Где перезимовать бездомному?

Все от безысходности

Казенные ходунки, еле слышное «здрасьте» и ничего не выражающие впалые старческие глаза – вот то, на что я обратила внимание, встретив первого пос­тояльца центра, где дают приют бездомным. Он медленно шел к открытой двери, которая ведет в прогулочный дворик – небольшая территория, вымощенная серой брусчаткой и огороженная забором, вдоль которого идут 2 ряда лавочек. На них сидят мужчины и женщины, одетые в поношенные, но чистенькие куртки. Рядом, в инвалидных колясках, те, у кого нет ног. Они застыли в одной позе и притихли. Взгляд каждого устремлен на меня, но в нем нет ни удивления, ни интереса – только безысходность.

Такую картину довелось увидеть в Центре для ресоциализации лиц, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Сейчас здесь живут 46 человек – бездомные и те, кто вышел из тюрьмы, но оказался не нужен своим родным. Летом их количество уменьшается, зимой – увеличивается. Мало кто готов жить на улице, рискуя умереть от обморожения или отравления выпитым для согрева алкогольным суррогатом.

Дольше остальных, почти 14 лет, в приюте живет постоялица по имени Гузель. Она психически нездорова. Соцработникам неизвестна ни ее фамилия, ни возраст, ни семейное положение. Даже имя у нее, скорее всего, не настоящее. Вероятно, ей его придумали врачи той больницы, где пациентке ампутировали обе обмороженные ноги. Никто женщину не забирал. Оставить бездомную в больнице врачи не могли, поэтому отправили ее в центр для бомжей.

– Если вы к ней подойдете и что-нибудь спросите, то она может вас обругать, – рассказывает директор Центра для ресоциа­лизации лиц, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, Калкаш Батырбеков. – Гузель ведет себя неадекватно. Она не следит за своим внешним видом, категорически отказывается принимать ванну и спит на полу. Она нелюдима. Поэтому мы приносим ей еду отдельно от остальных. Не будет же она голодная сидеть.

Из-за того, что у Гузель нет документов, ее не могут отправить в психоневрологическое медико-социальное учреждение. А выставить на улицу больную женщину сотрудникам центра совесть не позволяет. Ведь там она не выживет. Возникает вопрос – почему до сих пор ей не сделали до­кументы? Как выяснилось позже, такая проб­лема не только у нее.

Родным не нужны

В центре две комнаты для мужчин и одна – для женщин. Выглядят они примерно одинаково. В каждой стоят одиночные и двухъярусные кровати, причем довольно близко друг к другу. Места не хватает, но никто не жалуется. Все понимают, что зимой надо приютить как можно больше бездомных людей.

Главное украшение женской палаты – это телевизор. Старенький и с небольшой диагональю, но дамы рады и этому.

– Мы любим смотреть телевизор! – делится пожилая постоялица Лариса Усатова. – Мне очень нравится «Человек и закон». Еще передачи о здоровье смотрю и сериалы тоже. А иной раз, знаете, как давление поднимется, уже и не до этого. Лишь бы до койки добраться…

Лариса Ивановна попала в центр несколько месяцев назад. Пришла сама. С собой у нее был только советский паспорт. Большую часть жизни женщина прожила в Казахстане, но гражданства так и не получила. Сейчас соцработники собирают данные, чтобы оформить для Ларисы Ивановны удос­товерение личности. Ситуация осложняется тем, что родилась она в Литве. Туда уже отправили запрос. Остается только ждать, когда придет ответ.

– Замуж я вышла уже здесь, в Караганде, но тогда был еще Советский Союз, – рассказывает Лариса Усатова. – Я получила красный паспорт, но поменять его уже не смогла. Жизнь у меня маленько не клеилась. И первый, и второй муж умерли. Я осталась одна, заболела, поэтому пришлось сюда обратиться.

У Ларисы Ивановны есть дочь. Ее через Интернет нашли соцработники. Они связались с женщиной по скайпу и рассказали ей о том, в каком положении оказалась ее мать.

– Дочка забрать меня не может, – опускает глаза постоялица прию­та для бомжей. – Она в России живет. У нее там семья…

Похожая ситуация и у ее соседки по койке – Ларисы Золотовой. У нее только советский паспорт и взрослая дочь, которая живет в Украине. Ее тоже отыскали соцработники. Она даже приезжала в Караганду и на 3 дня забирала мать из центра, чтобы поближе пообщаться. Потом сдала мать обратно и уехала, пообещав, что заберет ее, как только та получит удостоверение личности. Карагандинка дочери поверила. Только та больше на связь не выходит.

Сами виноваты?

Обитатели мужской палаты в отличие от соседок менее разговорчивы. Одни заняты чтением, другие просто ушли в себя. Сидящий на кровати Игорь Зинкович отрывается от книги и начинает рассказывать, что когда-то у него и семья была, и дом, и документы. А потом из-за пристрастия к алкоголю он лишился всего. Даже ног. Ему поставили диагноз «тромбоз сосудов нижних конечностей», а дальше была ампутация. Потом инвалид оказался здесь.

– У меня есть родные, – говорит Игорь Зинкович. – Только они меня в таком состоянии не видели. Да и не надо. Я не хочу никого беспокоить… Понимаете, мы сами виноваты в том, что здесь оказались. Поэтому ни к кому не должны иметь претензии.

Соцработники сейчас пытают­ся выправить документы для Игоря Зинковича, но пока у них ничего не получается. Дело в том, что он родился в Севастополе. Запросы в этот город уходят, а ответы не приходят. Их ждут уже 8 месяцев.

– Я не унываю, – рассуждает инвалид. – Думаю, что все будет хорошо. Когда мне восстановят документы, меня переведут в дом инвалидов. Другого будущего у меня нет. Потому что материального багажа я не имею, а вот жизненный – немножко есть.

Обитатели центра могут находиться здесь не дольше полутора лет. За это время им должны восстановить документы, а потом определить их на новое место жительства – или к родственникам, или в дом инвалидов, или в дом ветеранов.

– Если у попавшего к нам человека есть родственники, то мы обязаны пригласить их к себе и узнать их мнение, – объясняет директор центра Калкаш Батырбеков. – Они или забирают родственника к себе, или пишут отказную. Чаще всего, конечно, отказываются. Я возглавляю центр уже полгода, за это время было только 2 случая, когда наших постояльцев забирали родные. Одного увезли в Каркаралинск, а другого – в столицу.

Спасение от морозов

В центр бездомные приходят сами или чаще всего их привозят сотрудники полиции, собирая по подъездам, подвалам и теплотрассам. Чем ближе к зиме, тем их становится больше.

– С начала нынешнего года к нам в приемник-распределитель доставили 555 человек, – говорит заместитель начальника МПС управления полиции Караганды Баглан Макежанов. – 400 человек мы направили в Центр для ресоциализации лиц, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Многие отказываются туда ехать или поживут 3–4 дня, а потом сбегают. Понимаете, это «свободолюбивые» люди. Они привыкли жить на улице, потому и возвращаются в свои подвалы и на теплотрассы.

Зима – самое опасное время года для них. Люди обмораживают руки и ноги и, оставаясь без медицинской помощи, умирают. Конечно, не все. Некоторые бездомные прячутся в подвалах или на брошенных дачах. Часто они стаскивают туда мусор, дрова и сухие ветки, а потом разводят костры, чтобы согреться. В результате происходят пожары, от которых страдают и сами, и окружающие их люди.

Чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, местные власти решили открыть в Караганде ночлежку. Она разместится на окраине города, в двухэтажном здании, где сейчас находится Центр для ресоциализации лиц, попавших в сложную жизненную ситуацию. А он переедет в более просторное помещение. Правда, ночлежку надо будет отремонтировать, оснастить мебелью и оборудованием. Кормить горячими ужинами постояльцев не будут. Но самое важное, что у бездомных появится место, где можно будет погреться, отдохнуть и переждать морозные ночи.