Человек из золотого века казахстанской архитектуры

Архитектуру сравнивают с застывшей музыкой, если исходить из этого, то участие Владимира Кацева в симфонии форм и линий явно выделяется чистотой и красотой звука. Он оставил после себя вполне осязаемую память – достаточно взглянуть на белоснежный, причудливо выгнутый купол алматинского цирка, побывать на высокогорном спортивном комплексе «Медео» или во Дворце спорта им. Балуана Шолака, дотронуться рукой до струй фонтана «Знаки Зодиака», что у Академии наук, – во всем этом, как в других объектах, к которым был причастен Владимир Зеликович, чувст­вуется рука мастера.  

За вклад в развитие отечест­венной градостроительной школы Влади?мир Кацев был награжден орденом «Құрмет» и золотой медалью Союза архитекторов РК.

Оттепель

Мы вспоминаем об этом человеке с кандидатом искусствоведения, лауреатом Союза архитекторов СССР, членом Международной ассоциа­ции критиков (AICA) Елизаветой Малиновской, которая хорошо знала Владимира Зеликовича, писала о нем в своих работах. 

– Мы познакомились с Владимиром Кацевым лет 30 назад,­ тогда я была аспирант­кой Академии художеств имени И. Е. Репина в Ленинг­раде, а в Алма-Ате собирала материа­лы для исследований в рамках проекта «Культурологический аспект становления молодых нацио­нальных школ XX века», – рассказывает Елизавета Григорь­евна. – И когда я впервые пришла в ­Гипрогор, ведущий институт по проектированию и застройки Алма-Аты, где работали многие ведущие архитекторы республики, то сразу попала к Кацеву. Владимир Зеликович был для меня, начинаю­щего специалиста, где-то чуть ниже Бога: один из крупных авторитетов в архитектуре того периода, руководитель мастерской – словом, солидная величина, но когда я к нему обратилась по имени-отчеству, он сразу меня осадил: никаких Владимиров Зеликовичев, никаких «вы», только «Володя» и «ты». К «Володе» со временем я еще как-то привыкла, но на «ты» никогда не перешла, несмотря на то, что мы всегда хорошо с ним общались. 

Надо сказать, что Владимиру Зеликовичу как архитектору очень повезло в том плане, что он оказался в нужное время в нужном месте. 

Дело в том, что в конце 1940-х годов в Казахстан из Москвы был выслан крупный советский архитектор Николай Иванович Репинский, который, как и многие представители интеллигенции сталинской эпохи, был репрессирован, а затем отправлен в ссылку в Усть-Каменогорск «с поражением в правах», как тогда говорили.

А когда началась «хрущевская оттепель», в середине 1950-х годов, волею судьбы в Алма-Ату стала стекаться талантливая молодежь из вузов московских, Ленинграда, Новосибирска... И когда они узнали, что в областном заштатном городе работает знаменитый Репинский, то добились его перевода в Алма-Ату. С этого началась эпоха становления национальной архитектурной школы Казахстана.

– Ее центром стал Николай Репинский, который был назначен главным архитектором «Казгорстройпроекта». Вокруг него и собралась группа молодых, подающих надежды  архитекторов, – продолжает рассказ Елизавета Малиновская. – К ним примкнул и Кацев, приехавший в Алма-Ату в 1959 году после окончания аспирантуры  при Академии архитектуры в Москве. А вообще он родом с Украины, из Кременчуга, окончил архитектурный факультет Харьковского инженерно-строи­тельного института. 

Тогда проходили бурные дискуссии по поводу строительства «народного», дешевого жилья, которым руководство СССР хотело наградить всех граждан страны.

– Стали разрабатываться серии, которые сегодня называют «хрущевками», – поясняет Елизавета Малиновская, – как правило, это были четырех­этажки с небольшими квартирами. Причем архитекторы Алма-Аты одними из первых в Союзе начали застраивать город не отдельно стоящими домами, а своеобразными агломерациями – микрорайонами.

Тогда же одно за другим стали появляться и общественные сооружения, которые буквально  взорвали ранее бытовавшие представления об архитектуре: гостиница «Джетысу» на проспекте Абылай-хана, здание Детского мира, магазин «Ландыш» с фонтаном в виде цапли. В 1960-е появилось совершенно прелестное кафе «Акку», окруженное плакучими ивами, где рядом в искусственном пруду плавали лебеди, круглая в плане, новаторская по конструкциям, постройка – мороженица «Снежинка» на ул. Кирова... 

Здесь постоянно собиралась молодежь, назначались свидания. Вообще, это было светлое время, окутанное романтикой, поэзией, когда молодым хотелось творить, заявлять о себе.

Владимир Кацев, неординарный, талантливый человек, к этому времени уже возглавлял архитектурную группу.

– Я тогда, можно сказать, не вылезала из архитектурных мастерских, как губка впитывая все там происходящее, слышала, как обсуждались проекты, видела, как появлялись на бумаге первые контуры будущего здания, – говорит Елизавета Григорьевна. 

Цирк  

Таким неординарным объектом стало здание цирка. Вот что рассказывал об этом в одном из своих интервью сам Владимир Зеликович.

«Цирк – один из самых сложных моих проектов. Тогда, в начале 70-х годов, существовало постановление ЦК и Сов­мина СССР о запрете сооружения всех цирковых зданий. Мало кто знает, но по сей день единых норм и правил по циркам нет. И мне приходилось самому писать программы по строительству таких сооружений в Ташкенте, Караганде, Целинограде и Челябинске. 

Когда согласие на сооружение цирка мы все же получили, то от нас стали требовать другое – полностью повторить здание Ашхабадского цирка. Разумеется, мы были против! Меня поддержал Димаш Ахмедович Кунаев, и мне дали разрешение на индивидуальный проект. Прежде всего я хотел, чтобы здание цирка не только отображало восточные мотивы, но и идеально вписывалось в окружающий ландшафт, не нарушая архитектурной целостности района». 

Елизавета Малиновская, говоря об особенностях архитектурного решения  здания цирка, его пластических характеристик, отмечает два главных момента. Прежде всего это цирковой купол, особенно его завершение.

– Знаете, в некоторых статьях тогда писали, что этот цирковой купол покрыт анодированным  алюминием, это не так – анодированный алюминий дает желтый цвет, золотистый. А тут специальное лакокрасочное покрытие, очень красивое, матовое, и на фоне заснеженных горных вершин  эта «льдистая» фактура прекрасно смотрится.

А второй момент – оригинальное решение кассового зала. Надо сказать, что в то время Кацев начал активно работать с монументалистами, и была сделана из цветной керамики очень оригинальная полукруглая стена с декоративным панно на тему цирка, которая закрывала пристройку кассового зала.

И вот что еще мне хотелось бы отметить – работая в рамках жесточайших ГОСТов и СНиПов, наши архитекторы практически на каждом проекте проявляли выдумку, стараясь уйти от серых стандартов.

Вот, скажем, гостиница «Алма-Ата», что напротив оперного театра. Вроде бы, простая «тельняшечка», как архитекторы любовно называли такие сооружения, когда образ здания создается за счет игры светотени. Но алматинские архитекторы сделали это тоже необычно – фасад пластичен, он не повторяет контур квартала, и здание, словно дуга лука, выгнулось, открывшись к горам. Очень красиво и очень необычно!­ Или взять здание публичной  библиотеки, Музей имени А. Кастеева – ничего подобно в Союзе еще не было. Не случайно архитектура Алма-Аты практически по всем крупным объектам везде шла в числе первых, – отмечает ­Елизавета Малиновская.

Медео 

Особый объект Владимира Кацева – это, конечно, спортивный комплекс «Медео». 

«По всему миру разлетелась новость о том, что в Советском Союзе планируют построить уникальный высокогорный каток. На карте стоял престиж государства. Честно скажу, волновался я сильно, ночей недосыпал, аппетит пропал абсолютно. Но я рук не опускал и верил в свои силы. Я горжусь тем, что на катке «Медео» были поставлены многочисленные рекорды», –  рассказывал Владимир Кацев.

– С одной стороны, архитектурное решение катка «Медео» тоже диктовалось, а, значит, были ограничения, – добавляет Елизавета Малиновская, – но богатая природа гор – стадион надо было вписать в горный склон – требовала  особого подхода. Этой красоте надо было соответствовать! И здесь Кацев тоже тесно работал с монументалистами, был сделан оригинальный барельеф с бегущими конькобежцами. И за счет этих визуальных акцентов очень обогащалась архитектура, она уходила от диктата стандарта. 

В комплекс входили также бассейн и сауна, что казалось невероятной роскошью. А еще гостиница, на месте которой сейчас глубокая яма: здание поспешно снесли. Не знаю даже, как это пережилось Владимиром Зеликовичем, – с горечью говорит Малиновская. – А ведь  гостиница была тоже уникальным объектом с комплексом монументальных тематических рельефов в поэтажных холлах на темы национальных танцев, конных игр. Там был еще великолепный каминный зал с использованием в витражных окнах, которые специально отливали в Прибалтике. Когда камин зажигали, огни его играли в цветном стекле, создавая неповторимую, какую-то фантастическую обстановку.

Опередившие время

– За «Медео» Владимир Кацев получил Государственную премию СССР?

– Да, вместе с группой молодых архитекторов, среди которых был и рано ушедший из жизни Марат Жаксылыков. Хотя официально премия была присуждена не за архитектурные, а за технические достижения. Такая была формулировка. 

– Почему?

– Москва стала ревностно относиться к Алма-Ате, которая по целому ряду архитектурных объектов постоянно давала фору столичным градостроителям. Вспомните уникальную баню «Арасан», Дворец имени Ленина – это венец деятельности Репинского, он умер, не дожив до окончания его строительства. Все эти объекты на годы обгоняли советскую архитектуру!

– Я помню, один из последних фильмов Сергея Герасимова «Любить человека», посвященного архитекторам, начинается с того, что московский архитектурный бомонд обсуждает алматинские постройки.

– Действительно так и было! Сложилась очень талантливая романтическая среда из потрясающе интересных людей периода «оттепели», о которых дейст­вительно можно было снимать кино. Даже внешне они были незаурядны, красивы – этакие небожители – Коханович, Алле, Ищенко, молодой, начинающий Ратушный, который тогда еще носил рулончики с чертежами этим ребятам.

Владимир Кацев был одним из ярких представителей этого золотого века алматинской архитектуры. 

Вы знаете, когда-то в своей­ кандидатской диссертации я писала, что архитектура того периода была доминан­тным видом искусства, потому что существовал своего рода социаль­но-культурный заказ – надо было создавать нацио­нальную архитектуру нового типа. 

Но уже тогда я прогнозировала, что со временем центр тяжести творческих поисков переместится скорее всего на изобразительное искусство (так и произошло), а в области архитектуры интерес перей­дет с уникальных объектов на разработку жилья, коттеджное строительство. Тогда подобная мысль казалась кощунством, но это мы видим сейчас.

– А те крупные объекты, целые жилые комплексы с домами повышенной этажнос­ти, которые строятся в Алма­ты, кто их разрабатывает?

– Гостиницы, офисные здания – в основном типовые проек­ты, которые реализуются заезжими архитекторами. Причем эти объекты делаются зачастую даже без привязки к окружающей среде.  Поэтому нашим архитекторам сейчас сложно реализовать себя.

…К сожалению, прошло время, когда стилевая модель отечественной архитектурной школы отрабатывалась на уникальных объектах. А вместе с этим золотым веком уходят и его творцы. Такие, как ­Владимир Кацев.

Елена БРУСИЛОВСКАЯ