Все для фронта!
2211
Галина Вологодская, Усть-Каменогорск
Какова цена щита Родины?
Еще до революции Рудный Алтай с его запасами полиметаллов и золота был лакомым кусочком для промышленников. В годы первых советских пятилеток в стране приняли постановление о строительстве гидростанций на Иртыше и заводов в Усть-Каменогорске, однако началась война. Казалось, грандиозные планы придется отложить, тем не менее, именно период войны положил начало бурной индустриализации края.
В архиве Восточного Казахстана хранятся пожелтевшие листочки приказов и решений военных лет. Машинописные и рукописные строчки с уже режущим глаз обращением «товарищ» рисуют суровую картину. В Усть-Каменогорск, определенный как один из пунктов эвакуации, непрерывной чередой потянулись эшелоны – сначала с беженцами из оккупированных областей, потом со спецпереселенцами, а на второй год войны – с оборудованием североосетинского завода «Электроцинк».
– Из Орджоникидзе прибыло 700 семей, – рассказала бывший руководитель музея УК СЦК (Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат) пенсионерка Валентина Еськова. – Сейчас квартал с деревянными домами возле промплощадки просится на расселение, а тогда любой домишко для приезжих был за гранью мечты. В лучшем случае их селили в землянках на 3–4 семьи, а чаще – палатках. Ставили нары или топчаны с матрацем из соломы и выдавали по простыне.
Среди музейных материалов периода войны практически нет фотоснимков – оборонные предприятия строжайше запрещалось снимать, да и некому было вести съемку. Мужчины ушли на фронт, а из тех, кто остался, большинство составляли спецпереселенцы под надзором НКВД. Через что пришлось пройти этому контингенту, возможно, лучше любой фотографии способен рассказать теперь уже исторический документ – акт проверки условий проживания спецпереселенцев в подхозе Цинксвинецпродснаба. Наверное, визит комиссии в середине декабря 44-го оказался для руководства этого хозяйства полной неожиданностью. Во всяком случае, картина нужды, открывшаяся проверяющим, заставила их принять немедленные меры: директора подхоза тут же сняли с должности, а материалы проверки передали следственным органам. По воспоминаниям ветеранов, при виде неотапливаемых палаток и голых нар, на которых не то что матрасов – подстилки из соломы не было, у членов комиссии на глаза навернулись слезы! Переселенцы выглядели изнуренными, голодными, многие без теплой одежды, босые.
В тот же день по заводу был издан приказ об обеспечении в суточный срок населения подхоза солью, керосином, дровами, а также выдаче продуктов по карточкам за предыдущие месяцы. В 10-дневный срок надлежало восстановить работу бани и по спискам, согласованным с НКВД, изготовить 15 полушубков, 20 пар кожаной обуви и 75 пар валенок. А еще комиссия решила ввести поощрение за образцовое содержание палаток и землянок – в виде ордера на одну простыню и одну наволочку!
Труженики тыла
Уже в послевоенные годы уроженец Восточного Казахстана известный советский писатель Анатолий Иванов передал детали размещения эвакуированного завода в романе «Вечный зов». События описаны почти с документальной правдивостью: суровый климат, тяжелый быт, нехватка рабочих рук, материалов, транспорта, продовольствия, одежды. Фронту позарез нужны боевая техника, боеприпасы, и производство решают запустить практически под открытым небом. Корпуса возводят позже, по ходу дела. Сейчас кажется, что это невозможно, фантастика. Но так было, это реальная история героического прошлого.
Среди архивных документов хранится папка под названием «Трудармейцы». В войну забота об урожае была обязательной поголовно для всех, начиная с 12-летнего возраста. В приказах о посевной кампании для всех работников завода и членов их семей устанавливалась дневная норма – 9 соток. А по вопросам прополки на предприятие приходили даже телеграммы за подписью Сталина. Как на них реагировало руководство завода, говорят следующие распоряжения. Например, такое: «Направить на прополку зерновых не менее 75 процентов всего состава работников, привлечь всех членов семей. При выявлении уклоняющихся от работы или плохо работающих направлять их в глубинные колхозы до окончания уборки». Или такое: «Объявить субботу и воскресенье днями массового выхода на прополку. С собой иметь теплую одежду, ложку, кружку, чашку, хлебные карточки и деньги для оплаты за питание».
– Протяженность трудового дня составляла 10 часов, – пояснила Валентина Федоровна. – Дневная норма на человека – 15–18 соток. А еще была заготовка дров в тайге, где сплавщики нередко гибли на горных перекатах. Реки разбивали плоты и уносили людей вниз, выбрасывая на отмель изуродованные тела. И были сенокосы с зимним вывозом на санях, когда обозы заносило снегом по самую дугу. Суровое время – суровые условия.
Трофей
Территория современного «Казцинка» – преемника УК СЦК – занимает в городе львиную долю северного промузла. Трудно сказать, остались ли на его площадке трофеи 70-летней давности, но именно немецкие заводские конструкции, вывезенные из Магдебурга, послужили материалом при сооружении первых металлургических линий. Как следует из документов, в 1945 году руководство будущего комбината выехало в Германию за трофейным заводом. Прибыв по адресу, устькаменогорцы увидели возле административного корпуса американский джип и неизвестных людей, спешно загружающих в автомобиль какие-то коробки. Уставшие с дороги инженеры не стали вникать в происходящее, а отправились подыскивать ночлег. Утром начался демонтаж оборудования с целью вывоза в Восточный Казахстан.
– В Казахстан было отправлено свыше 50 эшелонов, – рассказала пенсионерка. Но когда составы прибыли на место, выяснилось, что к немецкому оборудованию нет документов. Технический архив – самую главную и ценную часть производства – забрали американцы! Без него трофейный завод оказался грудой металлолома, часть оборудования пришлось отправить в Нижний Тагил на переплавку.
Плюшевый подарок
В 1946 году, когда строительство СЦК было еще в разгаре, администрация завода решила поддержать моральный дух своего коллектива. В Москву за культмассовым реквизитом были отправлены ходоки, побывавшие на приеме у председателя ВЦСПС Кузнецова. Главный профсоюзник страны подписал бумагу о выделении новому цинковому заводу необходимого инвентаря – 150 метров плюша, 1 350 метров кумача, трех гармоний «Москва», одного пианино, 300 репродукторов, 10 мячей, 15 пар футбольных бутс и 50 комплектов спортивных трусов, маек и тапочек.
Через год в Усть-Каменогорске задымила труба первой обжиговой печи, заработал цинковый завод Усть-Каменогорского свинцово-цинкового комбината. То есть 70 лет назад закрома родины пополнились восточноказахстанским металлом.
Сегодня регион по-прежнему является фундаментом цветной металлургии республики, а «Казцинк» – одним из лидеров отечественной индустрии. Правда, это совсем другая история.
Еще до революции Рудный Алтай с его запасами полиметаллов и золота был лакомым кусочком для промышленников. В годы первых советских пятилеток в стране приняли постановление о строительстве гидростанций на Иртыше и заводов в Усть-Каменогорске, однако началась война. Казалось, грандиозные планы придется отложить, тем не менее, именно период войны положил начало бурной индустриализации края.
В архиве Восточного Казахстана хранятся пожелтевшие листочки приказов и решений военных лет. Машинописные и рукописные строчки с уже режущим глаз обращением «товарищ» рисуют суровую картину. В Усть-Каменогорск, определенный как один из пунктов эвакуации, непрерывной чередой потянулись эшелоны – сначала с беженцами из оккупированных областей, потом со спецпереселенцами, а на второй год войны – с оборудованием североосетинского завода «Электроцинк».
– Из Орджоникидзе прибыло 700 семей, – рассказала бывший руководитель музея УК СЦК (Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат) пенсионерка Валентина Еськова. – Сейчас квартал с деревянными домами возле промплощадки просится на расселение, а тогда любой домишко для приезжих был за гранью мечты. В лучшем случае их селили в землянках на 3–4 семьи, а чаще – палатках. Ставили нары или топчаны с матрацем из соломы и выдавали по простыне.
Среди музейных материалов периода войны практически нет фотоснимков – оборонные предприятия строжайше запрещалось снимать, да и некому было вести съемку. Мужчины ушли на фронт, а из тех, кто остался, большинство составляли спецпереселенцы под надзором НКВД. Через что пришлось пройти этому контингенту, возможно, лучше любой фотографии способен рассказать теперь уже исторический документ – акт проверки условий проживания спецпереселенцев в подхозе Цинксвинецпродснаба. Наверное, визит комиссии в середине декабря 44-го оказался для руководства этого хозяйства полной неожиданностью. Во всяком случае, картина нужды, открывшаяся проверяющим, заставила их принять немедленные меры: директора подхоза тут же сняли с должности, а материалы проверки передали следственным органам. По воспоминаниям ветеранов, при виде неотапливаемых палаток и голых нар, на которых не то что матрасов – подстилки из соломы не было, у членов комиссии на глаза навернулись слезы! Переселенцы выглядели изнуренными, голодными, многие без теплой одежды, босые.
В тот же день по заводу был издан приказ об обеспечении в суточный срок населения подхоза солью, керосином, дровами, а также выдаче продуктов по карточкам за предыдущие месяцы. В 10-дневный срок надлежало восстановить работу бани и по спискам, согласованным с НКВД, изготовить 15 полушубков, 20 пар кожаной обуви и 75 пар валенок. А еще комиссия решила ввести поощрение за образцовое содержание палаток и землянок – в виде ордера на одну простыню и одну наволочку!
Труженики тыла
Уже в послевоенные годы уроженец Восточного Казахстана известный советский писатель Анатолий Иванов передал детали размещения эвакуированного завода в романе «Вечный зов». События описаны почти с документальной правдивостью: суровый климат, тяжелый быт, нехватка рабочих рук, материалов, транспорта, продовольствия, одежды. Фронту позарез нужны боевая техника, боеприпасы, и производство решают запустить практически под открытым небом. Корпуса возводят позже, по ходу дела. Сейчас кажется, что это невозможно, фантастика. Но так было, это реальная история героического прошлого.
Среди архивных документов хранится папка под названием «Трудармейцы». В войну забота об урожае была обязательной поголовно для всех, начиная с 12-летнего возраста. В приказах о посевной кампании для всех работников завода и членов их семей устанавливалась дневная норма – 9 соток. А по вопросам прополки на предприятие приходили даже телеграммы за подписью Сталина. Как на них реагировало руководство завода, говорят следующие распоряжения. Например, такое: «Направить на прополку зерновых не менее 75 процентов всего состава работников, привлечь всех членов семей. При выявлении уклоняющихся от работы или плохо работающих направлять их в глубинные колхозы до окончания уборки». Или такое: «Объявить субботу и воскресенье днями массового выхода на прополку. С собой иметь теплую одежду, ложку, кружку, чашку, хлебные карточки и деньги для оплаты за питание».
– Протяженность трудового дня составляла 10 часов, – пояснила Валентина Федоровна. – Дневная норма на человека – 15–18 соток. А еще была заготовка дров в тайге, где сплавщики нередко гибли на горных перекатах. Реки разбивали плоты и уносили людей вниз, выбрасывая на отмель изуродованные тела. И были сенокосы с зимним вывозом на санях, когда обозы заносило снегом по самую дугу. Суровое время – суровые условия.
Трофей
Территория современного «Казцинка» – преемника УК СЦК – занимает в городе львиную долю северного промузла. Трудно сказать, остались ли на его площадке трофеи 70-летней давности, но именно немецкие заводские конструкции, вывезенные из Магдебурга, послужили материалом при сооружении первых металлургических линий. Как следует из документов, в 1945 году руководство будущего комбината выехало в Германию за трофейным заводом. Прибыв по адресу, устькаменогорцы увидели возле административного корпуса американский джип и неизвестных людей, спешно загружающих в автомобиль какие-то коробки. Уставшие с дороги инженеры не стали вникать в происходящее, а отправились подыскивать ночлег. Утром начался демонтаж оборудования с целью вывоза в Восточный Казахстан.
– В Казахстан было отправлено свыше 50 эшелонов, – рассказала пенсионерка. Но когда составы прибыли на место, выяснилось, что к немецкому оборудованию нет документов. Технический архив – самую главную и ценную часть производства – забрали американцы! Без него трофейный завод оказался грудой металлолома, часть оборудования пришлось отправить в Нижний Тагил на переплавку.
Плюшевый подарок
В 1946 году, когда строительство СЦК было еще в разгаре, администрация завода решила поддержать моральный дух своего коллектива. В Москву за культмассовым реквизитом были отправлены ходоки, побывавшие на приеме у председателя ВЦСПС Кузнецова. Главный профсоюзник страны подписал бумагу о выделении новому цинковому заводу необходимого инвентаря – 150 метров плюша, 1 350 метров кумача, трех гармоний «Москва», одного пианино, 300 репродукторов, 10 мячей, 15 пар футбольных бутс и 50 комплектов спортивных трусов, маек и тапочек.
Через год в Усть-Каменогорске задымила труба первой обжиговой печи, заработал цинковый завод Усть-Каменогорского свинцово-цинкового комбината. То есть 70 лет назад закрома родины пополнились восточноказахстанским металлом.
Сегодня регион по-прежнему является фундаментом цветной металлургии республики, а «Казцинк» – одним из лидеров отечественной индустрии. Правда, это совсем другая история.
