В помощь энергетикам
3718
Галия Шимырбаева, Алматы
Один из авторов энциклопедии, доктор технических наук, академик Бирлесбек Алияров считает, что сделано важное дело – издание помогает студентам понять не только саму дисциплину, но и оценить, насколько точен перевод термина.
– Переводами специализированных терминов с русского на казахский язык по разным предметам в Казахстане занимаются относительно давно. Для школы их формированием занималось поколение великого педагога Ахмета Байтурсынова, но в отношении организации и становления терминов на казахском языке для вузов четкой системы, по словам академика, все еще нет.
Я, поступив на физический факультет Казахского госуниверситета имени Кирова, первые два семестра был двоечником, – признался обладатель послевузовского диплома в Оксфорде. – Причем по основному предмету – физике, где термины играют большую роль, тогда как с математикой было все нормально – там все-таки больше формул.
– А почему за это дело взялись в Казахстане только сейчас?
– Не сейчас, начало этому процессу заложено где-то в 90-х годах нынешним президентом Академии педагогических наук Аскарбеком Кусаиновым. Тогда функционировал научно-технический журнал «Энергетика и топливные ресурсы Казахстана», где я был главным редактором. Перед тем как запустить статьи коллег в печать, мне приходилось переводить технические термины на казахский, чтобы они были доступны для студентов-выпускников национальных школ.
В 2004 году Аскарбек Кусаинов, в ту пору директор одного из алматинских издательств, организовал выпуск 30-томного терминологического словаря по всем техническим направлениям: энергетике, металлургии, горному делу, машиностроению. То, что он смог составить перечень технических дисциплин, было уже проявлением высокой квалификации. Причем профессор Кусаинов сделал свой прорывной проект на по-настоящему конкурентной основе: собрав всех ученых-технарей, более или менее владеющих казахским языком, свел их «в открытом бою», где каждый отстаивал свой перевод терминов. Зато никто не мог упрекнуть процесс в нечестности. Это был первый серьезный опыт по созданию систематизированного словаря технических терминов на казахском языке.
Через 10 лет Аскарбек Кусаинов организовал его расширенное переиздание. Например, если по энергетике раньше было 5 тыс. терминов, то во втором издании – 9 тыс. А потом на базе этого словаря мною был издан трехъязычный словарь с переводами терминов на казахский, русский и английский. В том же 2014 году я издал первый в истории Казахстана толковый словарь терминов на двух языках – казахском и русском. А потом постепенно добавил еще толкование терминов на английском языке.
Вот так появилась первая трехъязычная энциклопедия энергетических терминов.
Но так как в Алматинском университете энергетики и связи за четыре года обучения преподается 52 предмета, то я предложил ректору, чтобы каждый предметник составил по крайней мере 100 терминов по своей дисциплине с толкованием на русском языке. Когда они это сделали, термины по разным предметам были переведены на казахский, а потом на английский язык. Созданную таким образом книгу по всем направлениям энергетики с переводом и толкованием на трех языках мы назвали «Справочник по энергетике». На этом формирование словарей по энергетике, где охвачено практически все, что было возможно, было закончено.
Далее встал вопрос: а как пользоваться учебниками по конкретным предметам? К примеру, мы, как и все, написали их по отдельности на казахском и русском языках. Но когда студенту непонятен текст на русском, то он вынужден искать казахский вариант. Чтобы облегчить эту задачу, сейчас мы сделали так, чтобы в одной книге синхронно шли казахский и русский тексты. То есть все рядом: на одной странице – на одном языке, на второй – на другом. Так мы на примере энергетики показали, как надо формировать представительные переводы технических терминов и текстов на государственном языке.
Я считаю, что во всех вузах по всем специальностям надо делать именно так, чтобы облегчить обучение выпускникам казахских школ.
– Как учились раньше, когда не было таких синхронных учебников?
– Мучились. Выдерживали обучение на русском языке, даже зная его изначально на уровне разговорного, только самые упертые. Очень многие, чудом сдав вступительные экзамены и поступив в отраслевые вузы, отсеивались к концу первого курса – не могли осилить обучение на русском языке.
Я после окончания казахской школы в селе Жанакорган Жанакорганского района Кзыл-Ординской области поступил в университет благодаря письму пятерых ученых-гуманитариев. В феврале 1956 года они опубликовали в газете «Қазақ әдебиеті» открытое письмо-обращение к руководителям ЦК Компартии Казахстана, где говорили, что выпускники казахских школ не могут на равных со своими сверстниками из русских школ выдерживать вступительные экзамены в вузы по русскому языку. Ведь что было до 1956 года? Ладно – профильные предметы, там, опираясь на формулы, еще можно что-то сделать, но когда и те, и другие писали сочинение на русском языке, то казахоязычные абитуриенты были обречены! 80 процентов из них срезались именно на этом экзамене.
Когда те пятеро задались вопросом, как же так, почему идет такая дискриминация, ответ им дали в духе времени: самого активного автора уволили с работы, остальных четверых понизили в должности. Но когда я в тот год приехал из своего аула, чтобы сдать документы на физический факультет Казахского государственного университета, то оказалось, что благодаря этому «письму пятерых» сочинение таким, как я, заменили на диктант. Прошло уже много лет, выросло несколько поколений за это время, но я всегда буду помнить, благодаря кому стал студентом.
– Можно назвать их имена?
– Назову троих. Это молодые литературоведы, будущие академики Рахманкул Бердибаев, Зейнулла Кабдулов и Турсынбек Какишев. Когда я вспоминаю про их тихий подвиг, про который сейчас уже и позабыли, то мне кажется, что я живу и работаю в тепличных условиях. Если и рискую чем-то, то только лишь временем и нервами, а эти великие люди поставили на карту свою карьеру и благополучие.
К сожалению, о смерти Рахманкула Бердибаева (он умер 9 лет назад в Туркестане), который пострадал больше всех – забрали партбилет и уволили с работы, – я узнал поздно, мне не удалось проводить его в последний путь.
Так что были у нас такие люди, которые боролись за обеспечение выпускников казахских школ обучением на родном языке в вузах. Я имею в виду не только Бердибаева и его коллег, но и поколение Байтурсынова, которое сделало переводы терминов в учебниках для казахских школ еще в далекое довоенное время. Кое-кто за это потом поплатился жизнью. Байтурсынова, например, репрессировали и расстреляли, когда ему было всего 47 лет.
Потом настало время, когда вдруг пришли те, кто решил, что раз выпускник казахской школы собирается продолжить обучение в вузе, то и вступительные экзамены должен сдавать на русском. Вот так и загубили национальную техническую интеллигенцию на корню. Я знал таких, кто сдавал вступительные экзамены на пятерки, а вот по русскому двойка, даже тройка – и все, путь в вуз закрыт.
При этом меня поражает, как относятся к талантливым выпускникам казахских школ в самой России. Известный математик, ныне академик Аскар Джумадильдаев, к примеру, поступая на механико-математический факультет МГУ, получил двойку за изложение на русском языке. Но его помнили по всесоюзным олимпиадам и, простив неудачу по непрофильному предмету, приняли в главный вуз страны, а на третьем курсе он стал Ленинским стипендиатом.
А мне повезло. Благодаря тем пятерым, я поступил в университет с первого захода. К защите моего послевузовского диплома в Оксфорде сопричастны и они тоже.
Рахманкул Бердибаев и спустя годы не поменял своей позиции. Когда во времена Колбина сделали ограничения для поступления в алматинские вузы для выпускников из Южного Казахстана, то он, пользуясь своим статусом академика, несколько раз заходил к первому руководителю республики, чтобы убедить отменить дискриминацию по месту рождения. Но его не слышали и не слушали.
Когда к нему присоединился академик Салык Зиманов, то вместе они смогли добиться смягчения той позорной директивы. Ради этого они провели и озвучили маленькое статистическое исследование. Оказывается, в тех областях, которые граничат с Россией, 40% абитуриентов уезжали учиться туда, а из Алматы – 20%.
«Тогда кому, как не южанам, учиться здесь?» – сказал академик Зиманов на встрече Геннадия Колбина с научной общественностью Казахстана в Национальной академии наук.
Мне повезло пересекаться и общаться и с тем, и с другим академиком. И тогда, и сейчас я поражаюсь их мужеству и преданности интересам народа. Смог бы я сделать то же самое на их месте? Не уверен.
– Переводами специализированных терминов с русского на казахский язык по разным предметам в Казахстане занимаются относительно давно. Для школы их формированием занималось поколение великого педагога Ахмета Байтурсынова, но в отношении организации и становления терминов на казахском языке для вузов четкой системы, по словам академика, все еще нет.
Я, поступив на физический факультет Казахского госуниверситета имени Кирова, первые два семестра был двоечником, – признался обладатель послевузовского диплома в Оксфорде. – Причем по основному предмету – физике, где термины играют большую роль, тогда как с математикой было все нормально – там все-таки больше формул.
– А почему за это дело взялись в Казахстане только сейчас?
– Не сейчас, начало этому процессу заложено где-то в 90-х годах нынешним президентом Академии педагогических наук Аскарбеком Кусаиновым. Тогда функционировал научно-технический журнал «Энергетика и топливные ресурсы Казахстана», где я был главным редактором. Перед тем как запустить статьи коллег в печать, мне приходилось переводить технические термины на казахский, чтобы они были доступны для студентов-выпускников национальных школ.
В 2004 году Аскарбек Кусаинов, в ту пору директор одного из алматинских издательств, организовал выпуск 30-томного терминологического словаря по всем техническим направлениям: энергетике, металлургии, горному делу, машиностроению. То, что он смог составить перечень технических дисциплин, было уже проявлением высокой квалификации. Причем профессор Кусаинов сделал свой прорывной проект на по-настоящему конкурентной основе: собрав всех ученых-технарей, более или менее владеющих казахским языком, свел их «в открытом бою», где каждый отстаивал свой перевод терминов. Зато никто не мог упрекнуть процесс в нечестности. Это был первый серьезный опыт по созданию систематизированного словаря технических терминов на казахском языке.
Через 10 лет Аскарбек Кусаинов организовал его расширенное переиздание. Например, если по энергетике раньше было 5 тыс. терминов, то во втором издании – 9 тыс. А потом на базе этого словаря мною был издан трехъязычный словарь с переводами терминов на казахский, русский и английский. В том же 2014 году я издал первый в истории Казахстана толковый словарь терминов на двух языках – казахском и русском. А потом постепенно добавил еще толкование терминов на английском языке.
Вот так появилась первая трехъязычная энциклопедия энергетических терминов.
Но так как в Алматинском университете энергетики и связи за четыре года обучения преподается 52 предмета, то я предложил ректору, чтобы каждый предметник составил по крайней мере 100 терминов по своей дисциплине с толкованием на русском языке. Когда они это сделали, термины по разным предметам были переведены на казахский, а потом на английский язык. Созданную таким образом книгу по всем направлениям энергетики с переводом и толкованием на трех языках мы назвали «Справочник по энергетике». На этом формирование словарей по энергетике, где охвачено практически все, что было возможно, было закончено.
Далее встал вопрос: а как пользоваться учебниками по конкретным предметам? К примеру, мы, как и все, написали их по отдельности на казахском и русском языках. Но когда студенту непонятен текст на русском, то он вынужден искать казахский вариант. Чтобы облегчить эту задачу, сейчас мы сделали так, чтобы в одной книге синхронно шли казахский и русский тексты. То есть все рядом: на одной странице – на одном языке, на второй – на другом. Так мы на примере энергетики показали, как надо формировать представительные переводы технических терминов и текстов на государственном языке.
Я считаю, что во всех вузах по всем специальностям надо делать именно так, чтобы облегчить обучение выпускникам казахских школ.
– Как учились раньше, когда не было таких синхронных учебников?
– Мучились. Выдерживали обучение на русском языке, даже зная его изначально на уровне разговорного, только самые упертые. Очень многие, чудом сдав вступительные экзамены и поступив в отраслевые вузы, отсеивались к концу первого курса – не могли осилить обучение на русском языке.
Я после окончания казахской школы в селе Жанакорган Жанакорганского района Кзыл-Ординской области поступил в университет благодаря письму пятерых ученых-гуманитариев. В феврале 1956 года они опубликовали в газете «Қазақ әдебиеті» открытое письмо-обращение к руководителям ЦК Компартии Казахстана, где говорили, что выпускники казахских школ не могут на равных со своими сверстниками из русских школ выдерживать вступительные экзамены в вузы по русскому языку. Ведь что было до 1956 года? Ладно – профильные предметы, там, опираясь на формулы, еще можно что-то сделать, но когда и те, и другие писали сочинение на русском языке, то казахоязычные абитуриенты были обречены! 80 процентов из них срезались именно на этом экзамене.
Когда те пятеро задались вопросом, как же так, почему идет такая дискриминация, ответ им дали в духе времени: самого активного автора уволили с работы, остальных четверых понизили в должности. Но когда я в тот год приехал из своего аула, чтобы сдать документы на физический факультет Казахского государственного университета, то оказалось, что благодаря этому «письму пятерых» сочинение таким, как я, заменили на диктант. Прошло уже много лет, выросло несколько поколений за это время, но я всегда буду помнить, благодаря кому стал студентом.
– Можно назвать их имена?
– Назову троих. Это молодые литературоведы, будущие академики Рахманкул Бердибаев, Зейнулла Кабдулов и Турсынбек Какишев. Когда я вспоминаю про их тихий подвиг, про который сейчас уже и позабыли, то мне кажется, что я живу и работаю в тепличных условиях. Если и рискую чем-то, то только лишь временем и нервами, а эти великие люди поставили на карту свою карьеру и благополучие.
К сожалению, о смерти Рахманкула Бердибаева (он умер 9 лет назад в Туркестане), который пострадал больше всех – забрали партбилет и уволили с работы, – я узнал поздно, мне не удалось проводить его в последний путь.
Так что были у нас такие люди, которые боролись за обеспечение выпускников казахских школ обучением на родном языке в вузах. Я имею в виду не только Бердибаева и его коллег, но и поколение Байтурсынова, которое сделало переводы терминов в учебниках для казахских школ еще в далекое довоенное время. Кое-кто за это потом поплатился жизнью. Байтурсынова, например, репрессировали и расстреляли, когда ему было всего 47 лет.
Потом настало время, когда вдруг пришли те, кто решил, что раз выпускник казахской школы собирается продолжить обучение в вузе, то и вступительные экзамены должен сдавать на русском. Вот так и загубили национальную техническую интеллигенцию на корню. Я знал таких, кто сдавал вступительные экзамены на пятерки, а вот по русскому двойка, даже тройка – и все, путь в вуз закрыт.
При этом меня поражает, как относятся к талантливым выпускникам казахских школ в самой России. Известный математик, ныне академик Аскар Джумадильдаев, к примеру, поступая на механико-математический факультет МГУ, получил двойку за изложение на русском языке. Но его помнили по всесоюзным олимпиадам и, простив неудачу по непрофильному предмету, приняли в главный вуз страны, а на третьем курсе он стал Ленинским стипендиатом.
А мне повезло. Благодаря тем пятерым, я поступил в университет с первого захода. К защите моего послевузовского диплома в Оксфорде сопричастны и они тоже.
Рахманкул Бердибаев и спустя годы не поменял своей позиции. Когда во времена Колбина сделали ограничения для поступления в алматинские вузы для выпускников из Южного Казахстана, то он, пользуясь своим статусом академика, несколько раз заходил к первому руководителю республики, чтобы убедить отменить дискриминацию по месту рождения. Но его не слышали и не слушали.
Когда к нему присоединился академик Салык Зиманов, то вместе они смогли добиться смягчения той позорной директивы. Ради этого они провели и озвучили маленькое статистическое исследование. Оказывается, в тех областях, которые граничат с Россией, 40% абитуриентов уезжали учиться туда, а из Алматы – 20%.
«Тогда кому, как не южанам, учиться здесь?» – сказал академик Зиманов на встрече Геннадия Колбина с научной общественностью Казахстана в Национальной академии наук.
Мне повезло пересекаться и общаться и с тем, и с другим академиком. И тогда, и сейчас я поражаюсь их мужеству и преданности интересам народа. Смог бы я сделать то же самое на их месте? Не уверен.
