Пока с имени Ахмета Байтурсынова не сняли гриф особой секретности, о нем было мало известно даже в профессиональной среде

Непокорный, несломленный, незабытый

Пока с имени Ахмета Байтурсынова не сняли гриф особой секретности, о нем было мало известно даже в профессиональной среде. Теперь об истории его жизни, деятельности и гражданском подвиге знает любой школьник. Но никакое знание не бывает конечным…

Сын народа

В биографических сведениях об Ахмете Байтурсынове не осталось белых пятен. А благодаря большому количеству рассекреченных исторических документов, которые он написал собственноручно и которые писали на него другие, основоположника казахской линг­вистики, ученого-просветителя, поэта и публициста вполне можно себе представить – интеллигент­ным, тонким и в то же время бескомпромиссным, несгибаемым и мужественным.

Фонды Киргизского (Казахского) областного комитета партии большевиков, который до поры располагался в столичном центре – Оренбурге, теперь хранятся в Архиве Президента РК, в том числе документы Ахмета Байтурсынова. И они готовы рассказать историю большой и незаурядной личности.

Написанную от руки автобиографию он начинает так: «Я сын киргиза». Прочесть такую фразу тускло и монотонно невозможно, она вся из ударений, поэтому звучит на высокой ноте, горделиво. И этого хватает, чтобы понять, откуда у городского учителя столько идейной граж­данственности и радения за свой народ.

Вместе с биографией в архив­ном деле 139 фонда подшит заполненный рукой Байтурсынова «личный листок ответственного работника» – то, что в наши дни называется анкетой. Так вот эта автобиографическая справка полностью опровергает историческую неточность – в некоторых источниках датой рождения педагога до сих пор указывается январь 1873 года вместо сентяб­ря 1872 года.

– Ошибка, вероятно, связана с историей празднования 50-летия Ахмета Байтурсынова, – объяс­няет заместитель директора архива, доктор исторических наук Кайрат Алимгазинов (на снимке). – Дело в том, что юбилей отмечался дваж­ды – как положено, календарно, в 1922 году, и в январе 1923 года. Повторно праздновали день рож­дения близкие люди, в их числе Мухтар Ауэзов, которые не смог­ли присутствовать на тор­жестве осенью. Позже это событие чаще упоминалось в мемуарах и в истории оказалось более известным. Следом разночтения перешли в различные публикации.

Точку в этом недоразумении поставил сам Байтурсынов, выведя в личном листке в строке с датой рождения цифру 1872 с изящной длинноногой семеркой.

Большая чистка

Эти казенные бумаги – биографию и анкету – Ахмет Байтурсынов заполнил 4 июля 1924 года. Точных сведений, по какой надобности он это делал, нет. То время для него еще казалось благополучным: он председатель в Киргизском (Казахском) научно-литературном совете, член академического центра Наркомпроса и одновременно преподаватель казахского языка и литературы.

Тучи, которые сгустились над головой бывшего алашординца четырьмя годами раньше, казалось, разошлись: он уже не отправлял жестких обличительных писем в Кремль и больше посвящал себя науке. До первого ареста оставалось пять лет.

Хотя отношения с партией, которая прочно вставала на место рулевого в советском государстве, у него не ладились изначально. По документам президентского архива можно проследить за коротким развитием этой драматичной истории.

В рядах рабоче-крестьянской партии большевиков Ахмет Байтурсынов пребывал меньше года, вступив в нее весной 1920 году и, как утверждают историки, вынужденно. Поэтому его скорое отлучение от РКП(б) выглядит следствием закономерным и как будто соз­нательно вызванным.

Только что принятый в партию и назначенный на пост зампредседателя Совнаркома, а затем нар­кома просвещения Киргизской (Казахской) АССР, он с большой энергией взялся за критику перегибов партийной политики, особенно в ее национальном аспекте: писал острые статьи и открытые письма лично Ленину. В конце концов в знак протеста перестал платить членские взносы.

– В таких случаях на нарушителей партийной дисциплины заводились персональные дела, их рассматривали на специальных заседаниях партбюро, – рассказывает Кайрат Шакаримович. – Дело на Байтурсынова осенью 1921 года разбирала областная контрольная комиссия РКП(б). Из протокола слушаний мы узнаем, что партийные товарищи осудили проступки Байтурсынова, в их числе – неуплата взносов и непосещение собраний. Припомнили и другие прегрешения.

Старые грехи перечисляются в выписке из протокола заседания комиссии по очистке партии от 27 ноября 1921 года: «Исключить из членов РКП как алашинца, недоказавшего себя на политической работе и не вступившего в РКП(б) после гражданской войны».

Языком правды

За пару недель до «чистки» ­Ахмет Байтурсынов готовит объяснительную для партийного жюри, где со свойственной ему эстетикой изложения приводит «контраргументы», да так, как будто вбивает гвозди тяжелой кувалдой:

«Будучи комиссаром по про­свещению, членом президиума КЦИК и председателем редколлегии по составлению киргизских учебников я был поставлен в такое условие, при котором мне необходимо было выбрать одно из двух: либо заниматься составлением учебников, либо заниматься посещением партийных собраний, на которых, по правде сказать, как мне, так и другим, подобным мне, товарищам из киргизов нечего делать.

Я выбрал первое, считая себя более способным и полезным для работы по киргизскому языку и наверняка зная, что работа моя в этой области будет несравненно плодотворнее работы на партийных собраниях. Обвинение меня в непосещении собраний имело бы смысл в том случае, если бы время, могущее быть употребленным на посещение собраний, проводилось мною праздно.

Что же касается обвинений меня в участии в алашордынской организации, то об этом знала та партийная организация, которая принимала меня в партию».

В той же манере написаны письма Байтурсынова В. И. Ленину. В Архиве Президента находятся машинописные тезисы трех таких посланий с оригинальной правкой самого автора.

– Чаще всего они касались проб­лем жизни киргизо-казахских народов, методов приведения их к оседлости, национализации и коллективизации, которые стали причиной голода и нехватки работы. Одно письмо так и названо «По национальным и колониальным вопросам», – продолжает Кайрат Алимгазинов. – Автор критиковал не только большевистскую политику, но и конкретные персоны, которые ее осуществляли на мес­тах. Была ли ответная реакция на обращения, не могу сказать, у нас нет документов на этот счет.

В одном из писем Ахмет Байтурсынов делится мыслями о Киргизском (Казахском) ревкоме – новом народном правительстве автономной республики, где он занимает положение второго по значимости человека. На нескольких листах убористого текста автор рассуждает о доверии народа к пролетарской власти и, не смущаясь, проводит параллели между ней и царской сатрапией.

Вероятно, именно эта дерзость и, конечно, авторитет уважаемого просвещенного человека до поры до времени спасали его от больших бед.

Достоинство в букве

– Кроме гражданской позиции работы Байтурсынова узнаваемы по индивидуальному авторству, – добавляет сотрудница архива Жанар Сатаева. – В своих объемных текстах он почти не повторяется. В них слышится хороший литературный слог. Так писал только он, излагая мысли стройно и убедительно, разбираясь в сути до мелочей. Делал это прямо и смело, но при этом вполне интеллигентно.

Образный язык и ироничный тон в строгой официальной переписке, отсылы к известным иносказаниям и народным пословицам, бьющим не в бровь, а в глаз, – все это выдает в Ахмете Байтурсынове блестящего лингвиста и публициста. Остро и горячо он писал обо всем, что по-настоящему трогало.

Но след его характера, кажется, остался даже в сухих официальных документах. Вот, например, почерк. У Байтурсынова он не жесткий и не высушенный до острых углов, как типичный мужской, а ровный и плавный, перетекающий волной из буквы в букву. Тоже мужской, но одновременно правильный и изящный: по стандартам свое­го времени с округлыми завитками и каллиграфической чистотой.

– Видите, это чернила, – продолжает специалист. – А попробуйте найти хоть одну помарку или кляксу. Все ровно, чисто, аккуратно. Такой документ читать не только интересно, но и приятно. Учитель. Что тут добавить?

Автобиография Байтурсынова расположилась на альбомном лис­те с непривычной разлиновкой. Бумага плотная и качественная. Жизнь документу, как считает архивист, будет обеспечена надолго. Хотя бы потому, что в чернилах из прошлого века содержатся соединения железа, а это само по себе долгосрочная гарантия.

Собственноручные авторские рукописные тексты для архивис­тов – самый ценный материал. И Жанар Амантаевна проявляет профессиональный интерес еще к одной детали – какими усилия­ми сделаны записи на листе.

– Имеет значение даже то, с каким нажимом наносятся чернила – краска как будто впечатывается в бумагу, это тоже обеспечивает лучшую сохранность записям в документе, – объясняет сотрудница.

Переходя на личности

– Первые рассекречивания архивов начались в конце 80-х годов. До этого про Ахмета Байтурсынова и его сподвижников мало что было известно, и то в негативном ключе, – подключается к разговору Евгения Чиликова, старший эксперт Архива Президента РК. – Одно из первых заключений комиссии ЦК Компартии Казахстана по изучению твор­ческого наследия национальных авторов сделано как раз в отношении Магжана Жумабаева, Жусипбека ­Аймауытова и Ахмета Байтурсынова. Впоследствии оно легло в основу решения об их реабилитации.

Документы Байтурсынова, даже связанные с его номенклатурной деятельностью в государственном и партийном аппаратах, пришлось собирать по крупицам. В свое время сотрудники института истории партии разыскивали их по архивам Советского Союза и вообще где только можно, записывали устные истории, находили уникальные фотографии. Работали с биографическими данными: собирали и сопоставляли воспоминания с документальными свидетельствами – к моменту восстановления в гражданских правах даже личные сведения об Ахмете Байтурсынове не были широко известны.

– Сейчас мы имеем документально выверенную и полную биографическую справку об этом человеке, – продолжает Евгения Викторовна. – К сожалению, очень мало материалов о деятельности Байтурсынова во главе академического центра. Одновременно работая нар­комом просвещения и членом крупной комиссии по краеведению, он руководил академи­ческим центром. Думаю, это была интересная часть его научной работы.

К юбилею видного педагога и просветителя, государственного деятеля и большого патриота казахского народа в научном сообществе готовятся несколько новых изданий. Евгения Чиликова считает каждую такую работу ценным вложением в исторический багаж нации и в то же время предлагает особым образом систематизировать архивные материалы по выдающимся личностям.

– На взгляд архивиста, хорошо бы эти документы или хотя бы их копии собрать в общую нацио­нальную коллекцию. У нас есть определенный объем биографических свидетельств, другие материалы в отношении Ахмета Байтурсынова, но значительное их количество еще хранится в Оренбурге, других зарубежных архивах. Было бы хорошо получить оттуда хотя бы выкопированные документы и собрать все, что есть в нашей стране. Мы до сих пор сталкиваемся с тем, что различные исторические неточности кочуют из публикации в публикацию. Такой интегрированный архив помог бы решить и эту проблему.