Родом из степных просторов
626
Юрий ПОПОВ, краевед
Получается какой-то парадокс. Казахстанский поэт по рождению и тематике как бы избегал публиковаться на родине, и его литературная слава, минуя просторы «родительницы Степи», пронеслась от набережных Владивостока через Новосибирск и Омск к площадям Москвы.
Но вполне возможно и другое. Журналисты Семея, Петропавловска и других городов о степном поэте Васильеве просто не знали. Исключением стала лишь республиканская «Советская степь», переименованная впоследствии в «Казахстанскую правду». Откроем номер за 16 декабря 1928 года. Звучат прекрасные васильевские строки – стихотворение «Лунные ночи»:
Бухта тихая до дна напоена
Лунными, иглистыми лучами,
И от этого, мне кажется, – она
Вздрагивает синими плечами.
Белым шарфом пена под веслом,
Желтой шалью небо надо мною…
Ну о чем еще, скажи, о чем
Можно петь под этою луною?
Хоть проси меня, хоть не проси
Взглядом и рукой усталой,
Все равно сейчас не хватит сил,
Сделать так, чтоб песня замолчала.
Все равно в расцвеченный узор
Звезды бусами стеклянными упали…
Этот неба шелковый ковер,
Ты скажи, не в Персии ли ткали?
И признайся мне, что хорошо
Вот таким, без шума и ошибок,
Задевать лицом за лунный шелк
И купаться в золоте улыбок.
При внимательном анализе известного стихотворения «Бухта» возникает ряд необъяснимых пока предположений. Под новым заголовком «Лунные ночи» вытеснили «Бухту» и украсили литературную страницу «Советской степи». При редакции действовал литературный кружок во главе с поэтом, другом Сергея Есенина Львом Осиповичем (Иосифовичем) Повицким (1885–1974). Печатались опытные поэты Николай Ильин-Нилли (1886–1944), Леонид Пивоваров, Николай Басов и молодые журналисты Сергей Крушинский (1909–1959), Ольга Черняева. Из города Уральска стихи и прозу присылал Борис Агафонов (1905–1975).
Повицкий знал раннего Васильева. Они познакомились в 1926 году во Владивостоке, где родилась «Бухта», опубликованная 20 февраля 1927 года в новосибирской «Советской Сибири». В «Советской степи» проявились изменения, выделенные курсивом. И первоисточник более объемен. Но зачем из него убрали заключительные 12 строк? Кто осмелился их реквизировать? Или это было решение самого автора?
Знаешь, мне хотелось, чтоб душа
Утонула в небе или море
Так, чтоб можно было вовсе
не дышать,
Растворившись без следа в просторе.
Так, чтоб все растаяло, ушло,
Как вот эти голубые тени…
…не торопится тяжелое весло
Воду возле борта вспенить…
Бухта тихая до дна наполнена
Лунными, иглистыми лучами.
И от этого. Мне кажется, – она
Вздрагивает синими плечами.
В те годы «Советская степь» выходила в Кызыл-Орде под редакторством Н. Мартыненко, чье имя связано с изданием сборника документов «Алаш-Орда». Васильев всю вторую половину 1928 года провел в Сибири. Очная встреча с Повицким не реальна. Остается почтовый вариант. Л. Повицкий впоследствии встречался и писал письма Е. Вяловой-Васильевой, но о своей занятости литературным трудом в «Советской степи» промолчал.
Однако тот же Повицкий отыскал Андрюшу Жучкова, друга Павла Васильева по совместному путешествию во Владивосток в вышеупомянутом 1926 году. Жучков из России прислал Повицкому два стихотворения «Любовь в ауле» и «Башкирия», которые тот обещал опубликовать в «Советской степи».
Выходит, что поэтический треугольник Васильев – Повицкий – Жучков продолжил свое общение через обмен стихами. «Бухту» все трое имели на руках. Как пророк Л. Повицкий в нужную минуту сделал все, чтобы именно для читателей Казахстана впервые громко прозвучал счастливо распахнутый, задумчивый и нежный васильевский голос.
Возможно, окончательное раскрытие этого информационно-газетного васильевского появления в «Советской степи», как и новые находки публикаций поэта в казахстанской периодике 20–30-х годов прошлого столетия, еще впереди.
Но вполне возможно и другое. Журналисты Семея, Петропавловска и других городов о степном поэте Васильеве просто не знали. Исключением стала лишь республиканская «Советская степь», переименованная впоследствии в «Казахстанскую правду». Откроем номер за 16 декабря 1928 года. Звучат прекрасные васильевские строки – стихотворение «Лунные ночи»:
Бухта тихая до дна напоена
Лунными, иглистыми лучами,
И от этого, мне кажется, – она
Вздрагивает синими плечами.
Белым шарфом пена под веслом,
Желтой шалью небо надо мною…
Ну о чем еще, скажи, о чем
Можно петь под этою луною?
Хоть проси меня, хоть не проси
Взглядом и рукой усталой,
Все равно сейчас не хватит сил,
Сделать так, чтоб песня замолчала.
Все равно в расцвеченный узор
Звезды бусами стеклянными упали…
Этот неба шелковый ковер,
Ты скажи, не в Персии ли ткали?
И признайся мне, что хорошо
Вот таким, без шума и ошибок,
Задевать лицом за лунный шелк
И купаться в золоте улыбок.
При внимательном анализе известного стихотворения «Бухта» возникает ряд необъяснимых пока предположений. Под новым заголовком «Лунные ночи» вытеснили «Бухту» и украсили литературную страницу «Советской степи». При редакции действовал литературный кружок во главе с поэтом, другом Сергея Есенина Львом Осиповичем (Иосифовичем) Повицким (1885–1974). Печатались опытные поэты Николай Ильин-Нилли (1886–1944), Леонид Пивоваров, Николай Басов и молодые журналисты Сергей Крушинский (1909–1959), Ольга Черняева. Из города Уральска стихи и прозу присылал Борис Агафонов (1905–1975).
Повицкий знал раннего Васильева. Они познакомились в 1926 году во Владивостоке, где родилась «Бухта», опубликованная 20 февраля 1927 года в новосибирской «Советской Сибири». В «Советской степи» проявились изменения, выделенные курсивом. И первоисточник более объемен. Но зачем из него убрали заключительные 12 строк? Кто осмелился их реквизировать? Или это было решение самого автора?
Знаешь, мне хотелось, чтоб душа
Утонула в небе или море
Так, чтоб можно было вовсе
не дышать,
Растворившись без следа в просторе.
Так, чтоб все растаяло, ушло,
Как вот эти голубые тени…
…не торопится тяжелое весло
Воду возле борта вспенить…
Бухта тихая до дна наполнена
Лунными, иглистыми лучами.
И от этого. Мне кажется, – она
Вздрагивает синими плечами.
В те годы «Советская степь» выходила в Кызыл-Орде под редакторством Н. Мартыненко, чье имя связано с изданием сборника документов «Алаш-Орда». Васильев всю вторую половину 1928 года провел в Сибири. Очная встреча с Повицким не реальна. Остается почтовый вариант. Л. Повицкий впоследствии встречался и писал письма Е. Вяловой-Васильевой, но о своей занятости литературным трудом в «Советской степи» промолчал.
Однако тот же Повицкий отыскал Андрюшу Жучкова, друга Павла Васильева по совместному путешествию во Владивосток в вышеупомянутом 1926 году. Жучков из России прислал Повицкому два стихотворения «Любовь в ауле» и «Башкирия», которые тот обещал опубликовать в «Советской степи».
Выходит, что поэтический треугольник Васильев – Повицкий – Жучков продолжил свое общение через обмен стихами. «Бухту» все трое имели на руках. Как пророк Л. Повицкий в нужную минуту сделал все, чтобы именно для читателей Казахстана впервые громко прозвучал счастливо распахнутый, задумчивый и нежный васильевский голос.
Возможно, окончательное раскрытие этого информационно-газетного васильевского появления в «Советской степи», как и новые находки публикаций поэта в казахстанской периодике 20–30-х годов прошлого столетия, еще впереди.
