– Система, регламентирующая оборот оружия в Казах­стане, одна из самых жестких. Она жестче, чем в России, и тем более во многих европейских странах, – утверждает вице-президент оружейной ассоциа­ции «Корамсак» Сергей Катнов. – Дальше закручивать гайки просто некуда, ведь мы же не будем всерьез говорить о полном запрете гражданского оружия.

Понятное дело, Сергей Петрович имеет в виду легальный оружейный рынок. До «закручивания гаек» он выглядел иначе. Самые существенные изменения последовали за терактами в Алматы и Актобе в 2016 году.

В числе прочего новые нормы антитеррористического законодательства ограничили лимит оружия, регистрируемого на одного человека, с 10 до 4 единиц. Поменялись требования к размещению оружейных магазинов – им запрещалось находиться в других торговых объектах, организациях образования и досуга, на вокзалах, в жилых домах, словом, везде, кроме отдельно стоящих нежилых помещений.

Был введен запрет на травматическое оружие, право его приобретения осталось только у специализированных охранных предприятий. Позже ограничения перешли на прочие средства самообороны – легкую пневматику, например, стали продавать по предъявлению ряда справок.

– Оружейный бизнес в Казахстане «ужался» процентов на 25–30, – говорит Сергей Катнов. – Здесь простая арифметика. Если сократилось количество оружия, которое разрешается приобрести гражданину, то и у продавца уменьшились возможности реализовать свой товар. Результат получился ожидаемый. Лет 10 назад оружейный бизнес был одним из наиболее успешных, сегодня больше половины субъектов едва выживают.

Как по нотам

Гражданский оборот оружия в Казахстане зарегулирован по максимуму: оно ограничено в реализации и тем более в применении. То есть теоретически любой совершеннолетний граж­данин со здоровой психикой, не злоупотребляющий и несудимый, может купить огнестрельное оружие для охоты или самообороны, но практически – это настоящий квест.

– Ему придется пройти медицинское обследование и специальное обучение, оборудовать определенным образом место хранения, после чего получить в полиции разрешение на право приобретения оружия. Там его еще проверят по своим учетам: не привлекался ли к ответственности, не числится ли как дебошир и тому подобное. И уже с этим разрешением покупатель идет в магазин, – перечисляет все этапы процедуры Сергей Катнов.

Но и здесь он сразу ружье в руки не получит – гражданина «пробьют» по электронной базе, убедятся, что добро на покупку ему дано, и в ту же базу внесут новую информацию: что, когда и на основании чего приобретено. Только тогда он станет обладателем заветного ствола.

И это еще не все. В течение недели владельцу необходимо зарегистрировать свое оружие в полиции и получить новое разрешение – на право хранение и ношения. Этот же документ потребуется для покупки бое­припасов.

Сложнее выглядит разве что приобретение охотничьего оружия. Право на него, по казахстанским законам, имеют исключительно люди с удостоверением охотника.

Каждые 5 лет разрешение на хранение и ношение оружия продлевается, тогда-то его собственник и проходит переосвидетельствование, в том числе в психоневрологическом диспансере.

– Владельцы оружия в нашей стране – самые доступные для контроля люди, – убеж­ден председатель правления РОО «Нацио­нальная стрелковая ассоциация» Александр Тен. – В любой другой дом полицейский не сможет попасть без санкции, а ко мне, чтобы проверить условия хранения оружия, он вправе прийти в любое время.

С обратной стороны

Всякая трагедия с массовым расстрелом людей чудовищна и не может иметь оправданий, но разбираться в них все-таки нужно без эмоций и обобщений, потому что за каждым таким ЧП стоит своя первопричина.

– Стреляет не оружие, стреляют люди, – продолжает Александр Тен. – И мы не предупредим подобные случаи одним только ужесточением правил оборота оружия. Большая ошибка исходить из парадигмы зап­ретов, а не качественного регулирования рынка. Совсем свежий пример. Государство потратило кучу бюджетных денег, чтобы выкупить у людей запрещенную травматику. И что? Посмотрите полицейские сводки – она продолжает стрелять.

Полный запрет на гражданское огнестрельное оружие представляется Александру Тену вовсе неисполнимым и даже опасным. Случись что-то подобное, часть его немедленно перекочует в теневой оборот, и оно снова будет стрелять.

Игорь Дужнов, убивший на прошлой неделе в Алматы пятерых человек, по неподтверж­денной пока информации, взял в руки карабин, который якобы был утерян в 2014 году. Если это так, то преступление было совершено с использованием нелегального оружия. А этот факт рождает новые вопросы.

Если все-таки было заявление о потере, как Дужнову удалось убедить полицию в ложном происшествии? Потеря такой игрушки требует тщательнейшего расследования. Если же свой «Вепрь» убийца не «терял» и владел им на законных основаниях, то почему карабин оказался в доме, где мужчина не зарегистрирован? Это серьезное нарушение закона, которое должно было заинтересовать участкового инспектора.

– Мы предупреждали о таких рисках, когда встал вопрос о запрете травматического оружия и ограничениях на количество разрешенных стволов, – вспоминает Сергей Катнов. – Можно было предположить, что найдутся те, кто предпочтет «потерять» свой пистолет, но не сдавать его.

Дорога в «тень»

По данным МВД, за весь прошлый год в Казахстане зарегистрирован 221 инцидент с применением огнестрельного оружия, и 80% правонарушений были совершены с использованием оружия незаконного. Кроме травматических пистолетов, не выведенных из оборота, у преступников в ходу настоящее боевое и переделанное из охолощенного оружие.

По словам Александра Тена, участвующее в спланированных нападениях оружие чаще всего крадется с армейских складов, отнимается у солдат и полицейских, а самые резонансные случаи с перестрелкой последних лет совершались с боевыми автоматами. Все это не то, что принято считать гражданским оружием.

– На умышленное преступление не идут с зарегистрированным охотничьим ружьем, – утверж­дает Александр Эрикович. – В этом нет смысла – легальный ствол всегда оставляет след. Лишать оружия добропорядочных граждан – это неправильно и бесполезно, нужно разоружать преступников. Думаю, ситуации, при которой они самостоятельно сдадут оружие, не случится.

Оружейная амнистия в Казахстане проводится с 2008 года – государство выкупает у населения незаконно хранящееся огнестрельное оружие, боеприпасы и взрывчатку. За это время сдано свыше 53 тыс. единиц оружия и более 2 млн патронов, добровольцам выплачено около 1,7 млрд тенге. Криминальных стволов в этой массе, по мнению специалистов, едва ли окажется много.

Еще до сентябрьских событий в Алматы МВД подготовило новые законодательные поправки в оружейное законодательство. Среди них – регулирование воп­росов оборота охолощенного оружия и введение обязательной регистрации пневматичес­кого и сигнального оружия, которое пока реализуется без разрешительных документов.

Отразится ли на этих планах история алматинского стрелка, пока не известно. Но эксперты предлагают не делать резких движений, которые могли бы больно ударить по «белому» рынку и оказать услугу «черному».

– Если менять какие-то нормы, то лучше, если они будут в плане допуска к оружию, – рассуждает Александр Тен. – В частности, мы предлагаем усилить обучение владению оружием. Не просто сделал три выстрела, прослушал инструктаж – и готово. Оно должно быть более углуб­ленным и длительным, это и инструктору поможет заметить в человеке нездоровый интерес к оружию. В Британии, чтобы стать охотником, претендент должен получить рекомендации 3–4 авторитетных членов своей ассоциации. Неплохой, мне кажется, опыт.