Путешествие к центру Азии

Немецкому ученому-энциклопедисту, историку, физику, метеорологу, географу, ботанику, зоологу и путешественнику Александру фон Гумбольдту принадлежат слова: «Не увидев Азии, нельзя сказать, что знаешь земной шар». В одном из писем он признавался: «Огромная масса номадов возбуждает больший интерес, чем величественные реки и снежные вершины. Глядя на них, мысленно переносишься в прошедшее, в эпоху Великого переселения народов».

Между тем в Азию, в том чис­ле в казахские степи, он попал, когда ему было 60 лет. А путешествовать Александр фон Гумбольдт начал в ранней молодос­ти, изъез­див, а вернее, пройдя пешком города и веси Голландии, Франции, Англии, Австрии, Швейцарии.

В 1799 году он на пару с французским ботаником Эме Бонпланом поехал в Испанию, где занялся изучением тамошней природы. На Пиренеях путешественники излазили всю Кастилию: установили географические координаты, исследовали горные породы, растительный мир, погодные условия. Проведенные работы настолько впечатлили короля, что тот разрешил им посетить испанские колонии в Америке с целью научных изысканий. Именно там немецкий ученый увидел «величественные реки и снежные вершины».

Корвет испанского флота, на борту которого двое путешественников достигли берегов Южной Америки, носил имя одного из покорителей Нового Света – «Писарро». 300 лет до них новые берега открыл Христофор Колумб, а спустя 5 лет, после возвращения домой, путешествие двоих натуралистов из Европы назовут вторым открытием Америки – научным. Интересно, что первыми словами Александра фон Гумбольдта по возвращении из Южной Америки были: «Моя ближайшая цель – путешествие в Азию». Однако свой план этот он осуществит лишь четверть века спустя.

Впоследствии ученый приз­нается, что почти никогда в течение своей беспокойной жизни не в состоянии был собрать в столь короткое время, чуть более 6 месяцев, такую массу наблюдений и идей. Самые приятные воспоминания у него оставили пространство к юго-востоку от Тобольска между Томском, Колыванью и Усть-Каменогорском, прекрасная швейцарская местность у Зыряновских снеговых гор на Алтае. И, как светлые точки, как приятные воспоминания, – конные скачки и музыкальный казахский праздник в степи под Оренбургом. Настоящая экзотика!

Еще до поездки в Сибирь он писал: «Мы не перестаем обращать наши взоры к Азии, ­поездка в которую занимает как соблазнительный сон». Впрочем, путешествие в Российскую империю, в том числе по востоку и западу Казахстана, преследовало сугубо практические цели. Члены экспедиции посетили самые известные рудники Алтая, посетили богатые золотом и сереб­ром Риддерские разработки в верховье Ульбы. В окрестных горах ученые собрали богатые гербарии, обнаружили образцы порфира, гранита, альбита, кварца, зернистого диорита. Не обошли стороной и Зыряновские рудники, здесь добывали серебро, жители близлежащих сел занимались производством меда. А вокруг Бухтарминского укрепления они увидели казахские юрты. Кочевья казахов встречались гостям из Европы и по берегам Иртыша, когда они решили воспользоваться водным путем. После посещения Усть-Каменогорска и Семипалатинска ученые побывали на Каспийском море. На этом путешествие Гумбольдта по просторам Азии закончилось.

Каким бы краткосрочным ни было это проникновение в казахские степи и горы, оно, несомненно, имело большое научное значение. Особенно Александра фон Гумбольдта, всегда интересовавшегося «физикой мира», занимало внутреннее строение гор. Что касается самой Центральной Азии, то ее северную границу немецкий ученый проводил приблизительно по 49-й, а южную – по 39-й параллелям северной широты. Правда, при более тщательной обработке результатов своих путешествий, работая над книгой, он уточнил, что Центральная Азия тянется от Южного Алтая до северного склона Гималаев.

На Алтае, исследуя горы, Александр фон Гумбольдт удостоверился в правоте своих выводов о вертикальной зональности растительности, к которым он впервые пришел на острове Тенерифе в южных широтах. А на подступах к Астрахани, которую в те времена еще называли воротами в Азию, путешественники впервые увидели установленные в степи огромные каменные изваяния с азиатскими лицами и руками, сложенными на животе, – следы пребывания здесь в давние времена кочевников.

Итогом экспедиции стал трехтомный труд «Центральная Азия». Подкрепив переработанную им литературу того времени личными наблюдения­ми, Александр фон Гумбольдт нарисовал понятную орографическую картину Центральной Азии. Он также понял природу и происхождение Арало-Кас­пийской низменности. Природные особенности Туранской низменности немецкий ученый объяснял усыханием обширного Арало-Каспийского моря, существовавшего здесь, как он считал, во времена Геродота. В период арабских завоеваний, говорил ученый, реки, моря и суша в Средней Азии и Казах­стане вполне соответствовали современной картине.

В ноябре 1829 года путешест­венник, возвращаясь домой, ненадолго заехал в Москву. О его пребывании в столице Российской империи Александр Герцен написал в своей мемуарной хронике «Былое и думы»: «Гумбольдт, возвращаясь с Урала, был встречен в Москве в торжественном заседании общества естествоиспытателей при Московском университете, членами которого были разные сенаторы, губернаторы, вообще люди, не занимавшиеся ни естественными, ни неестественными науками».

Даже из проникнутых сарказмом строк можно понять, как популярно было его имя в России. Громкая слава сопровождала Александра фон Гумбольдта всюду, где ступала его нога.

Неудивительно, что имя великого немецкого ученого носят города и природные парки, горы и хребты, национальные леса и заповедники, реки и заливы, котловины, солончаки и пики. В Гренландии есть ледник Гумбольдта, в Тихом океане – течение Гумбольдта, в Центральной Азии – хребет Гумбольдта. А в городе Ла Оротава на острове Тенерифе вы найдете улицу имени Гумбольдта, смотровую площадку «Глазами Гумбольдта» и памятник ему.

Увековечено его имя и в космосе. Астероид Александра, открытый в сентябре 1858 года, получил не имя одного из мифологических персонажей, а назван в честь немецкого исследователя Александра фон Гумбольдта. А на Луне есть «море Гумбольдта». Но больше всего, пожалуй, имя ученого увековечено в животном царстве и растительном мире.