Чем жил Нур-Султан в самые мрачные дни "Алматинской трагедии"
1763
Ян Юрьев
Растерянность, недоумение и тревога, но не страх. Жители столицы в эти мрачные январские дни находятся в противоречивом состоянии. Ужас и боль происходящего в Алматы накрыла всю страну. Но так получается, что самое относительно спокойное место – в центре циклона.
Тревожнее всего сегодня на подступах к Акорде. Проезды заблокированы техникой. Арки Дома министерств забаррикадированы. Цепью стоят автобусы, преграждая пешие проходы. Спецтехника и спецподразделения тоже здесь.
Возле городского акимата непривычно пусто. Местные администрации сразу в нескольких регионах стали мишенями. Поэтому в первые же дни кризиса чиновников распустили по домам, паркинги очистили от машин. Убрано и новогоднее оформление. Уже нет ни горок, ни елки – праздник кончился…
Только проблесковые маячки полицейских машин видны в разных частях квадрата, всегда считавшегося «золотым». Сегодня здесь пусто и некомфортно.
Пик кризиса в столице пришелся на начало информационной блокады. Тотальное отключение Интернета и основных каналов коммуникаций практически моментально вернуло город лет на тридцать назад в развитии. Самым сложным оказалось отсутствие плана «Б» в вопросах наличности. Электронные платежи так плотно вошли в нашу жизнь, что отключение банковских приложений вдруг показалось настоящим предвестником коллапса.
И здесь неприятно об этом даже думать, но такова реальность, жители двух главных казахстанских городов оказались страшно далеки друг от друга. Об Алматы мысль была только одна: лишь бы не было войны и не проливалась кровь. В столице, переживая за происходящее, все же думали и о том, как бы скорее включили Интернет и заработал «Каспий».
Таких разрывов в обществе все больше, увы. Между бедными и богатыми, чиновниками, бизнесменами, студентами, рабочими… Историческая цитата «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!» слишком уж сильно напоминает недавнее: «Если нет денег на газ, пусть ездят на автобусах». И уж совсем не до юмора, когда слышишь, как возмущаются владельцы телефонов, что их аппарат стоимостью миллион тенге превратился в простой фотоаппарат.
Что характерно: когда ситуация стабилизировалась, волшебное банковское приложение стало еще более востребованным. Теперь это не только кредиты-депозиты-переводы, но и новая закладка – «Государственные новости».
В новостях в эти дни потребность была не меньше, чем в наличке. И если с деньгами сравнительно быстро все налаживается, с новостями по-прежнему сложно.
Очереди и суета у банкоматов – к счастью, самое худшее, что в массовом порядке происходило в городе. «Халык» деньги выдавал минимальными порциями, остальные банкоматы молчали… Налички нет – расплатиться в магазине было невозможно. Не могли без денег закупиться товаром и небольшие магазинчики. Полки пустели: постковидный синдром заставлял покупателей налегать на гречку и туалетную бумагу.
Исчезло все, к чему быстро привыкли и ценили. Службы такси и доставки еды сначала предлагали услуги за наличку, а потом и вовсе пропали с радаров.
В придомовом магазине пришлось переступить черту благополучия и брать продукты в долг. Пухлая тетрадь, в которой теперь записаны далеко не только местные алкоголики, пополняется и моим именем. Память предательски не хочет подсказывать год, в который я последний раз покупал хлеб в долг и макароны. Сумма нового долга смешная – 2 540 тенге. И ее я запомню.
На карточке денег куда больше, но карточка превратилась в кусок пластика, а сумма накоплений – просто в цифры. То же самое случилось и со всеми каналами информации. Газета в бумажном исполнении вдруг перестала казаться отголоском прошлого. А телевизор – бесполезным предметом интерьера. Более того, все узнали: если в разъем антенны вставить вилку, можно поймать сигнал без Интернета и узнать хоть что-то о происходящем. Этот лайфхак быстро разлетелся по стране.
Вторжение – это далеко не единственное, что мы проспали… Интернет «лег» полностью, мобильный, домашний, офисный. Из казахстанских сайтов доступен оказался лишь Egov и Акорда. При этом во всю «пылил» Фэйсбук и Инстаграм, заполняя информационный вакуум в силу своих возможностей. Но если в эпоху карантина эти возможности все чаще скатывались к фейковой истерии, то сегодня все сложнее и куда серьезнее. Вбросы, провокации, манипуляции. В конце концов просто спутанный информационный поток, в котором не просто разобраться даже если ты круглыми сутками проводишь в новостной среде.
И в этой ситуации астанинцы, откровенно говоря, растерялись. Сложно даже сказать, плохо это или хорошо, но годы относительно спокойной мирной жизни научили нас жить без страха. Все происходящее воспринимается как возможность снять видео, способное собрать просмотры.
Вот за окном слышится хлопок. То ли выстрел, то ли выхлопная труба пальнула. Непонятно. Часть людей, находящихся в комнате, бросается с телефонами к окну. Часть от окна, наоборот, отходит. Я в их числе… «Может, это советская школа?» – думаю я. Нас с детства готовили к плохому сценарию, методично вдалбливая в головы, в какую сторону ложиться ногами при ядерном взрыве. Сценария, в котором бы самый красивый город страны день за днем будут методично уничтожать, в современных учебниках не было и быть не могло.
Алматинцы как один повторяют: «Это не наши! Нельзя жить здесь и не любить Алматы. Нельзя, невозможно так поступить с родным городом»… Столица – она же совсем не такая. Ее ценят, уважают, но совсем не много людей считают главный город страны родным и всерьез любимым. Сегодня это особо ощутимо.
Может быть, не только «проспали», но в какой-то момент свернули не туда? Столичные небоскребы и дворцы сегодня выглядят особенно нелепо и бесполезно. И тревожно от отсутствия понимания, куда все повернется, и что нужно вместо дворцов: заводы и фабрики, или нужно идти по пути некоторых дипломатических миссий, предпочитающих в нашем регионе возводить мини-крепости с автономным обеспечением и маленькой армией внутри…
Все чаще в разговорах звучит слово «предательство». Вязкое и неприятное слово, от которого, кажется, так быстро отмыться не получится. Все чаще говорят: оставайтесь дома. И не только ради безопасности. Любой прохожий может вопреки своей воле в потоке непрогнозируемых событий оказаться и случайной жертвой, и митингующим, и даже террористом. Многое непонятно. В вопросах доверия – в первую очередь.
Вопрос доверия не только к силовикам, военным, новым соседям, случайным прохожим. Посмотрите, какие бы в стране ни развивались события, журналисты продолжали работать. Жилетка с надписью «Пресса» и служебное удостоверение служили определенной защитой с любой стороны даже во время митингов и протестов. Сегодня любая попытка фиксировать происходящее вызывает агрессию. Даже сегодняшняя съемка в спокойном внешне городе.
Камера нашего фотокора привлекает внимание бдительного гражданина с яблоком в руках. Кто снимает, зачем? Гражданин достает телефон, фотографирует фотографирующего и обещает отправить снимки «куда следует».
На улицах меньше людей, чем обычно. Холодно. Студентов распустили по домам, не нужно вести детей в школу. Но на улицах полно машин, ездят автобусы, люди стоят на остановках. Даже пробки есть. Все, как всегда. На катках полно детей.
В старом центре, давно уже прославившемся как место сбора для протестов, обстановка абсолютно странная. С одной стороны стоят автобусы с тонированными стеклами и полицейские. С другой – детвора катается с горок, мчатся на «бананах» по льду замерзшей реки беззаботные горожане. Среди этого относительно привычного для набережной хаоса снуют люди в гражданском, из карманов которых нервно поскрипывают рации.
Вроде бы все спокойно, но ситуацию контролировать невозможно. Ощущение, что все находящиеся здесь понимают всю серьезность происходящего, но остановиться уже не могут. Да и как остановиться, если ты весело мчишься во весь опор с горы… Правда, где-то к середине понимаешь, что тебе совсем не весело.
Государство, долгие годы пытающееся стать слышащим, теперь нуждается в помощи и хочет быть услышанным. Хотя бы для того, чтобы донести до горожан, что все очень серьезно, и реально лучше сейчас оставаться дома. Коммуницировать без Интернета, оказывается, сложно.
Спустя несколько дней ряд информационных ресурсов начинают работать без доступа в Интернет. Вероятно, о таком сценарии даже не задумывался
никто. Таких ресурсов для распространения важной информации должно было быть больше, но даже технически не все готовы.
SМS-сообщения совершенно неожиданно возвращаются в нашу жизнь. Формат специфичный. Нужно сообщить только самое важное и максимально сжатым слогом.
Президент, которого принято указывать с большой буквы и по имени-отчеству, в этих чрезвычайных ситуациях стал обозначаться совсем уж лаконично – Q-J Toqaev. Такого раньше никогда не было, и это лишний раз подчеркивает всю особенность ситуации. Никогда о власти так не говорили. Не говорили и об исключительной роли власти в статусе защитников не просто конституционных прав и свобод, а жизни граждан. Глава государства здесь и ближе, и понятнее не только из-за этих почти молодежных аббревиатур – регулярные обращения к народу, решительные меры. Хочется верить, что все под контролем.
Нам еще предстоит во всем разобраться, понять, какие изменения ждут страну, восстановить разрушенный Алматы, помочь пострадавшим, поддержать всех, нуждающихся в лекарствах, продуктах. Дел и работы много. Пусть будет спокойно в столице и в нашей стране.
Тревожнее всего сегодня на подступах к Акорде. Проезды заблокированы техникой. Арки Дома министерств забаррикадированы. Цепью стоят автобусы, преграждая пешие проходы. Спецтехника и спецподразделения тоже здесь.
Возле городского акимата непривычно пусто. Местные администрации сразу в нескольких регионах стали мишенями. Поэтому в первые же дни кризиса чиновников распустили по домам, паркинги очистили от машин. Убрано и новогоднее оформление. Уже нет ни горок, ни елки – праздник кончился…
Только проблесковые маячки полицейских машин видны в разных частях квадрата, всегда считавшегося «золотым». Сегодня здесь пусто и некомфортно.
Пик кризиса в столице пришелся на начало информационной блокады. Тотальное отключение Интернета и основных каналов коммуникаций практически моментально вернуло город лет на тридцать назад в развитии. Самым сложным оказалось отсутствие плана «Б» в вопросах наличности. Электронные платежи так плотно вошли в нашу жизнь, что отключение банковских приложений вдруг показалось настоящим предвестником коллапса.
И здесь неприятно об этом даже думать, но такова реальность, жители двух главных казахстанских городов оказались страшно далеки друг от друга. Об Алматы мысль была только одна: лишь бы не было войны и не проливалась кровь. В столице, переживая за происходящее, все же думали и о том, как бы скорее включили Интернет и заработал «Каспий».
Таких разрывов в обществе все больше, увы. Между бедными и богатыми, чиновниками, бизнесменами, студентами, рабочими… Историческая цитата «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!» слишком уж сильно напоминает недавнее: «Если нет денег на газ, пусть ездят на автобусах». И уж совсем не до юмора, когда слышишь, как возмущаются владельцы телефонов, что их аппарат стоимостью миллион тенге превратился в простой фотоаппарат.
Что характерно: когда ситуация стабилизировалась, волшебное банковское приложение стало еще более востребованным. Теперь это не только кредиты-депозиты-переводы, но и новая закладка – «Государственные новости».
В новостях в эти дни потребность была не меньше, чем в наличке. И если с деньгами сравнительно быстро все налаживается, с новостями по-прежнему сложно.
Очереди и суета у банкоматов – к счастью, самое худшее, что в массовом порядке происходило в городе. «Халык» деньги выдавал минимальными порциями, остальные банкоматы молчали… Налички нет – расплатиться в магазине было невозможно. Не могли без денег закупиться товаром и небольшие магазинчики. Полки пустели: постковидный синдром заставлял покупателей налегать на гречку и туалетную бумагу.
Исчезло все, к чему быстро привыкли и ценили. Службы такси и доставки еды сначала предлагали услуги за наличку, а потом и вовсе пропали с радаров.
В придомовом магазине пришлось переступить черту благополучия и брать продукты в долг. Пухлая тетрадь, в которой теперь записаны далеко не только местные алкоголики, пополняется и моим именем. Память предательски не хочет подсказывать год, в который я последний раз покупал хлеб в долг и макароны. Сумма нового долга смешная – 2 540 тенге. И ее я запомню.
На карточке денег куда больше, но карточка превратилась в кусок пластика, а сумма накоплений – просто в цифры. То же самое случилось и со всеми каналами информации. Газета в бумажном исполнении вдруг перестала казаться отголоском прошлого. А телевизор – бесполезным предметом интерьера. Более того, все узнали: если в разъем антенны вставить вилку, можно поймать сигнал без Интернета и узнать хоть что-то о происходящем. Этот лайфхак быстро разлетелся по стране.
Вторжение – это далеко не единственное, что мы проспали… Интернет «лег» полностью, мобильный, домашний, офисный. Из казахстанских сайтов доступен оказался лишь Egov и Акорда. При этом во всю «пылил» Фэйсбук и Инстаграм, заполняя информационный вакуум в силу своих возможностей. Но если в эпоху карантина эти возможности все чаще скатывались к фейковой истерии, то сегодня все сложнее и куда серьезнее. Вбросы, провокации, манипуляции. В конце концов просто спутанный информационный поток, в котором не просто разобраться даже если ты круглыми сутками проводишь в новостной среде.
И в этой ситуации астанинцы, откровенно говоря, растерялись. Сложно даже сказать, плохо это или хорошо, но годы относительно спокойной мирной жизни научили нас жить без страха. Все происходящее воспринимается как возможность снять видео, способное собрать просмотры.
Вот за окном слышится хлопок. То ли выстрел, то ли выхлопная труба пальнула. Непонятно. Часть людей, находящихся в комнате, бросается с телефонами к окну. Часть от окна, наоборот, отходит. Я в их числе… «Может, это советская школа?» – думаю я. Нас с детства готовили к плохому сценарию, методично вдалбливая в головы, в какую сторону ложиться ногами при ядерном взрыве. Сценария, в котором бы самый красивый город страны день за днем будут методично уничтожать, в современных учебниках не было и быть не могло.
Алматинцы как один повторяют: «Это не наши! Нельзя жить здесь и не любить Алматы. Нельзя, невозможно так поступить с родным городом»… Столица – она же совсем не такая. Ее ценят, уважают, но совсем не много людей считают главный город страны родным и всерьез любимым. Сегодня это особо ощутимо.
Может быть, не только «проспали», но в какой-то момент свернули не туда? Столичные небоскребы и дворцы сегодня выглядят особенно нелепо и бесполезно. И тревожно от отсутствия понимания, куда все повернется, и что нужно вместо дворцов: заводы и фабрики, или нужно идти по пути некоторых дипломатических миссий, предпочитающих в нашем регионе возводить мини-крепости с автономным обеспечением и маленькой армией внутри…
Все чаще в разговорах звучит слово «предательство». Вязкое и неприятное слово, от которого, кажется, так быстро отмыться не получится. Все чаще говорят: оставайтесь дома. И не только ради безопасности. Любой прохожий может вопреки своей воле в потоке непрогнозируемых событий оказаться и случайной жертвой, и митингующим, и даже террористом. Многое непонятно. В вопросах доверия – в первую очередь.
Вопрос доверия не только к силовикам, военным, новым соседям, случайным прохожим. Посмотрите, какие бы в стране ни развивались события, журналисты продолжали работать. Жилетка с надписью «Пресса» и служебное удостоверение служили определенной защитой с любой стороны даже во время митингов и протестов. Сегодня любая попытка фиксировать происходящее вызывает агрессию. Даже сегодняшняя съемка в спокойном внешне городе.
Камера нашего фотокора привлекает внимание бдительного гражданина с яблоком в руках. Кто снимает, зачем? Гражданин достает телефон, фотографирует фотографирующего и обещает отправить снимки «куда следует».
На улицах меньше людей, чем обычно. Холодно. Студентов распустили по домам, не нужно вести детей в школу. Но на улицах полно машин, ездят автобусы, люди стоят на остановках. Даже пробки есть. Все, как всегда. На катках полно детей.
В старом центре, давно уже прославившемся как место сбора для протестов, обстановка абсолютно странная. С одной стороны стоят автобусы с тонированными стеклами и полицейские. С другой – детвора катается с горок, мчатся на «бананах» по льду замерзшей реки беззаботные горожане. Среди этого относительно привычного для набережной хаоса снуют люди в гражданском, из карманов которых нервно поскрипывают рации.
Вроде бы все спокойно, но ситуацию контролировать невозможно. Ощущение, что все находящиеся здесь понимают всю серьезность происходящего, но остановиться уже не могут. Да и как остановиться, если ты весело мчишься во весь опор с горы… Правда, где-то к середине понимаешь, что тебе совсем не весело.
Государство, долгие годы пытающееся стать слышащим, теперь нуждается в помощи и хочет быть услышанным. Хотя бы для того, чтобы донести до горожан, что все очень серьезно, и реально лучше сейчас оставаться дома. Коммуницировать без Интернета, оказывается, сложно.
Спустя несколько дней ряд информационных ресурсов начинают работать без доступа в Интернет. Вероятно, о таком сценарии даже не задумывался
никто. Таких ресурсов для распространения важной информации должно было быть больше, но даже технически не все готовы.
SМS-сообщения совершенно неожиданно возвращаются в нашу жизнь. Формат специфичный. Нужно сообщить только самое важное и максимально сжатым слогом.
Президент, которого принято указывать с большой буквы и по имени-отчеству, в этих чрезвычайных ситуациях стал обозначаться совсем уж лаконично – Q-J Toqaev. Такого раньше никогда не было, и это лишний раз подчеркивает всю особенность ситуации. Никогда о власти так не говорили. Не говорили и об исключительной роли власти в статусе защитников не просто конституционных прав и свобод, а жизни граждан. Глава государства здесь и ближе, и понятнее не только из-за этих почти молодежных аббревиатур – регулярные обращения к народу, решительные меры. Хочется верить, что все под контролем.
Нам еще предстоит во всем разобраться, понять, какие изменения ждут страну, восстановить разрушенный Алматы, помочь пострадавшим, поддержать всех, нуждающихся в лекарствах, продуктах. Дел и работы много. Пусть будет спокойно в столице и в нашей стране.
