Диверсификация и развитие услуг: есть ли альтернатива?
1732
Булат ХУСАИНОВ, доктор экономических наук, профессор Института экономики КН МОН РК
В плане диверсификации национальной экономики показателен опыт ряда развитых стран. Это убедительно показано в исследовании Всемирного банка (Диверсифицированное развитие, 2014 г.). Например, опыт диверсификации Великобритании и США. Но если Британия, ранее преимущественно аграрная страна, опиралась на технические инновации, то раннее экономическое развитие США опиралось на природные ресурсы. Известно, что в течение пяти десятилетий до начала Великой депрессии американский экспорт промышленных товаров становился все более ресурсоемким, опираясь на использование невозобновляемых природных ресурсов. Однако это не помешало США стать лидером в технологиях. По существу, обилие природных ресурсов, пригодных для промышленной разработки, во многих отношениях было следствием американского технического прогресса. Другой стимул заключался в том, что страна представляла собой огромную зону свободной торговли, и это создавало предпосылки для широкомасштабных инвестиций в транспортную инфраструктуру.
Даже при том, что до Великой депрессии производство в Америке было сконцентрировано в минерально-сырьевом комплексе и ресурсоемкой обрабатывающей промышленности, в этот период происходили радикальные изменения в области инфраструктуры и технологий. Снижение ресурсоемкости американского промышленного экспорта после Второй мировой войны было вызвано не тем, что США исчерпали свои запасы и стали страной со скудными природными ресурсами. На самом деле связь между собственными природными ресурсами и собственной промышленностью стран была в значительной степени оборвана в результате сокращения транспортных издержек и торговых барьеров. Когда это произошло, США из страны с сырьевой экономикой смогли превратиться в государство, опирающееся на образованную рабочую силу и наукоемкие технологии.
США и Великобритания – два примера экономического развития, сопровождавшегося диверсификацией экономики. Они практически перестали зависеть от экспорта природных ресурсов в 60-е годы XX столетия. Так, в период 1962–1999 годов на долю продукции обрабатывающей промышленности в среднем приходилось: в Великобритании – 77,6%, в США – 69,5% от общего объема экспорта товаров. В течение последних пятнадцати лет нового тысячелетия среднее значение этого показателя составило в Великобритании – 72,1%, в США – 72,8%.
Особенно интересны примеры Австралии и Канады. Во-первых, потому что у них общее культурно-институциональное наследие с Великобританией и США. Во-вторых, экспорт этих стран до настоящего времени сильно сконцентрирован в минерально-сырьевом комплексе и производстве ресурсоемких товаров. В-третьих, Австралия и Канада стали странами с развитой экономикой. Последнее обстоятельство очень важно для нашей страны, так как именно такую задачу перед народом Казахстана поставил Президент Нурсултан Назарбаев: войти в тридцать развитых стран мира.
Практически до настоящего времени на долю природных и ресурсоемких товаров в Австралии и Канаде приходится соответственно 80% и 50% всего экспорта товаров. Доля продукции обрабатывающей промышленности в общем объеме экспорта за последние полтора десятилетия в среднем составила: в Австралии – 21,8%, в Канаде – 53,5%.
Низкий уровень диверсификации экспорта этих двух стран не должен вызывать удивления, поскольку их развитие было связано с природными ресурсами. Превращение Канады в одну из богатейших стран мира началось вместе с ростом производства пшеницы, который отмечался в западных провинциях с конца XIX века и до начала Второй мировой войны. Диверсификация в Канаде стала возможной благодаря экономическим связям между производством пшеницы и остальной экономикой. Производство пшеницы требовало большого объема трудовых ресурсов и капитала не только для сельскохозяйственных работ, но и для строительства железных дорог и портовых сооружений, чтобы доставлять урожай на рынок. С появлением новых технологий производство пшеницы было механизировано и перестало быть трудоемким.
Технический прогресс в транспортной отрасли привел к сокращению удельных затрат на доставку сырья к рынкам и расширил площадь земель, пригодных для обработки. Уже к 1870 году на долю обрабатывающей промышленности приходилось 22,5% валового внутреннего продукта (ВВП). Причем 100 лет спустя этот показатель практически не изменился, составив в 1970 году – 23,8%. Более того, в 2014 году этот показатель составил 7,2%. Для сравнения: в Великобритании этот показатель составляет 10,6%, в США – 12,3%, в Канаде – 10,7%, в Казахстане – 11,0%.
Трудно представить, как Австралия могла бы добиться такого экономического прогресса без своих богатейших природных ресурсов. Они имели огромную ценность не только в абсолютном выражении, но также по отношению к небольшой численности населения страны в XIX веке. Эксплуатация этих земельных и минеральных ресурсов в основном обходилась дешево и удовлетворяла высокий и устойчивый международный спрос на ресурсоемкую продукцию страны. В демографическом отношении благоприятные гендерные и возрастные характеристики населения (значительный численный перевес мужчин и низкий коэффициент иждивенчества) обеспечили высокую долю работающих в общей численности трудоспособного населения.
Приведенный краткий анализ опыта четырех развитых стран позволяет утверждать: между диверсификацией и развитием экономики нет четкой корреляции. Если США и Великобритании удалось добиться одновременно и развития, и диверсификации экономики, то, как показывает опыт Австралии и Канады, развитие и диверсификация не всегда происходят в одно и то же время.
Характерно, что во всех четырех странах доля услуг в ВВП очень велика: в Австралии – 70,1%, Канаде – 70,0%, Великобритании – 78,4%, США – 78,2%. Не случайно экономика развитых государств определяется как «экономика услуг». Это следующий этап развития, наступающий после индустриализации.
Развитие экономики услуг обусловлено опережающим ростом этой сферы по сравнению с производством товаров. По данным Всемирного банка, за последние тридцать пять лет доля услуг в мировом валовом продукте возросла с 57 до 71 процента. В странах с высоким уровнем доходов этот показатель увеличился с 59 до 74 процентов, со средним уровнем доходов – с 41 до 57 процентов, с низким уровнем доходов – с 43 до 47 процентов. Среди регионов мира лидирующие позиции на протяжении последних 30 лет неизменно принадлежат Северной Америке: 78% в 2014 году (в 1980 году – 63,3%). На втором месте регион «Европа и Центральная Азия» – 73% (58,2%).
Среди национальных экономик первое место в мире по этому показателю на протяжении последних 15 лет перманентно занимает Гонконг (входящий в состав Китая), на втором месте в течение последних 35 лет – Люксембург. На третьем месте Франция (79%), которая на данный момент опережает США (78%). Примечательно, что в ряде островных государств доля услуг в ВВП даже больше, чем у большинства развитых стран. К примеру, в 2014 году этот показатель составил: в Бермудских островах – 93%, в Андорре и Гренаде – по 79%.
Тенденция роста доли услуг характерна и для Содружества Независимых Государств (СНГ). Так, за последние 15 лет доля услуг ВВП в среднем по СНГ увеличилась c 42 до 53 процентов. Начиная с 2004 года, Молдова лидирует среди стран Содружества. До этого пальма первенства на протяжении всего двадцатилетия принадлежала России, которая ныне занимает 3-е место среди стран СНГ. В 2000 году Казахстан занимал вторую позицию среди стран Содружества, а в 2014 году – 4-ю позицию. Аутсайдерами являются Туркменистан – 37% и Азербайджан – 36%.
Справедливости ради следует отметить, что большая доля услуг в ВВП развивающихся стран и формирующихся рынков еще не свидетельствует об уровне качества услуг, соответствующем высоким стандартам развитых стран. Увеличение добавленной стоимости сферы услуг в ВВП зачастую может быть обусловлено ценовым фактором. Особенно это относится к государствам СНГ, где стоимость услуг порой выше, чем в развитых странах, а их качество значительно ниже международных параметров.
Облик сферы услуг все в большей степени определяет группа наукоемких отраслей – телекоммуникационная, кредитно-финансовая, страховая, инновационная, а также образование, здравоохранение и другие виды экономической деятельности.
Совершенно очевидно, что цифровые технологии – Интернет, мобильные телефоны и все прочие средства сбора, хранения, анализа информации и обмена ею в цифровой форме – распространяются весьма динамично. По данным Всемирного банка, в развивающихся странах число домохозяйств, располагающих мобильным телефоном, выше, чем имеющих доступ к электричеству или чистой питьевой воде. Мобильными телефонами владеют почти 70 процентов тех, кто относится к нижнему квинтилю населения. За последние десять лет количество пользователей Интернета выросло более чем втрое: в 2005 году оно равнялось 1 миллиарду, а к концу 2015 года, по некоторым оценкам, достигнет 3,2 миллиарда человек.
Цифровая революция сразу же принесла выгоды частным лицам: стало проще и удобнее общаться и получать информацию, появились бесплатные цифровые продукты, возникли новые формы досуга. Кроме того, благодаря ей сложилось ощущение глубинной социальной взаимосвязи и глобальной общности. Но обеспечили ли массированные инвестиции в развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) ускорение экономического роста, увеличение числа рабочих мест и повышение качества услуг?
Технология может быть движущей силой преобразований. По мнению авторитетных экспертов, портал межкорпоративной электронной торговли, созданный корпорацией «Алибаба» (президент корпорации Джек Ма принимал участие в недавно прошедшем Астанинском экономическом форуме), существенно сокращает расходы на координацию и таким образом заметно повышает эффективность экономики Китая, а возможно – и всего мира. Усиление интеграции, повышение эффективности и внедрение инноваций – это основные механизмы, посредством которых цифровые технологии способствуют развитию. Вне всякого сомнения, цифровые технологии изменяют мир труда, однако на рынках труда наблюдается поляризация, усиливается неравенство – особенно в более богатых странах, но все чаще и в развивающихся странах.
И здесь можно подвести некоторые итоги.
Во-первых, следует помнить, что для многих стран общепринятая практика применения передового для своего времени опыта или самых радикальных институциональных инноваций может оказаться неэффективной и повлечь экономические потери. Задаваясь целью создать развитую, современную экономику, следует с большой осторожностью относиться к копированию институтов.
Во-вторых, политику индустриализации и диверсификации можно назвать успешной, если она позволяет той или иной стране извлекать выгоды из процесса глобализации путем перехода от статичного сравнительного преимущества к динамичному. Поэтому необходимо найти правильный баланс между необходимостью использовать внешние факторы (торговля и инвестиции), способные обеспечить динамичное конкурентное преимущество на какое-то время, и признанием того факта, что разные страны будут более успешно производить разные товары. Процесс индустриализации, начиная с определенного первоначального типа промышленности, должен привести к налаживанию производства среднетехнологичных потребительских товаров, а затем и высокотехнологичных потребительских товаров и товаров производственного назначения. Успех некоторых развивающихся стран в мировой торговле (например, Республики Кореи) во многом был достигнут благодаря их способности производить и экспортировать все более высокотехнологичные промышленные товары.
В-третьих, на услуги, превращающиеся в главную сферу общественного производства, приходится около половины всех потребительских расходов населения развитых стран. Изменение доли товаров и услуг во внешнеторговом обороте любой страны становится одним из важных показателей уровня ее экономического развития.
Даже при том, что до Великой депрессии производство в Америке было сконцентрировано в минерально-сырьевом комплексе и ресурсоемкой обрабатывающей промышленности, в этот период происходили радикальные изменения в области инфраструктуры и технологий. Снижение ресурсоемкости американского промышленного экспорта после Второй мировой войны было вызвано не тем, что США исчерпали свои запасы и стали страной со скудными природными ресурсами. На самом деле связь между собственными природными ресурсами и собственной промышленностью стран была в значительной степени оборвана в результате сокращения транспортных издержек и торговых барьеров. Когда это произошло, США из страны с сырьевой экономикой смогли превратиться в государство, опирающееся на образованную рабочую силу и наукоемкие технологии.
США и Великобритания – два примера экономического развития, сопровождавшегося диверсификацией экономики. Они практически перестали зависеть от экспорта природных ресурсов в 60-е годы XX столетия. Так, в период 1962–1999 годов на долю продукции обрабатывающей промышленности в среднем приходилось: в Великобритании – 77,6%, в США – 69,5% от общего объема экспорта товаров. В течение последних пятнадцати лет нового тысячелетия среднее значение этого показателя составило в Великобритании – 72,1%, в США – 72,8%.
Особенно интересны примеры Австралии и Канады. Во-первых, потому что у них общее культурно-институциональное наследие с Великобританией и США. Во-вторых, экспорт этих стран до настоящего времени сильно сконцентрирован в минерально-сырьевом комплексе и производстве ресурсоемких товаров. В-третьих, Австралия и Канада стали странами с развитой экономикой. Последнее обстоятельство очень важно для нашей страны, так как именно такую задачу перед народом Казахстана поставил Президент Нурсултан Назарбаев: войти в тридцать развитых стран мира.
Практически до настоящего времени на долю природных и ресурсоемких товаров в Австралии и Канаде приходится соответственно 80% и 50% всего экспорта товаров. Доля продукции обрабатывающей промышленности в общем объеме экспорта за последние полтора десятилетия в среднем составила: в Австралии – 21,8%, в Канаде – 53,5%.
Низкий уровень диверсификации экспорта этих двух стран не должен вызывать удивления, поскольку их развитие было связано с природными ресурсами. Превращение Канады в одну из богатейших стран мира началось вместе с ростом производства пшеницы, который отмечался в западных провинциях с конца XIX века и до начала Второй мировой войны. Диверсификация в Канаде стала возможной благодаря экономическим связям между производством пшеницы и остальной экономикой. Производство пшеницы требовало большого объема трудовых ресурсов и капитала не только для сельскохозяйственных работ, но и для строительства железных дорог и портовых сооружений, чтобы доставлять урожай на рынок. С появлением новых технологий производство пшеницы было механизировано и перестало быть трудоемким.
Технический прогресс в транспортной отрасли привел к сокращению удельных затрат на доставку сырья к рынкам и расширил площадь земель, пригодных для обработки. Уже к 1870 году на долю обрабатывающей промышленности приходилось 22,5% валового внутреннего продукта (ВВП). Причем 100 лет спустя этот показатель практически не изменился, составив в 1970 году – 23,8%. Более того, в 2014 году этот показатель составил 7,2%. Для сравнения: в Великобритании этот показатель составляет 10,6%, в США – 12,3%, в Канаде – 10,7%, в Казахстане – 11,0%.
Трудно представить, как Австралия могла бы добиться такого экономического прогресса без своих богатейших природных ресурсов. Они имели огромную ценность не только в абсолютном выражении, но также по отношению к небольшой численности населения страны в XIX веке. Эксплуатация этих земельных и минеральных ресурсов в основном обходилась дешево и удовлетворяла высокий и устойчивый международный спрос на ресурсоемкую продукцию страны. В демографическом отношении благоприятные гендерные и возрастные характеристики населения (значительный численный перевес мужчин и низкий коэффициент иждивенчества) обеспечили высокую долю работающих в общей численности трудоспособного населения.
Приведенный краткий анализ опыта четырех развитых стран позволяет утверждать: между диверсификацией и развитием экономики нет четкой корреляции. Если США и Великобритании удалось добиться одновременно и развития, и диверсификации экономики, то, как показывает опыт Австралии и Канады, развитие и диверсификация не всегда происходят в одно и то же время.
Характерно, что во всех четырех странах доля услуг в ВВП очень велика: в Австралии – 70,1%, Канаде – 70,0%, Великобритании – 78,4%, США – 78,2%. Не случайно экономика развитых государств определяется как «экономика услуг». Это следующий этап развития, наступающий после индустриализации.
Развитие экономики услуг обусловлено опережающим ростом этой сферы по сравнению с производством товаров. По данным Всемирного банка, за последние тридцать пять лет доля услуг в мировом валовом продукте возросла с 57 до 71 процента. В странах с высоким уровнем доходов этот показатель увеличился с 59 до 74 процентов, со средним уровнем доходов – с 41 до 57 процентов, с низким уровнем доходов – с 43 до 47 процентов. Среди регионов мира лидирующие позиции на протяжении последних 30 лет неизменно принадлежат Северной Америке: 78% в 2014 году (в 1980 году – 63,3%). На втором месте регион «Европа и Центральная Азия» – 73% (58,2%).
Среди национальных экономик первое место в мире по этому показателю на протяжении последних 15 лет перманентно занимает Гонконг (входящий в состав Китая), на втором месте в течение последних 35 лет – Люксембург. На третьем месте Франция (79%), которая на данный момент опережает США (78%). Примечательно, что в ряде островных государств доля услуг в ВВП даже больше, чем у большинства развитых стран. К примеру, в 2014 году этот показатель составил: в Бермудских островах – 93%, в Андорре и Гренаде – по 79%.
Тенденция роста доли услуг характерна и для Содружества Независимых Государств (СНГ). Так, за последние 15 лет доля услуг ВВП в среднем по СНГ увеличилась c 42 до 53 процентов. Начиная с 2004 года, Молдова лидирует среди стран Содружества. До этого пальма первенства на протяжении всего двадцатилетия принадлежала России, которая ныне занимает 3-е место среди стран СНГ. В 2000 году Казахстан занимал вторую позицию среди стран Содружества, а в 2014 году – 4-ю позицию. Аутсайдерами являются Туркменистан – 37% и Азербайджан – 36%.
Справедливости ради следует отметить, что большая доля услуг в ВВП развивающихся стран и формирующихся рынков еще не свидетельствует об уровне качества услуг, соответствующем высоким стандартам развитых стран. Увеличение добавленной стоимости сферы услуг в ВВП зачастую может быть обусловлено ценовым фактором. Особенно это относится к государствам СНГ, где стоимость услуг порой выше, чем в развитых странах, а их качество значительно ниже международных параметров.
Облик сферы услуг все в большей степени определяет группа наукоемких отраслей – телекоммуникационная, кредитно-финансовая, страховая, инновационная, а также образование, здравоохранение и другие виды экономической деятельности.
Совершенно очевидно, что цифровые технологии – Интернет, мобильные телефоны и все прочие средства сбора, хранения, анализа информации и обмена ею в цифровой форме – распространяются весьма динамично. По данным Всемирного банка, в развивающихся странах число домохозяйств, располагающих мобильным телефоном, выше, чем имеющих доступ к электричеству или чистой питьевой воде. Мобильными телефонами владеют почти 70 процентов тех, кто относится к нижнему квинтилю населения. За последние десять лет количество пользователей Интернета выросло более чем втрое: в 2005 году оно равнялось 1 миллиарду, а к концу 2015 года, по некоторым оценкам, достигнет 3,2 миллиарда человек.
Цифровая революция сразу же принесла выгоды частным лицам: стало проще и удобнее общаться и получать информацию, появились бесплатные цифровые продукты, возникли новые формы досуга. Кроме того, благодаря ей сложилось ощущение глубинной социальной взаимосвязи и глобальной общности. Но обеспечили ли массированные инвестиции в развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) ускорение экономического роста, увеличение числа рабочих мест и повышение качества услуг?
Технология может быть движущей силой преобразований. По мнению авторитетных экспертов, портал межкорпоративной электронной торговли, созданный корпорацией «Алибаба» (президент корпорации Джек Ма принимал участие в недавно прошедшем Астанинском экономическом форуме), существенно сокращает расходы на координацию и таким образом заметно повышает эффективность экономики Китая, а возможно – и всего мира. Усиление интеграции, повышение эффективности и внедрение инноваций – это основные механизмы, посредством которых цифровые технологии способствуют развитию. Вне всякого сомнения, цифровые технологии изменяют мир труда, однако на рынках труда наблюдается поляризация, усиливается неравенство – особенно в более богатых странах, но все чаще и в развивающихся странах.
И здесь можно подвести некоторые итоги.
Во-первых, следует помнить, что для многих стран общепринятая практика применения передового для своего времени опыта или самых радикальных институциональных инноваций может оказаться неэффективной и повлечь экономические потери. Задаваясь целью создать развитую, современную экономику, следует с большой осторожностью относиться к копированию институтов.
Во-вторых, политику индустриализации и диверсификации можно назвать успешной, если она позволяет той или иной стране извлекать выгоды из процесса глобализации путем перехода от статичного сравнительного преимущества к динамичному. Поэтому необходимо найти правильный баланс между необходимостью использовать внешние факторы (торговля и инвестиции), способные обеспечить динамичное конкурентное преимущество на какое-то время, и признанием того факта, что разные страны будут более успешно производить разные товары. Процесс индустриализации, начиная с определенного первоначального типа промышленности, должен привести к налаживанию производства среднетехнологичных потребительских товаров, а затем и высокотехнологичных потребительских товаров и товаров производственного назначения. Успех некоторых развивающихся стран в мировой торговле (например, Республики Кореи) во многом был достигнут благодаря их способности производить и экспортировать все более высокотехнологичные промышленные товары.
В-третьих, на услуги, превращающиеся в главную сферу общественного производства, приходится около половины всех потребительских расходов населения развитых стран. Изменение доли товаров и услуг во внешнеторговом обороте любой страны становится одним из важных показателей уровня ее экономического развития.
