию «пролетариев против буржуазии» в революцию антиколониальную, «всех угнетенных народов против мирового империализма». Именно эта стратегическая цель побудила большевиков пойти на создание этнических автономий в России, которые должны были стать прообразом советских государств на Востоке. На первых порах, осознавая слабость коммунистической идеи в регионе и отсутствие настоящих идейных большевиков, власть шла на сотрудничество с любыми достаточно образованными представителями местной интеллигенции, львиная доля которых была из лагеря Алаш.

Провозглашение казахской автономии Алаш непосредственно повлияло на решение Москвы о создании казахской автономии на советских принципах. Известно, что нарком по делам национальностей И. Сталин в апреле 1918 года считал возможным признать решения Второго Всеказахского съезда в обмен на признание власти СНК в центре и советов на местах. По сути работа по подготовке провозглашения советской автономии была начата Алаш Ордой, национальным правительством Алаш.

Выбор большевиков в качестве союзника был вызван нежеланием руководства антибольшевистской коалиции признавать права казахов на политическое самоопределение. Фактически в процессе длительных и тяжелых переговоров А. Байтурсынова, А. Ермекова и других лидеров Алаша с руководством Советской России и, что немаловажно в условиях гражданской войны, с местными лидерами большевиков удалось отстоять территорию казахской автономии, определенную еще Вторым Всеказахским съездом в декабре 1917 года. Уже в течение следующих двух-трех лет бывшие сторонники Алаша, вошедшие в партийные и советские органы, начали борьбу за превращение Казахстана в самостоятельную республику с непосредственным вхождением в СССР.

Таким образом, провозглашение автономии и утверждение границ нельзя воспринимать как некий подарок казахскому народу со стороны партии большевиков и ее лидеров во главе с В. Лениным. Точно так же, как реорганизация в союзную республику в 1936 году не является «подарком» со стороны И. Сталина. Это скорее результат компромиссной политики обеих сторон, последовательной позиции лидеров Алаша, для которых главной целью были не принципы организации власти и социально-экономические аспекты обустройства края, а сам факт юридического закрепления суверенитета автономии и ее границ. Можно сказать, что лидеры Алаша пожертвовали своими либерально-демократическими убеждениями, а многие из них и жизнью, для реализации проекта казахского национального суверенного государства.

Таким образом, мы можем четко сформулировать два важных для понимания национальной истории тезиса.

Первый. Республика (Автономия) Алаш, фактически существовавшая с декабря 1917-го по март 1920 года, – первое современное казахское демократическое суверенное государство, ликвидированное большевиками в ходе гражданской войны в России.

Второй. Современная Респуб­лика Казахстан, являясь правопреемником Казахской ССР, а через нее – Казахской АССР, является также преемником Республики (Автономии) Алаш, ставшей исторической базой всей последующей конституционно-правовой эволюции казахской государственности.