Любовь сквозь слезы

Первые ДЕпортированные

Кинолента о горькой и трогательной истории семьи Крайчинских-Зеленских, которых сорвали с обжитых мест и в товарном вагоне отправили из Украины в далекий Казахстан.

Выцветшие черно-белые фотографии, лица без улыбок… Валентина Крайчинская бережно перебирает фото – к истории своей семьи она относится трепетно. Собирала рассказы по крупицам, много читала о самой депортации. Создавала общую картину того, как волны большой политики обрушились на обычные семьи, переворачивая все в привычном укладе, унося жизни.

«Первыми депортированными они были», – сквозь слезы говорит Валентина Крайчинская. Поляки действительно стали первыми: 28 апреля 1936 года Сталин подписал постановление, сог­ласно которому польские семьи, которые проживали в основном в приграничных областях Украины, были депортированы в Казах­стан. В польские деревни пришли сотрудники НКВД, крес­тьян – и зажиточных, и бедных – в считанные сроки заставили собраться, посадили в товарный поезд.

Среди тысяч семей, которых отрывали от родной земли, ехали предки Валентины – Крайчинские и Зеленские. Первые – из Хмельницкой области, вторые – из Житомирской. Депортация коснулась практически всех, редко кому удавалось спрятаться, поменять фамилию. Хотя Валентина Станиславовна говорит, что в Украи­не сейчас живут родственники, которым удалось чудом избежать депортации. Им тоже пришлось трудно – во время войны оказались на оккупированных врагом землях.

– Бабушка по папиной линии так и не смогла мне ничего рассказать, сколько ни пыталась, – вспоминает Валентина Станиславовна. – Едва начинала говорить, тут же принималась плакать. Слишком тяжело было даже вспоминать…

Крайчинские

…Слез не было. Тяжелый колючий ком ворочался в груди, руки отчаянно в последний раз прижимали изможденное безжизненное тельце. Аполлония Крайчинская беззвучно шевелила губами, повторяла знакомые с детства слова молитвы, провожая в последний путь уже второго ребенка. Обоих отняли душный переполненный товарный вагон, бесконечная изматывающая дорога, мучительный голод. В семье Крайчинских было 8 детей, жили очень бедно. С собой нечего было собирать, кроме нехитрых пожитков. Не возьмешь ведь с собой кур, а огород еще пуст, весна…

Их высадили на станции Тайын­ша в Кокчетавской облас­ти. Отвезли на бричках в степь, отвели место для землянок. Мужчины, женщины, старшие дети нарезали дерн, рыли временные жилища. Кто-то смог потом построить небольшие дома из глины с саманом, кто-то так и продолжал ютиться в землянках.

Из всей большой семьи Крайчинских выжили только мать и двое детей – Станислав, которому во время депортации исполнилось 9, и Мария, которая родилась уже в Казахстане. Остальных унесли болезни, голод.

Некоторым семьям повезло – их поселили уже в обжитых местах. Соседи-казахи помогали выжить, делились вечерним надоем, яйцами... Тем, кто создавал поселение с нуля, пришлось куда сложнее. Даже помощи не попросить. За переселенцами строго следили: НКВД контролировал любые перемещения. Разрешение нужно было брать даже для того, чтобы поехать в соседний поселок.

В 17 лет Станислава призвали в армию. Шел 44-й год, война уже подходила к победному финалу, поэтому после учебки парня отправили на Дальний Восток. Через несколько месяцев и японская кампания была завершена. Но Крайчинский вернулся домой только через 7 лет: мужчин было мало, срочная служба длилась долго. Стал работать налоговым агентом. Когда был по работе в одном из соседних сел, увидел стройную девушку с двумя длинными толс­тыми косами. И влюбился. Это была его будущая жена Эмилия Зеленская. Ее семья тоже была депортирована в Казахстан в 1936-м.

Зеленские

…Морозный воздух обжигал дыхание, подмерзший снег резал босые ноги, но она все бежала за людьми в форме, которые уводили корову. Умоляла и плакала, кричала, что грудной ребенок не выживет без молока. Но люди в форме уходили все дальше, и Леонтина Зеленская без сил опустилась на снег. Уже не поднялась – крупозное воспаление легких в считанные дни лишило шестерых детей матери.

Доминик Зеленский едва оправился от первых двух потрясений: раскулачивание, затем смерть жены, как грянуло третье. Он уже привел в дом хозяйку (куда было деваться, дети ведь!), работал без устали, чтобы прокормить семью. Но тут грянула депортация.

Тяготы путешествия удалось пережить без потерь, но выживать на новом месте было неимоверно трудно. Доминик своими руками сложил маленький домик, но непривычные после мягкого климата Украины морозные зимы изматывали хуже, чем голод. На всю семью (а в Казахстане впоследствии родились еще шес­теро детей) были одна фуфайка и пара валенок. Доминик искал любые способы заработать. Он был музыкантом, умел играть на любых инструментах. Нанимался сыграть на проводах, свадьбах. Иногда приходилось несколько часов играть на улице, на морозе. Он приносил детям краюху хлеба или шмат сала, а потом долго растирал опухшие, почерневшие руки и плакал…

Эмилия Зеленская в семье была средней дочкой. С 14 лет доила коров, за телятами ухаживала. Школу окончить так и не смог­ла – хоть умная, способная. Но не в чем было ходить на уроки, да и пришлось идти работать, чтобы помогать поднимать младших братьев и сестер. Так и жила до тех пор, пока не встретила Станислава. Они одногодками были. Поженились, а в начале 50-х, когда началась хрущевская оттепель и целинная кампания, переехали на север Казахстана.

Три родины

– Сколько тягот семьям приш­лось перенести! Но ни разу не слышала, чтобы родители или бабушки жаловались на что-то, – говорит Валентина Станиславовна. – Ни на режим, ни на обстоятельства жизни. Я даже об истории своей семьи узнала, когда уже школу окончила, училась в педучилище.

Сейчас ей 64 года. Из семьи осталась здесь только она. Папы и мамы нет, сестры тоже. Но есть трое племянников, двое собственных сыновей, внуки. Им Валентина рассказывает историю своей семьи. Без прикрас: о жестокости политики и эпохи, о чуткости и отзывчивости людей, которые помогали невольным переселенцам. Фамилию, кстати, Валентина сохранила свою, родовую. И любовь к культуре стран, которые в ее сердце.

– У меня три Родины. Все люб­лю! – улыбается она. – Казахстан очень люблю. Здесь все самое родное. Здесь люди замечательные: я не понаслышке знаю, насколько казахи оказались милосердными. Украина тоже мне близка, ведь предки оттуда родом. А песни украинские мне мама в детстве пела, сама теперь пою их. А Польшу… чувствую в себе, внутри, в серд­це. В детстве бабушка меня всегда брала с собой в гости, когда ходила к родственникам. А села были все с польскими семьями – быт, разговоры, язык, блюда национальные. Поэтому чувствовала себя словно на маленьком кусочке Польши. Так остается и по сей день.