«Жизель» из Дома Петипа

Образец романтизма

А ведь этот совершенный образец романтического балета уже почти 200 лет не сходит со сцен театров мира. И зрители его любят, и каждая балерина с детства мечтает станцевать историю простодушной крестьянки, сошедшей от несчастной любви с ума и превратившейся в вилису.

В «Жизели» нет, как это часто водится в старинных балетах, запутанного либретто и технических сложностей в виде пресло­вутых 32 фуэте. Он прост и совершенен по драматургии и форме. Однако кажущаяся прос­тота таит много опасностей.

– Здесь очень важно владеть жестом и чувствовать стиль романтического балета. Поэтому вначале труппа освоила «Шопениану» – тонкую романтическую стилизацию Михаила Фокина, – отмечает художественный руководитель балетной труппы Astana Opera народная артистка России Алтынай Асылмуратова.

Кстати, сама Алтынай Асылмуратова, будучи примой Мариинского театра, создала незабывае­мый образ Жизели – нежной и трепетной, но бесконечно сильной в своей любви.

Экскурс в прошлое

…Автор либретто балета, эрудит и завсегдатай парижских салонов Теофиль Готье был увле­чен древним преданием о девушках, которые умирали вовсе не от неразделенной любви, а от своей страсти к... танцам! Вместе с мас­титым балетным либреттистом того времени Сен-Жоржем они сочинили историю о вилисах – девушках, которых погубила их страсть к пляскам. Нарекли их именами, устроили во втором потустороннем акте дивертисмент­ из восточных, испанских и других танцев. Правда, драматург Сен-Жорж все же добавил любовную линию в сюжет. Обладатель легкого композиторского пера Адольф Адам тоже увлекся этой затеей и написал партитуру буквально за три недели.

На роль Жизели сразу определили 16-летнюю Карлотту Гризи, с которой Парижская опера заключила контракт. Муж Карлотты, виртуозный танцовщик Жюль Перро, контракта не получил, он участвовал в балете как хореограф, однако постановщиком танцев был назначен главный балетмейстер театра Жан Коралли.

Движимый любовью к юной жене, которую как балерину он же и воспитал, Перро вдохновенно сочинял все сцены, где участвовала Жизель, а также сольные вариации. Мастер массовых композиций Жан Коралли ставил танцы пейзан в первом акте, хороводы вилис во втором и второстепенные дуэты. На генеральном прогоне стало ясно, что балет обещает быть хитом сезона.

На репетициях в полутемном зале инкогнито сидел молодой и никому не известный тогда танцовщик из Бордо Мариус Петипа, которого в главный французский театр не взяли. Зато его старший брат Люсьен, красавец и премьер Парижской оперы, исполнял партию Альберта. Петипа прямо на нотной партитуре записывал все танцевальные сцены, рисовал в отдельной тетрадке мизансцены и вариации.

Во время работы над балетом случился роман Карлотты Гризи и Люсьена Петипа. Художник в Жюле Перро возобладал над обманутым мужем, и он не только довел постановочные работы до конца, но и позже станцевал этот спектакль (партию Альберта) в Лондоне и России вместе с Карлоттой Гризи.

Спустя почти полвека Мариус Петипа ставит «Жизель» в Мариинском театре, используя свои записи. Он «чистит» сюжет от лишних сцен, добавляет вариации вилис во втором акте, строит его по законам балетного симфонизма. Забытый на родине балет вновь вернулся на европейскую сцену в ХХ веке в редакции Петипа.

В мире существует множество редакций «Жизели». В театральной библиотеке Парижа сохранились записи Перро, некоторые западные хореографы обращаются к ним, добавляют забытые мизансцены. Так, Рудольф Нуреев усилил партию виртуозными вариациями. Юрий Григорович в Большом театре выделил драматическую сторону спектакля, делая его более правдоподобным, логичным, и он из романтического балета превращается в драматический...

Самой же аутентичной, созданной талантом Перро, Коралли и Петипа, остается версия Мариинского театра (этот театр называют Домом Петипа), которая отныне будет жить на сцене Astana Opera.

На пути к совершенству

Впервые балет «Жизель» в Казахстане появился благодаря великой балерине Галине Улановой. Эвакуированная в годы Великой Отечественной войны в Алма-Ату одна из лучших исполнительниц партии Жизели перенесла ленинградскую версию спектакля на сцену ГАТОБ им. Абая, чтобы иметь возможность в нем танцевать. Спектакль не сходит с тех пор со сцены вот уже более 70 лет. В Нур-Султане можно увидеть и западную версию балета на сцене Театра «Астана Балет» (хореограф-пос­тановщик Рикардо Амаранте).

Алтынай Асылмуратова танцевала этот балет в разных редакциях, в том числе и английского Ковент-Гардена, но версию Мариинского театра считает эталонной. Постановщик уже не первого шедевра Мариуса Петипа в столичном театре, она как всегда очень тщательно подошла ко всем составляющим спектакля. Постановка «Жизели» осуществлена при поддержке Министерства культуры и спорта РК.

Эскизы волшебных декораций сделаны знаменитым художником Эцио Фриджерио, а сами декорации расписаны вручную замечательным итальянским мастером-декоратором Ренато Ринальди. Рисованные мягкие декорации, словно гигантские полотна Антуана Ватто, создали на сцене удивительную атмосферу подлинности не только мира вилис или пейзан, но и романтического театра XIX века. Костюмы артистов поражали разнообразием и в то же время гармонией цветов, богатством тканей и изыс­канностью кроя (художник по костюмам Франки Скуарчапино).

Волшебный второй акт удивил необыкновенной светотенью, которая усиливала нереальность происходящего. Зрителей буквально перенесли в мир духов и теней, на кладбище, где бестелесные вилисы водят хороводы. Полная луна светила сквозь листву деревьев, узорчатые тени ложились на белоснежные кос­тюмы вилис, делая их зыбкими и воздушными (художник по свету Винценцо Рапони).

Но главным в балете всегда остается танец. У Петипа главенствует балерина, и в этом он был полностью солидарен с Жюлем Перро. В премьерных спектаклях были представлены три состава, и все три Жизели оказались совершенно разными.

Прима Astana Opera Айгерим Бекетаева – идеальная Жизель по своим балетным данным – соприкоснулась с партией впервые. Балерина полностью погружена в роль, тем более что искренность и спонтанность являются ее природными качествами. Игриво-шаловливая в сцене первой встречи, она становится трогательной и беззащитной, сталкиваясь с обманом графа. Пусть ее погружение еще не стопроцентно, но те мгновения, когда она не играет, а становится своей героиней, достойны самых высоких похвал. Во втором акте Айгерим Бекетаева выглядит бесплотным духом, да так убедительно, что взлетающая ввысь вилиса (балерина на подъемнике пересекает в воздухе сцену) совсем не удивляет: веришь – такое возможно.

Для приглашенной балерины, солистки Будапештского национального театра Алии Тыныкпае­вой это уже «сделанная роль», она танцевала партию Жизели и в Венской опере, и в Будапеште. Алия признается, что первое настоящее потрясение от этого балета получила в юности, когда увидела на сцене Алтынай Асыл­муратову в партии Жизели на гастролях в Алматы. Приехать в Нур-Султан и поработать над ролью с самой Асылмуратовой считает благословением свыше.

Анастасия Заклинская, выпускница Вагановского хореогра­фического училища, полагает, что эта партия – испытание на профессионализм и творчество. Исполнительница стремится дос­тичь высших образцов и, несомненно, создаст свою, не похожую на других Жизель.

Три Альберта также отличались по трактовке. Признанный лидер казахстанского балета Бахтияр Адамжан как всегда был безупречен в плане техники и удивил внутренним и внешним аристократизмом, глубиной ­соз­данного образа. Легкий прыжок и чеканные заноски Еркина Рахматуллаева являлись не единственным достоинством артиста – он представил образ пылкого, довольно юного графа; запомнился и его музыкально точный проход во втором акте. Большую работу над ролью проделал Олжас Тарланов, его Альберт и техничен, и артистичен, и эмоционален. Чувствуется рука педагога Константина Заклинского, который был великолепным Альбертом в спектакле Мариинского театра.

Исполнительницы непростой партии Мирты (Асель Шайкенова, Елена Семенова, Еркежан Жунусова) танцевали точно в рисунке роли. Хотя премьерные волнения не позволили им дос­тичь полной широты и властности жеста, характерных для повелительницы вилис.

А вот кордебалет, который является главным действующим лицом второго акта, порадовал синхронностью, воздушностью, красотой выверенных поз, не­обыкновенными «струящимися» руками. До образа знаменитого «мариинского» кордебалета совсем близко (ассистент постановщика Елена Шерстнева).

Хотелось бы отметить тщательное внимание к мизансценам, ведь танец и пантомима здесь слились, как ни в одном другом балете. Каждый жест естественен и понятен, нет излишней театральной аффектации, как нет и статичного сущест­вования массы. Предельная музыкальность пантомимных сцен делает их естественным продолжением танца.

Герцог (Жанибек Иманкулов, Ильдар Шакирзянов) был арис­тократичен и предупредителен к очаровательной Батильде (Асель Кенжебекова), Вильфрид (Олжас Ануарбек) – преданным, но лукавым и немного трусливым оруженосцем. Особо выделяется образ Ганса, созданный Олжасом Маханбеталиевым. Не прибегая к излишней жестикуляции, скупыми и точными движениями он нарисовал образ деревенского парня, немного тугодума (и это передано только походкой!), безнадежно и глубоко влюбленного.

Вставное па-де-де первого акта в исполнении Шугылы Адепхан и Серика Накыспекова отразило состояние простого и безоблачного счастья, молодые солисты прекрасно справились с техническими и эмоциональными сос­тавляющими дуэта.

Дирижер-постановщик Арман Уразгалиев еще раз блестяще зарекомендовал себя в непростом статусе балетного дирижера. Пос­тановщики уверены, что, когда артисты «обживут» спектакль, они смогут раствориться в не­обыкновенной атмосфере самого совершенного романтического балета, бережно воссозданного истинными хранителями Дома Петипа.