Увидеть главное
948
Галия ШИМЫРБАЕВА
…Это интервью бралось следующим образом: я задавала вопросы, а Толкын писала на них ответы. А потом вопросы были убраны, и вот что получилось:
«Я родилась в Алматы 26 лет назад. Как рассказывали потом родители, из-за ошибки врачей у меня случилась травма шейного отдела позвоночника. И то ли у меня характер такой, то ли семья у нас такая позитивная, но я с раннего детства воспринимаю себя как человека с сильным здоровьем. Диагноз для меня, как цвет волос: кто-то блондин, кто-то шатен, а у меня вот ДЦП. Наверное, это все-таки благодаря семье, где я никогда не слышала: «Ты не сможешь, потому что больна». Моя мама шутит, что иметь ребенка с ДЦП – как запланировать поездку в Париж, а попасть внезапно в Амстердам. То есть это не есть плохо. Да, бывало, что глупые люди обижали меня. Да, порой мне бывает сложно, но хотела бы я увидеть человека, которому легко и беззаботно живется. Скорее, о том, что я не как все дети, напоминали чужие люди, которые стыдили: «Такая большая девочка и уселась на папу».
В детстве у меня были две страсти: играть на улице с младшей сестренкой до умопомрачения и рисовать. Папа, считая, что это полезно для моей правой руки, не экономил на обоях, и я их без устали разрисовывала, разрисовывала... В семь лет он записал меня в кружок рисования при музее имени Кастеева. Трижды в неделю ранним утром мы с ним ездили туда из микрорайона «Орбита», где снимали тогда квартиру.
Сначала было сложно провести даже просто ровную линию, но скоро я научилась рисовать горы и персонажей из любимой книги «Пеппи Длинныйчулок».
Нас три сестры, и мы в детстве дружили со всеми детьми из нашего двора. Когда они спрашивали, почему я плохо говорю и плохо хожу, вначале обижалась, а потом стала говорить, что упала с самолета. Но скоро все уже так привыкли ко мне, что даже научились понимать мою не совсем внятную речь, а мальчишки просто поднимали с двух сторон, сажали на плечи, уносили смотреть футбол, и потом мама искала нас с сестрой по всем дворам.
Кстати, наша мама никогда не запрещала приводить друзей домой. В детстве мы с сестрами устраивали вечеринки, на которые приглашали весь двор. Однажды, когда мама вернулась домой с работы, то увидела такую картину: папа, сидя на диване, невозмутимо читает газету, а по дому, как по музею, расхаживают дети, рассматривая мои картины.
Мне, может быть, наоборот, повезло, ведь благодаря диагнозу на мою долю выпала такая интересная и богатая приключениями жизнь, что иногда завидую самой себе. Если бы не это, я, возможно, вышла бы замуж в 17 лет, стала бы бухгалтером и жила бы скучной, однообразной жизнью.
…А давайте, я вам расскажу, как поступала в Алматинский колледж декоративно-прикладного искусства имени Тансыкбаева. Когда окончила спецшколу на дому, встал вопрос, что мне делать дальше. Поскольку без кисти в руках я не мыслила свою жизнь, мама пошла в колледж и сказала, что ее талантливая дочь, то есть я, хочет учиться здесь. Узнав мой диагноз, там заявили, что вряд ли мне разрешат сдавать вступительные экзамены. Больше всего люди, сидевшие в приемной комиссии, боялись, что я упаду на территории колледжа. Так и сказали: «Она покалечится, а мы – отвечай».
Но моя мама – очень настойчивый человек – все-таки сумела уговорить допустить меня к творческому конкурсу. Художники – народ без рамок и предубеждений: им мои работы понравились. Нас предупредили, что группу в нынешнем году набирает очень авторитетный и строгий художник. Если он откажется от меня, никто ничего уже не сможет сделать.
А потом были экзамены. Неделю перед этим я не спала. Папа успокаивал: «Если не поступишь, не переживай. Художнику не обязательно учиться». И вот мы приехали в колледж. Много незнакомых девочек и мальчиков, и все, как и я, нервничают. Вначале был творческий экзамен (рисунок, живопись и композиция), потом – русский язык... Папа с мамой ждали оценок так, как будто сами поступали. Когда узнали, что набрала проходной балл, радовались, как дети.
Позже преподаватели рассказали маме, почему я все-таки смогла поступить. Мой будущий учитель, большой (не побоюсь этого слова) художник, увидел через приоткрытую дверь аудитории, где проходил экзамен, мои работы. Спросил, кто их автор. Когда человеку-солнцу, как я называю Кенжебая Дуйсенбаева, рассказали про меня, он сказал, что забирает меня на свой курс.
Первые дни в колледже мне было по-настоящему страшно. Учитель тоже смотрел на меня боязливо, с опаской. Другие педагоги прямо при мне, думая, что я еще вдобавок и глухая, с недоумением спрашивали, зачем он меня взял?! А я изо всех сил старалась установить с ним контакт. И добилась-таки! Через несколько месяцев стала его любимой ученицей. Однокурсники даже ревновали, но в целом группа у нас подобралась очень хорошая. Все старались мне помочь: кто поднос с обедом донесет до стола, кто краску выдавит из тюбика… Ну и я тоже все делала так, чтобы людям со мной было легко. На занятия всегда заходила с улыбкой и никогда не опаздывала. В общем, очень старалась. Я каждый день рассказывала дома про своего учителя. Мой папа даже шутил: «Ты, наверное, его любишь больше меня».
В конце семестра, за исключением рисунка, у меня по всем предметам были одни пятерки. И я так радовалась! Для меня сама учеба в АКДПИ была чудом. Колледж заменил школу, куда я всегда мечтала ходить.
…Потом случилось горе. После долгой болезни умер папа. Остаться без него нам, четырем его девочкам, включая маму, было реально страшно. И мы, как Барон Мюнхаузен, стали вытаскивать себя за волосы из горя. Мне снова помогла живопись. Это был четвертый курс, последний год в колледже. Мне предстояло писать диплом. Шесть месяцев делала эскизы по разным темами, наконец нашла свою – дети.
До сих пор с теплотой вспоминаю эти годы. Девушка, которая плохо ходит, невнятно говорит, но всегда улыбается, была первым опытом инклюзивного обучения в стенах колледжа. Вначале все ко мне относились с настороженностью, а потом на мою улыбку ответили такой же улыбкой. И скоро все забыли, что я не такая, как все. Когда после колледжа собралась поступать в Академию искусств, один из преподавателей, наверное, переживая, как там меня примут, пытался остановить: «Толкын, кызым, зачем тебе идти туда? Ты же уже художник». Но я решилась, и все пошло по новому кругу.
Несмотря на диплом с отличием и рекомендательные письма, мне вновь попытались ответить отказом. И опять моя мама отстояла мое право сдавать вместе со всеми вступительные экзамены. Успешно прошла конкурс и поступила на третий курс. Со временем педагоги КазНАИ стали меня даже хвалить. Им нравился мой цвет, меня называли за сочность красок световиком. И все же мне было сложновато в академии. Я не приемлю сделанность в работе, так называют слишком реалистичные, похожие на фотографии картины. Скоро мне стало как-то скучно…
Всегда мечтала побывать в Европе. Интуитивно чувствовала, что там для меня откроются другие возможности. Старшая сестра помогла осуществить мечту. Она отдала все свои сбережения, и мы с сестренкой уехали в Барселону, где собирались поступить в университет. На языковых курсах я встретилась с русской девушкой, муж которой работал в художественной галерее. Она показала ему мои работы, которые понравились, и в 2013 году состоялась моя первая выставка. Это было – wow!
Я почувствовала себя полноценной девушкой и художником. Меня даже стали приглашать на фотосессии в качестве модели, а скоро у меня появился молодой человек. Он был удивлен, почему у меня – такой красивой, умной и талантливой – нет рядом друга. «А тебя мои проблемы не смущают?» – спросила я его. И знаете, что услышала от своего бойфренда-испанца? «Если для тебя это не проблема, то почему это должно смущать меня?»
Сейчас у меня проходит вторая персональная выставка. Вырученные от продажи картин деньги пойдут на благотворительность. Я хочу помочь казахстанским художникам раскрыть их потенциал. Хотела бы, чтобы в Казахстане уделяли больше внимания искусству. Не буду говорить об эстетической и духовной стороне таких вложений, как покупка картин, но если человек, у которого есть деньги, хочет увековечить свое имя, то картины будут самым умным вложением.
В планах у меня – вместе с испанскими компаньонами открыть школу без лимитов, где будут учиться и казахстанские дети тоже. Сейчас меня пригласили быть резидентом арт-центра Espronceda в Барселоне, куда приезжают художники со всего мира. Здесь проходят мои выставки, здесь же находится моя мастерская. Такие предложения поступают не каждый день, и я пока отказалась от учебы, хотя экзамены в университет успешно сдала.
Мне нравятся слова моего учителя: «Реальность абстрактна». Их можно применить как к живописи, так и к жизни любого из нас, потому что каждый видит вещи по-своему. Могу доказать это на своем примере. Кто-то говорит, что я сильная личность, другой смотрит с жалостью, а третий считает, что я красивая. Разность точек зрения говорит о том, что в мире все абстрактно. Поэтому я в своем творчестве все больше и больше ухожу от классики.
Сейчас мне интересна тема «Двое». Между двумя людьми всегда есть магия. Бывает, кто-то один боится увидеть ее, иногда оба не замечают, но если вдруг ее увидят двое, то случается чудо! «Спасибо тебе. Благодаря твоим картинам мне снова хочется жить», – так поблагодарил меня на моей последней выставке один гость. А мой друг, итальянский художник, сказал мне однажды: «Когда я вижу, как ты рисуешь, мне тоже хочется работать».
…Вот, в принципе, и все. Рассказав о себе, я просто хотела всем сказать: не важно, кто ты, не важно, какой ты, главное – иметь мечту и не быть «инвалидом» в голове.
Вы меня просили рассказать о моей «жизненной драме», но я не воспринимаю жизнь как драму. Жизнь – это подарок, даже если ты получил ее не в такой, как у всех, упаковке. Я в первую очередь художник, а потом уже идет «коробка» – девушка с ДЦП! И думаю, первое, то есть содержание, перевешивает, потому что я живу полной жизнью. Желаю всем людям видеть только хорошее в сути любых вещей. И если вы везде будете искать своего Бога, то, уверена, вы его увидите».
«Я родилась в Алматы 26 лет назад. Как рассказывали потом родители, из-за ошибки врачей у меня случилась травма шейного отдела позвоночника. И то ли у меня характер такой, то ли семья у нас такая позитивная, но я с раннего детства воспринимаю себя как человека с сильным здоровьем. Диагноз для меня, как цвет волос: кто-то блондин, кто-то шатен, а у меня вот ДЦП. Наверное, это все-таки благодаря семье, где я никогда не слышала: «Ты не сможешь, потому что больна». Моя мама шутит, что иметь ребенка с ДЦП – как запланировать поездку в Париж, а попасть внезапно в Амстердам. То есть это не есть плохо. Да, бывало, что глупые люди обижали меня. Да, порой мне бывает сложно, но хотела бы я увидеть человека, которому легко и беззаботно живется. Скорее, о том, что я не как все дети, напоминали чужие люди, которые стыдили: «Такая большая девочка и уселась на папу».
В детстве у меня были две страсти: играть на улице с младшей сестренкой до умопомрачения и рисовать. Папа, считая, что это полезно для моей правой руки, не экономил на обоях, и я их без устали разрисовывала, разрисовывала... В семь лет он записал меня в кружок рисования при музее имени Кастеева. Трижды в неделю ранним утром мы с ним ездили туда из микрорайона «Орбита», где снимали тогда квартиру.
Сначала было сложно провести даже просто ровную линию, но скоро я научилась рисовать горы и персонажей из любимой книги «Пеппи Длинныйчулок».
Нас три сестры, и мы в детстве дружили со всеми детьми из нашего двора. Когда они спрашивали, почему я плохо говорю и плохо хожу, вначале обижалась, а потом стала говорить, что упала с самолета. Но скоро все уже так привыкли ко мне, что даже научились понимать мою не совсем внятную речь, а мальчишки просто поднимали с двух сторон, сажали на плечи, уносили смотреть футбол, и потом мама искала нас с сестрой по всем дворам.
Кстати, наша мама никогда не запрещала приводить друзей домой. В детстве мы с сестрами устраивали вечеринки, на которые приглашали весь двор. Однажды, когда мама вернулась домой с работы, то увидела такую картину: папа, сидя на диване, невозмутимо читает газету, а по дому, как по музею, расхаживают дети, рассматривая мои картины.
Мне, может быть, наоборот, повезло, ведь благодаря диагнозу на мою долю выпала такая интересная и богатая приключениями жизнь, что иногда завидую самой себе. Если бы не это, я, возможно, вышла бы замуж в 17 лет, стала бы бухгалтером и жила бы скучной, однообразной жизнью.
…А давайте, я вам расскажу, как поступала в Алматинский колледж декоративно-прикладного искусства имени Тансыкбаева. Когда окончила спецшколу на дому, встал вопрос, что мне делать дальше. Поскольку без кисти в руках я не мыслила свою жизнь, мама пошла в колледж и сказала, что ее талантливая дочь, то есть я, хочет учиться здесь. Узнав мой диагноз, там заявили, что вряд ли мне разрешат сдавать вступительные экзамены. Больше всего люди, сидевшие в приемной комиссии, боялись, что я упаду на территории колледжа. Так и сказали: «Она покалечится, а мы – отвечай».
Но моя мама – очень настойчивый человек – все-таки сумела уговорить допустить меня к творческому конкурсу. Художники – народ без рамок и предубеждений: им мои работы понравились. Нас предупредили, что группу в нынешнем году набирает очень авторитетный и строгий художник. Если он откажется от меня, никто ничего уже не сможет сделать.
А потом были экзамены. Неделю перед этим я не спала. Папа успокаивал: «Если не поступишь, не переживай. Художнику не обязательно учиться». И вот мы приехали в колледж. Много незнакомых девочек и мальчиков, и все, как и я, нервничают. Вначале был творческий экзамен (рисунок, живопись и композиция), потом – русский язык... Папа с мамой ждали оценок так, как будто сами поступали. Когда узнали, что набрала проходной балл, радовались, как дети.
Позже преподаватели рассказали маме, почему я все-таки смогла поступить. Мой будущий учитель, большой (не побоюсь этого слова) художник, увидел через приоткрытую дверь аудитории, где проходил экзамен, мои работы. Спросил, кто их автор. Когда человеку-солнцу, как я называю Кенжебая Дуйсенбаева, рассказали про меня, он сказал, что забирает меня на свой курс.
Первые дни в колледже мне было по-настоящему страшно. Учитель тоже смотрел на меня боязливо, с опаской. Другие педагоги прямо при мне, думая, что я еще вдобавок и глухая, с недоумением спрашивали, зачем он меня взял?! А я изо всех сил старалась установить с ним контакт. И добилась-таки! Через несколько месяцев стала его любимой ученицей. Однокурсники даже ревновали, но в целом группа у нас подобралась очень хорошая. Все старались мне помочь: кто поднос с обедом донесет до стола, кто краску выдавит из тюбика… Ну и я тоже все делала так, чтобы людям со мной было легко. На занятия всегда заходила с улыбкой и никогда не опаздывала. В общем, очень старалась. Я каждый день рассказывала дома про своего учителя. Мой папа даже шутил: «Ты, наверное, его любишь больше меня».
В конце семестра, за исключением рисунка, у меня по всем предметам были одни пятерки. И я так радовалась! Для меня сама учеба в АКДПИ была чудом. Колледж заменил школу, куда я всегда мечтала ходить.
…Потом случилось горе. После долгой болезни умер папа. Остаться без него нам, четырем его девочкам, включая маму, было реально страшно. И мы, как Барон Мюнхаузен, стали вытаскивать себя за волосы из горя. Мне снова помогла живопись. Это был четвертый курс, последний год в колледже. Мне предстояло писать диплом. Шесть месяцев делала эскизы по разным темами, наконец нашла свою – дети.
До сих пор с теплотой вспоминаю эти годы. Девушка, которая плохо ходит, невнятно говорит, но всегда улыбается, была первым опытом инклюзивного обучения в стенах колледжа. Вначале все ко мне относились с настороженностью, а потом на мою улыбку ответили такой же улыбкой. И скоро все забыли, что я не такая, как все. Когда после колледжа собралась поступать в Академию искусств, один из преподавателей, наверное, переживая, как там меня примут, пытался остановить: «Толкын, кызым, зачем тебе идти туда? Ты же уже художник». Но я решилась, и все пошло по новому кругу.
Несмотря на диплом с отличием и рекомендательные письма, мне вновь попытались ответить отказом. И опять моя мама отстояла мое право сдавать вместе со всеми вступительные экзамены. Успешно прошла конкурс и поступила на третий курс. Со временем педагоги КазНАИ стали меня даже хвалить. Им нравился мой цвет, меня называли за сочность красок световиком. И все же мне было сложновато в академии. Я не приемлю сделанность в работе, так называют слишком реалистичные, похожие на фотографии картины. Скоро мне стало как-то скучно…
Всегда мечтала побывать в Европе. Интуитивно чувствовала, что там для меня откроются другие возможности. Старшая сестра помогла осуществить мечту. Она отдала все свои сбережения, и мы с сестренкой уехали в Барселону, где собирались поступить в университет. На языковых курсах я встретилась с русской девушкой, муж которой работал в художественной галерее. Она показала ему мои работы, которые понравились, и в 2013 году состоялась моя первая выставка. Это было – wow!
Я почувствовала себя полноценной девушкой и художником. Меня даже стали приглашать на фотосессии в качестве модели, а скоро у меня появился молодой человек. Он был удивлен, почему у меня – такой красивой, умной и талантливой – нет рядом друга. «А тебя мои проблемы не смущают?» – спросила я его. И знаете, что услышала от своего бойфренда-испанца? «Если для тебя это не проблема, то почему это должно смущать меня?»
Сейчас у меня проходит вторая персональная выставка. Вырученные от продажи картин деньги пойдут на благотворительность. Я хочу помочь казахстанским художникам раскрыть их потенциал. Хотела бы, чтобы в Казахстане уделяли больше внимания искусству. Не буду говорить об эстетической и духовной стороне таких вложений, как покупка картин, но если человек, у которого есть деньги, хочет увековечить свое имя, то картины будут самым умным вложением.
В планах у меня – вместе с испанскими компаньонами открыть школу без лимитов, где будут учиться и казахстанские дети тоже. Сейчас меня пригласили быть резидентом арт-центра Espronceda в Барселоне, куда приезжают художники со всего мира. Здесь проходят мои выставки, здесь же находится моя мастерская. Такие предложения поступают не каждый день, и я пока отказалась от учебы, хотя экзамены в университет успешно сдала.
Мне нравятся слова моего учителя: «Реальность абстрактна». Их можно применить как к живописи, так и к жизни любого из нас, потому что каждый видит вещи по-своему. Могу доказать это на своем примере. Кто-то говорит, что я сильная личность, другой смотрит с жалостью, а третий считает, что я красивая. Разность точек зрения говорит о том, что в мире все абстрактно. Поэтому я в своем творчестве все больше и больше ухожу от классики.
Сейчас мне интересна тема «Двое». Между двумя людьми всегда есть магия. Бывает, кто-то один боится увидеть ее, иногда оба не замечают, но если вдруг ее увидят двое, то случается чудо! «Спасибо тебе. Благодаря твоим картинам мне снова хочется жить», – так поблагодарил меня на моей последней выставке один гость. А мой друг, итальянский художник, сказал мне однажды: «Когда я вижу, как ты рисуешь, мне тоже хочется работать».
…Вот, в принципе, и все. Рассказав о себе, я просто хотела всем сказать: не важно, кто ты, не важно, какой ты, главное – иметь мечту и не быть «инвалидом» в голове.
Вы меня просили рассказать о моей «жизненной драме», но я не воспринимаю жизнь как драму. Жизнь – это подарок, даже если ты получил ее не в такой, как у всех, упаковке. Я в первую очередь художник, а потом уже идет «коробка» – девушка с ДЦП! И думаю, первое, то есть содержание, перевешивает, потому что я живу полной жизнью. Желаю всем людям видеть только хорошее в сути любых вещей. И если вы везде будете искать своего Бога, то, уверена, вы его увидите».
