Казахстан должен продолжать движение по пути демократизации.

Поправки, внесенные по итогам референдума в Конституцию, усилили нормы по соблюдению прав и свобод граждан. Создан Конституционный суд, закреплен статус омбудсмена, внесен безого­ворочный запрет на смертную казнь. Тем не менее в июньском обращении к народу Казахстана Президент Касым-Жомарт Токаев подчеркнул: страна только в начале реформ. «Мы видим растущий спрос со стороны общества и бизнеса на защиту своих прав и законных интересов», – отметил Глава государства.

Доктор юридических наук, профессор Восточно-Казахстанского университета им. С. Аманжолова, уполномоченный по правам человека по Восточному Казахстану Куат Рахимбердин в интервью «Казахстанской правде» рассказал о синдроме ГУЛАГа, до сих пор не отпускающем уголовную и уголовно-исполнительную системы Казахстана. И назвал способы, с помощью которых государство может избавиться от социального недуга.

– Вы занимаетесь темой пенитенциарной системы, как эксперт участвовали в реформе казах­станской уголовно-исполнительной системы. Какие особенности можете отметить?

– У меня еще в 2010 году вышла книга о роли гражданского общест­ва в гуманизации уголовной политики Казахстана. В прошлом году в новой монографии я про­анализировал влияние сталинской эпохи. Несмотря на то что ГУЛАГа давно нет, это явление сталинизма, его осколки остались. Я бы сказал, они глубоко впились в общество и до сих пор могут больно ранить.

– Объясните, о чем речь?

– Вспомним, что такое ГУЛАГ. Это Главное управление лагерей, подразделение НКВД СССР. В основе лежала модель уголовно-исполнительной системы с утилитарным отношением к человеку. Заключенный – это винтик в пенитенциарном механизме, бесправная единица в бесплатной трудовой армии зеков. Для ГУЛАГа характерны высокий уровень тюремного населения, плохие условия содержания, пытки, жестокое обращение в местах лишения свободы, подавление человеческого достоинства. Для осужденных не предусмотрены ресоциализация и реинтеграция. Многие, выходя из стен лагеря, пополняли ряды криминала.

Для молодежи это некая зловещая история из прошлого века, но у старшего поколения аббревиатура ГУЛАГ вызывает вполне конкретные ассоциации. С репрессиями и принудительным трудом столкнулось огромное число семей. У стариков в памяти осталось имя кровавого наркома внутренних дел Николая Ежова, беспощадно истреблявшего «врагов народа». Остались образы составов, перевозивших заключенных в печально знаменитые лагеря АЛЖИР, Карлаг и другие. В общественном сознании ГУЛАГ стал понятием нарицательным, олицетворением массового беззакония, бесправия, растоптанного человеческого достоинства.

– Но Вы же сами сказали, что ГУЛАГа больше нет, система канула в прошлое вместе со сталинским режимом…

– Ошибаетесь. Многие проявления оказались поразительно живучими. Они проросли, например, в разных сферах в странах постсоциалистического лагеря. Более того, можно увидеть признаки даже в США, где в учреждениях пенитенциарной системы содержится более двух миллионов человек. Самое большое число в мире! На эту проблему обратил внимание знаменитый норвежский криминолог Нильс Кристи. В своем исследовании он показал, как дешевый труд заключенных в Соединенных Штатах эксплуа­тируется в интересах крупных корпораций. Там тюремные учреждения зачастую выступают подрядчиками при выполнении различных работ.

К сожалению, увлеченность насилием сохранилась во многих общностях, нужно это признать. Существует такое убеждение, что проблемы можно решить путем подавления и принуждения личности. Это гулаговская психология, против которой у социума пока нет прочной иммунной защиты.

В Казахстане, как и в других постсоветских государствах, перешли на модель рыночной экономики, но она не дала автоматического уважения свобод и прав личности. Наоборот, распространилась коррупция, возникло расслоение общества. Об этом не раз говорил Глава государства
Касым-Жомарт Токаев. Обострилась проблема преступности, выросло число маргиналов, а значит, число людей, попадающих под контроль пенитенциарных учреждений. Я, как представитель Бюро по правам человека, регулярно посещаю колонии и не раз убеждался, что гулаговское наследие сохраняется в нашей уголовно-исполнительной системе.

– В чем это выражается?

– В конце прошлого века УИС передали под юрисдикцию Министерства юстиции, это гражданское ведомство, но с 2011 года вернули в состав Министерства внутренних дел. В своей моно­графии я привожу примеры казарменной шагистики, к которой принуждают осужденных. Привожу примеры пыток, насилия, жестокого обращения – все это распространено в современных пенитенциарных учреждениях Казахстана.

Регулярно такие истории становятся достоянием СМИ, получают широкий резонанс. Многие наверняка помнят дело Натальи Слекишиной, заключенной одного из следственных изоляторов. Она была изнасилована долж­ностным лицом – начальником оперативной части следственного изолятора. Насилие и издевательства над заключенными никуда не исчезли. Эти гулаговские проявления сохраняются порой в самых неприглядных проявлениях. Я говорю об этом с горечью.

В местах лишения свободы среди осужденных сохраняется деление на привилегированных и аутсайдеров – тех, кого привилегированные отвергают и унижают. Конечно, это разграничение является неофициальным, вы не найдете упоминания о нем ни в одном документе уголовно-исполнительной системы. Но факт остается фактом.

Еще один осколок ГУЛАГа – криминальная субкультура, насаждаемая уголовниками. Она широко распространена в учреждениях УИС, и зачастую администрация просто закрывает на данную проблему глаза.

– В отличие от времен ГУЛАГа сегодня в МВД признают важность социализации осужденных, вышедших из заключения...

– Я говорю о том, что происходит реально. И в своей книге пишу об этом. В настоящее время в уголовно-исполнительной системе Казахстана отсутствует механизм создания и применения программ социальной реинтеграции осужденных, их возвращения в общество. Многие покидают пенитенциарные учреждения без какой-либо возможности и готовности к самостоятельности и ответственности в условиях свободы. Как следствие – новые преступления, новая встреча с тюрьмой. Все ровно по формуле из советской киноклассики: украл, выпил, в тюрьму!

Страшным, разрушительным, накопительным эффектом обладает так называемая тюремная романтика, особенно среди подростков и молодых людей. Нам необходимо избавляться от осколков ГУЛАГа, которые способны причинять обществу серьезные раны.

– Каким образом можно гуманизировать нашу уголовно-исполнительную систему?

– Определенные достижения есть, многое уже удалось изменить за годы независимости. Втрое, даже больше сократилась численность тюремного населения. Создана система Национального превентивного механизма противодействия пыткам и жес­токому обращению в местах лишения свободы. В 2014 году было принято новое уголовное и уголовно-исполнительное законодательство. Появи­лась национальная служба пробации, причем впервые в таком огромном регионе, как Центральная Азия. В Казахстане больше нет смерт­ной казни, само упоминание о ней вычеркнуто из Конституции.

На самом деле ключевая роль в гуманизации принадлежит граж­данскому обществу. Современный Казахстан должен аккуратно, шаг за шагом избавляться от проявлений, где есть место насилию над личностью, издевательствам, пыткам. Осколки сталинского ГУЛАГа должны остаться в прошлом.